Тишина в бане стояла такая, что слышно было, как за окошком комары звенят. Зина в свете пламени свечей будто сияла изнутри. Русые волосы рассыпались по плечам, свисая до пояса. Грудь под белой сорочкой вздымалась и опускалась. Смозоленные трудом руки вцепились в полотенце. Глаза поблескивают, всматриваются в темный зеркальный коридор. Мы с подругами тоже смотрим, чуть дыша, боимся моргнуть. Пламя свечей колышется едва-едва.
- Ну что там? Появился кто-нибудь? - спросила Ульяна.
- Пока нет, - шепнула в ответ Дуся.
- А если так и не появится? – прошептала Зина.
- Появится, куда он денется. Ты, главное, не отвлекайся, смотри.
В зеркальном коридоре дрожали тысячи тысяч свечей. Девушка вглядывалась в них, сжимая полотенце бледными пальцами. В нетопленой бане пахло мокрой доской и березовыми вениками. Руки у меня покрылись мурашками от прохлады.
Время шло, а суженый всё не являлся. Ульяна с Дусей всё чаще стали переглядываться. Ночь за окном, холодно, темно, в сон клонит, а завтра трястись по разбитым дорогам.
Вот и Зина стала носом клевать. Все мы, сидя в этой бане, уже порядком подустали. На языке так и вертелось: «Видно, сегодня не явится». И думаю, что не у меня одной. Но Зинку было отчего-то жалко. Она и так впервые за двадцать восемь лет отважилась на это жуткое гадание. Уйти сейчас было равносильно тому, чтобы забрать последнюю надежду. И мы сидели. Дуська привалилась к стене и дыхание её стало ровным. Задремала. Ульянка крепилась из последних сил. Даже комары затихли. Только свечи потрескивали, догорая.
И тут вдруг скрипнули доски за печкой. Мы вздрогнули разом. Сон как рукой сняло, а Зинка задышала часто-часто. Дуська спросонья хотела было что-то спросить, да так и застыла с открытым ртом. Все мы уставились в уходящий в бесконечную даль коридор. Там, в глубине его, показалась фигура. Слишком широкие плечи для человека, большая голова. Рогатая. От ужаса и осознания, что не спим, а происходит этот кошмар с нами наяву, мы словно оцепенели. Фигура в зеркале приближалась, силуэт вдруг заблестел в свете свечей, словно существо было покрыто чешуей. Я хотела крикнуть Зинке, чтобы она закрыла зеркало, чтобы чуралась, но страх сковал меня, не позволив вымолвить ни слова. А тот, кто в зеркале ухватился вдруг за рога и… снял шлем. Белые кудри упали на лоб. Кольчуга сверкала, начищенная до блеска. На перевязи меч в ножнах.
Парень уже руку тянет, вот-вот из зеркала выйдет. И такая жуть нас взяла. От страха ни живы ни мертвы. И вдруг лицо парня стало вытягиваться, а Зинка в этот момент как заорет:
- Чур меня!
Тут уж и мы, взрослые тетки, не выдержали, расталкивая друг дружку и вереща вывалились на улицу и помчались до самого дома.
Набились в горницу толпой и стоим, дышим, как перепуганные козы.
На наши вопли из спальни тетка вышла. Оглядела нас сонными глазами.
- Полотенце набросила? – спросила она Зинку.
- Набросила, - бесцветным голосом ответила та.
- Ну тогда спать идите, нечего трястись.
Сказала и поскрипела к себе в кровать. А мы переглянулись меж собой.
- Девочки, вы это видели? – раздался ошарашенный голос Ульяны. – Вы все видели то же, что и я?
- Парень в доспехах, - резюмировала Дуся.
- Я тоже видела, - подтвердила я.
И в этот момент все мы посмотрели на Зинку.
- Ты как вообще? – спросила Ульяна.
- Это что же я, за мертвяка замуж пойду? Так и знала, что гадать мне не стоит! Сердцем чуяла!
Из глаз её покатились крупные слезы.
- Да погоди ты! При чем тут мертвяк-то? – озадачилась Дуся.
- Так ведь в доспехах теперь никто не ходит! Где вы мужиков в рогатом шлеме видали в наших-то краях?
Тут мы призадумались. Ведь и вправду в этих местах нормального мужика днем с огнем не сыщешь, не то что рыцаря.
- Глупостей не говори, - оборвала Дуся. – Если в доспехах увидела, ещё не значит, что такой он к тебе и придет. Может, археолог он! А то увидела железяки - и сразу мертвяк. Рога вот у него ещё были на шлеме. Не значит же, что он черт.
- Так, Дуся, не гневи судьбу, - вмешалась я. – Не стоит нечистого поминать, да ещё и после гадания. Пойдемте-ка вернемся в баню, крестики наденем.
Вышли мы на улицу. Лес вокруг шепчется. Вдоль дорожки к бане трава за босые ноги трогает. Облака месяц закрывают. За домом ухает кто-то. Жуть. К баньке подошли, а войти не решаемся – боязно.
- Ладно, я как первая из команды ДУР пойду, - решилась Дуся.
Выдохнула, как будто стопку намахнуть собралась, и дернула ручку двери на себя. В предбаннике темень. По ступенькам вверх пошла Дуся скрип-скрип. А мы смотрим за каждым её шагом. Вот она заходит, берет наши пожитки, быстро направляется к выходу… А в бане вдруг такой грохот раздается, будто в металлический таз ковшик упал. Перепрыгнув все ступеньки, Дуська враз оказалась в нашей вопящей толпе. И снова мы прибежали в дом к тетке Пелагее. Но теперь стоило Ульянке, что бежала последней, захлопнуть за нами дверь, как все вчетвером мы начали глупо хихикать, а потом уж и откровенно ржать. Вот ведь все взрослые люди и тазика испугались.
Тетка к нам во второй раз даже не вышла.
- Не знаю, как вы, девоньки, а я уже до утра не засну, - призналась Дуся.
Мы все согласились, и она продолжила:
– Тогда предлагаю чайку вскипятить и подумать, как нам с Зинкой быть. Не можем же мы её всей командой после такого бросить на произвол судьбы.
Наощупь Дуся отыскала среди холщовых мешочков сушеные травы, согрела воду, заварила чайничек, достала сушки, и расселись мы вокруг стола думы думать.
- Здесь она себе жениха не найдет, - начала Ульянка. - Это и так понятно. Значит, надо в город ей выходить, хоть в ближайший.
- Так я ж там никого не знаю, - расстроилась Зина.
- Это да, - согласилась я. – Ну раз такое дело, можешь ко мне приехать на недельку-другую.
- У меня хоть полгода можешь жить, - подключилась Дуся.
- Да и у меня место найдется, - подытожила Ульяна.
- Я могу хоть сегодня тебя забрать, - подогревала тему Дуська.
- Мне нужно с отцом поговорить, чтобы за скотиной приглядывать было кому. Пелагею теперь не попросишь, за ней самой присматривать надо.
На том и порешили.
Утром сонные и попеременно зевающие, стали собираться в обратный путь. Вышли к дороге. Стоим от мошкары отмахиваемся березовыми веточками, ждем вахтовку. Зина с нами, прощается. Вот уже за поворотом слышен рев двигателя. Машина останавливается против солнца под елками. Водитель глушит мотор и выходит к нам. Но нас будто за нос повернули. Всем женским собранием смотрим на парнишку, что спрыгивает на землю с другой стороны от водительской двери. Стоит мальчишка, кудри русые в лучах утреннего солнца золотятся. А у нас рты так и пооткрывались. Лицом он один в один с тем, кого мы в зеркале вчера видели. Краем глаза наблюдаю, как Дуська украдкой крестится и сплевывает в сторону.
- Бабоньки, если хотите успеть вовремя, то занимайте места. Опаздываем уже, - сообщил водитель. Тут мы из ступора вышли. Закинули пожитки, запрыгнули в вахтовку и покатили, высматривая из окна, как парнишка подходит к ошарашенной Зинке, показывая куда-то в сторону домов.
***
Всю дорогу назад мы мучились догадками. Дуська даже вспомнила несколько страшных историй, которые в послевоенное время во множестве ходили. О том, как ко вдовам черти являлись под видом их пропавших мужей. Но наш-то посреди дня явился. И все мы его видели. Не сходилось.
Уже позже от Дуськи узнали, что паренька звать Витькой. И дом, за которым Пелагея присматривала, он у хозяев выкупил. Потому и не приехали они этим летом. А парень давно о домике в глухом лесу мечтал.
Вскоре и весточка о свадьбе Витьки с Зинкой прилетела. Не зря, выходит, мы в бане ночью страху натерпелись. А что до шлема рогатого – так есть у него и шлем, и доспехи. Ролевиком оказался. Из тех, кто в старинные одежды рядится и едет с такими же оголтелыми изображать рыцарские турниры.
А я пойду наряд на свадебное торжество выбирать. Праздновать-то решили прямо там, в глуши. А подобрать платье к резиновым сапогам – дело не простое, даже для команды ДУР.