Толкнула отца и выбежала, как была, в подъезд. Успела схватить только свою куртку. Размазывая слезы, ринулась вдоль дома, туда, куда примерно мог упасть котенок.
Котенка нигде не было видно. И Ванька начала обшаривать ближайшие кусты, решив во что бы то ни стало найти эту мелочь. Живым или мертвым.
Скрипучее, еле слышное мяу, раздавшееся откуда-то сверху, стало для неё сладчайшей музыкой.
— Жив! Жив! Кис-кис, ты где?
Котенок обнаружился на ветке дерева. Цеплялся коготками изо всех сил, чтобы не упасть. А силенок, чтобы подтянуться и умоститься на ветке или, тем паче, перебраться ближе к стволу и слезть, не хватало. И висел он как тряпочка, лишь коготки удерживали его, не давали упасть.
— Сейчас, маленький, погоди, я сейчас. Ты только держись.
Залезть на дерево Ваньке не составило труда. Повезло и в том, что ветка, за которую цеплялся малыш, была достаточно толстой, и девушка смогла подобраться как можно ближе к котенку, чтобы и его отцепить, и самой при этом не сверзиться вниз.
Котенок лежал за пазухой, уже успокоился, пригрелся и сладко посапывал, а Ванька все шла и шла, временами срываясь на бег.
Кварталы, где старые дома, послевоенной постройки, в одном из которых и жила она с родителями, соседствовали с современными, высотными, остались далеко позади. Утро сменилось днем, а день — вечером, стало смеркаться, а Ванька все шла. Возвращаться обратно она была не намерена.
Писк и шебуршание за пазухой заставили её остановиться и напомнили о том, что она теперь не одна. Спасенная маленькая жизнь уже давно выспалась, успела заскучать и сейчас требовательно просилась наружу.
Ванька остановилась. Поблизости призывно сверкал витринами и вывесками торговый супермаркет.
— Ну что, мелкий, кушать будем?
Только сейчас девушка сообразила, что практически всё осталось там. Дома.
На счастье, в кармане куртки была стипендия. Как раз вчера начислили. Снять-то с карточки она её сняла, а вот родителям отдать не успела. Сегодня планировала.
Ванька уже почти как два года училась в техникуме. На швею-мотористку. Были в городе и ВУЗы, но…, того направления, которое её интересовало, не было. Только в соседнем городе. Ни мать, ни бабка не отпустили. Переживать типа будут, как она там.
Причина на самом деле, как догадывалась Ванька, была совсем в другом. Здесь она стипендию практически всю отдавала. Себе оставляла совсем немного. А уедь она — стипендия была бы её и только её. Да и такие вещи, как уборка, стирка, глажка — их бы кто стал делать? — Ваньки бы ведь не было.
«Ну, ничего, сейчас сами поделаете», — о том, что ей самой, в принципе, некуда идти, девушка не думала. Главное — обратно не возвращаться.
Купив сосиску в тесте, газировку и несколько паучей влажного корма, Ванька вышла из магазина. Мелкий, будто все понимал — в магазине никак не выдал себя, сидел тихо, как мышка. Но, стоило только выйти наружу, как из-за отворота куртки тут же появилась любопытная мордашка.
Поблизости был парк, там, на лавочке, и устроились перекусить. Котенок с удовольствием съел пакетик корма и хотел еще, но, Ванька не дала, решила, что обжорство ни к чему хорошему не приведет. И так было удивительно, как в него все влезло.
— Ну, что, мелкий, пойдем дальше?
И они пошли.
В этом районе Ванька никогда раньше не бывала. Даже сказать не могла, где это находится. Даже приблизительно. Дома — невысокие, в два, три этажа, редко в четыре. Фонари вокруг. Не современные, безликие, а как в старину — невысокие, с чугунными завитушками.
Решив, что где-нибудь здесь она и проведет ночь, Ванька стала искать подходящее место. Вскоре попалась и лавочка. Со всех сторон закрытая кустами, она была практически не видна с дороги. И девушка надеялась, что её никто не заметит.
Но, стоило только устроиться на скамейке поудобнее, как, откуда ни возьмись — бабулька. Хотя, бабулькой её и язык не поворачивался называть. И нет, не из-за возраста, и не из-за внешности — лицо морщинистое, волосы седые — а вот, поди ж ты, ни бабулькой, ни старушкой не получалось назвать. Может, тому виной была шляпка или резная тросточка, на которую опиралась женщина? — Ваньке женщина чем-то напомнила королеву Англии Елизавету II. Разве можно назвать королеву старушкой? Поэтому Ванька ничего лучше и не придумала, как сказать, — Здравствуйте, бабушка. Садитесь, — сама при этом села и подвинулась на лавке, освобождая место. А то ведь лежала, спать собиралась.
— И тебе здравствуй, деточка. Давай, вставай, пойдем.
— Куда?
— Ко мне. Куда еще? Не дело молодой и красивой леди ночевать на улице. А уж коли за себя не боишься, подумай о малышке. Зря что ли спасала?
«Откуда, как?» — только и пронеслось в голове Ваньки. И она, как загипнотизированная, встала и пошла.
Бабушка жила совсем недалеко, буквально в паре домов от той лавочки, на которой устроилась на ночь Ванька.
Серафима Ивановна… Было ей на тот момент девяносто восемь лет…
Именно Серафима Ивановна убедила Ваньку, что дома все-таки надо появиться. Нет, не сразу, в тот вечер Ванька и слушать бы не стала, опять убежала бы куда, а только на следующий день, точнее утро, когда и Ванька, и котенок уже выспались. Впрочем, котенок, судя по всему, проснулся гораздо раньше и сейчас с удовольствием уплетал мелко порезанную курицу.
— Доброе утро…
— Доброе. Давай, деточка, иди умывайся, полотенце, халат, все приготовила, а потом жду тебя завтракать.
Ванька уже и не помнила, когда ей кто-либо готовил завтрак. Да и вообще еду.
Ванная комната поразила Ваньку. Все в нежных пастельных тонах. На стенах то ли кафель, то ли мрамор, все краники желтые, выгнутые. Круглое зеркало в такой же раме, желтой, с завитушками. И — букетик цветов в маленькой вазочке на вполне себе современной стиральной машине. Такое Ванька разве что на картинках видела. Или в кино.
Вот, после завтрака Серафима Ивановна и начала разговор. Про то, что дома надо появиться, чтобы не беспокоились, не теряли. В полицию не бежали.
— Не побегут. Не хочу туда возвращаться, не буду. Общежитие попрошу.
— А если не дадут? Да и потом, по закону-то за тебя родители отвечают. Не появишься, полиция начнет искать.
— Не начнет.
— Ну, деточка, ты законов не знаешь. Сразу, может и не начнут искать, особенно, если уже были случаи, когда ты «терялась», но, все равно будут. И, первым делом в твой техникум пойдут. Его же ты не собираешься бросать?
«И откуда она все знает? Я же ей не говорила…», — терялась в догадках Ванька. Ну, откуда ей было знать, что у неё на лице все буквально написано, а уж с опытом-то Серафимы сделать правильные выводы ничего не стоило.
— Не собираюсь… Но, не из-за этого искать не будут… Мне завтра… Ой, уже сегодня получается… Восемнадцать исполнилось. Так что права уже не имеют.
— Ну, что ж — хоть в чем-то повезло. Но, — тут Серафима многозначительно подняла палец вверх и как-то озорно взглянула на Ваньку, — Документы-то все равно надо забрать. Пока со злости не уничтожили их.
Ваньке пришлось согласиться, что да, об этом она как-то не подумала.
— И, деточка, привыкай сама себя называть Ванесса. Какая ты Ванька? Не десять лет чай уже. Негоже, чтобы молодую леди Ванькой звали. И что-то надо с твоей одеждой сделать… Но, ладно, это мы позже подумаем. А пока — за документами.
В сопровождающие до дому, до хаты Серафима Ивановна выделила ей соседа. Мужчину лет сорока, майора полиции…
Ну, как выделила… — обратилась к соседу за помощью, вкратце обрисовав ситуацию, а тот почему-то не смог отказать…
Ох, как мать кричала! Визжала прямо-таки. Отец молчал. Пьян был в стельку. Только Федька лупил свои глаза. Да бабка маячила тенью за матерью, время от времени поддакивая.
— Куда?! В общежитие она собралась! Поглядите вы на неё! Больно умная стала, да? Не пущу, не позволю!
«Не позволить» не получилось — майор полиции вежливо объяснил, что девушка совершеннолетняя, сама уже может решать, где ей жить и с кем.
«Вот на счет “с кем” это он зря сказал», — только и успела подумать Васька, как полилась новая порция визга и грязи.
— С кем?! С кем! Ноги уже успела раздвинуть, да?! Нашла себе заступничка, защитничка! Ну, ничего, и на вас управа найдется! Попомнишь ты еще меня! На брюхе приползешь, прощения просить будешь, да я не пущу!