С ума сойти! Аллея серебристых тополей, точно таких, какие росли под балконом их дома. Она подошла ближе, погладила шершавую кору тополя, обняла его и заплакала.
Много трудностей и лишений довелось перенести Софии и ее сыну. Но самым тяжелым был первый год их жизни в этом селе, в глуши России. Не то что жить, дышать здесь Софии тяжело.
Она не могла привыкнуть к сухой жаре летом, когда горячий воздух иссушает легкие, и к зимней стуже, когда холод проникает во все поры. У нее на Родине воздух морской, влажный, дышится легко.
Опять же, не все сельчане желали принять их с сыном, смотрели на них, как на что-то чуждое, враждебное. Ссыльным мужчинам было легче. Мужских рук в колхозе не хватало, к ним отношение совсем другое.
В первую же субботу Матрена подняла сноху и Софью до света
- Девки, вставайте, надо баню затопить, до работы белье постирать. Выполоскать не успеем, сходим на речку вечером.
Баня стояла в самом конце огорода, засаженного картошкой и грядками с луком. Вдоль межи с соседями растет малина, вишня и еще какие-то кусты, ягоды которых похожи на черемуху, но без косточек. Местные называют ее шпанкой.
Баня топится по-черному, так, что изо всех щелей лезет сизый дым. Увидев это первый раз, можно испугаться, подумав, что начался пожар.
Пока в бане грелась вода, успели наскоро позавтракать. Стирали в три руки. Матрена со снохой в корытах, натирая белье хозяйственным мылом и с силой шоркая об ребристые железные стиральные доски. Софие досталось стирать в тазике детские вещи.
Ребятишки возились тут же. На удивление Софии, им никто не делал замечания. Они брали воду из бочки, мешали с землей, топтались в полученной жиже. В конце концов дочка Маруси и вовсе уселась голой попой в эту жижу. Мартин тоже был грязным с ног до головы.
Закончив стирку, Маруся стянула с дочери рубашонку и помыла девочку в бочке с дождевой водой. Софии пришлось сделать то же самое с сыном. Вода еще не успела нагреться, Мартин замерз и весь дрожал. София растерла его полотенцем, одела в сухое.
- Мария, почему мы не помыли детей в бане?
- Угарно там.
- Могли бы воды горячей оттуда взять.
- Вот еще, возиться! Чем плоха вода в бочке? Завсегда так делали и ничего.
В чужой монастырь с чужим уставом не ходят. Пришлось перенять эту привычку Марии. Пока женщины управлялись с детьми, Матрена согрела чай, в этот раз со смородиновым листом, выдала всем по кусочку сахара, хлеба, конечно.
- Марья, ты поешь и ступай на конюшню, мне Аркадий наказал с утра капустное поле проверить, пора поди, окучивать. Заодно гусей на озерцо выгоню. София с детьми побудет. Когда ребятишек заберу, придет подсобит тебе.
- Ладно, видно София так и будет только подсоблять.
- Непривычная она к нашей работе, успеет еще, впряжется.
Однако, не пришлось Марии сегодня поработать в конюшне, забрали лошадей, фронту они нужнее. Осталась жеребая Липка, да три доходяги-жеребца, которых бригадир Аркадий Семеныч, из милости и за былые заслуги, не отправлял на живодерню.
Вернувшись домой, она застала ребятишек у ворот. София, намывала полы
- Водой холодной моешь?
- Не очень холодная, в бочке взяла.
- Вылей, иди, принеси из бани горячей, от холодной воды полы сереют.
Вылила, сходила за горячей. Не поймешь этих русских. Детей в бочке купают, полы горячей водой моют. Странные.
- Ты чего, Мария, рано пришла?
- Делать потому что нечего. Лошадей-то на фронт забрали.
- Как? А что мы будем делать без работы? Чем жить?
- Не смеши меня, оставят тебя без работы, жди! Завтра сенокос начинается. Семеныч велел собираться. Завтра и пойдем с ранья.
- Чего ты сказала? Куда мы пойдем?
- На сенокос, сено косить, вот так косой, вжик, вжик! Не видела, как сено косят?
- Не видела, но знаю, у нас тоже косят.
- А-а-а, с ранья, значит с самого рассвета. Господи, все разжевать надо. Раньше на луга на телегах ездили, а нынче пешком придется идти. Не близкий путь, километров восемь с гаком будет. Надо думать, дней пять пробудем, мужиков мало осталось, раньше не управимся. Твои товарищи тоже из города? Поди косу-то в руках не держали.
- Где пробудем?
- Жить там будем, на лугах, дней пять. Каждый день не находишься взад-вперед.
- Куда не находишься? Домой? А дети, мой Мартин как же?
- С мамашей останутся, она приглядит.
- Нет, я не пойду, мой сын еще не привык здесь. И как Матрена за ними приглядит? Корову доить надо, скотину смотреть, гусей пригнать.
- Ты ду.а что ли? Кто ты такая, чтобы чего-то хотеть? У нас никого не спрашивают, куда пошлют, там и работаешь. Поняла? И дети твои, значит ты и думай, как их растить. Не работать что ли из-за них? Давай, мой полы и пойдем на речку. Нечего вечера ждать, раз свободный день выдался.
Открыв ворота, Матрена увидела, что София домывает ступеньки крыльца.
- Моешь, вот и хорошо, сейчас сходим на речку, после пообедаем. Успеем еще до скотины картошку прополоть. Марья дома что ли? Сказали, что лошадей в город угнали.
- Дома. Недавно пришла. Сказала, с ней пойдем полоскать.
- И то, ступайте вдвоем. Я ребятишек накормлю, да спать уложу. Ты бы, София, одела мальчонке штаны длинные и рубаху с рукавами, сгорит ведь весь. Беленький он у тебя, красивенький, на моего Ваську походит. На нашу Зойку не смотри, она привычная, ишь, черненькая, вся в бабку. Марусину-то мать у нас татаркой дразнили.
Взяв на плечи по корзине с бельем, женщины вышли из ворот. Прошли вдоль улицы, потом по переулку, и не встретился им никто. София рассматривала бревенчатые дома, крыши, крытые тесом, палисадники с сиренью
- Мария, где весь народ?
- Кто где, кто картошку полет, кто на ферме, кто у себя в огороде работает. У нас здесь бездельничать не любят.
Пройдя еще по одному переулку, пересекли улицу и дошли до больших, раскрытых настежь ворот. София остолбенела. С обеих сторон ворот друг против друга стоят два двухэтажных дома из красного кирпича с колоннами и балконами. Напротив ворот, двухэтажный же дом, только верх у него деревянный. На высоком каменном крыльце толпится молодежь.
- Мария, что это? Откуда?
- Удивилась? Это бывшее поместье наших помещиков. Вот эти два здания построил последний из них, Александров. В одном дети его крестьян обучались земледелию, в другом была столовая и спальные комнаты.
- И он их всех содержал?
- Да, он был щедрый и справедливый человек. Не любил только лентяев. Доставались им розги. А тем, кто усердно трудился, строил дома, коров выделял. Скотина вся у него была породистая, коровы, лошади, свиньи.
Видишь, за деревней лес? Там пустошь была. Отец Александрова подрядил крестьян посадить этот лес. Вот. Сейчас еще больше удивишься. Пойдем, спустимся к реке.
Они обогнули дом и очутились в огромном парке.
- Смотри, София, какой большой балкон выходит на парк. Видишь, деревья не нашенские под ним? Туя называются. Барин откуда-то привез. Он любил все диковинное. Пойдем дальше вниз!
Спускались по широким ступеням из камня. От лестницы на обе стороны расходились аллеи, березовые, сосновые, еловые. Кое-где раскиданы кусты роз. Дойдя до низу, София еще больше удивилась. Лестница уперлась в бассейн. Мария горделиво улыбалась, словно все это дело ее рук.
- Раньше здесь был фонтан, стояли беседки. Вон, направо сиреневая аллея. Ее студенты называют аллеей влюбленных. Сколько тут девок голову потеряло, и не только голову. Она идет по всему парку и дальше сирень растет на горе. Заметила, наверно, сирень у нас везде. Барин любил.
София поставила корзину на траву и пошла к деревьям, растущим с другой стороны бассейна. С ума сойти! Аллея серебристых тополей, точно таких, какие росли под балконом их дома. Она подошла ближе, погладила шершавую кору тополя, обняла его и заплакала.
Продолжение читайте здесь: Глава 4