Автор: Джеймс Р. Холмс (США)
Соединенным Штатам следует избежать невыгодного положения в плане конкурентоспособности по сравнению с Китаем.
Друг спрашивает: правда ли, что Соединенные Штаты конкурируют с Китаем в невыгодном положении, потому что у них нет морской стратегии, а у Китая есть? Первый желание, которое возникает — рассмеяться. Потому, что предпосылка вопроса — что у Соединенных Штатов нет морской стратегии — неверна. В самом деле? В конце концов, руководители ВМС и Корпуса морской пехоты США опубликовали «Морскую стратегию» на страницах Proceedings в 1986 году, в 2007 году, после окончания «холодной войны», представили замену под названием «Стратегия совместной морской мощи XXI века» и «обновили» Стратегию в 2015 году. Совсем недавно в 2020 году руководители морской службы выпустили морскую стратегию трех служб «Преимущество на море», впервые добавив к ней береговую охрану. И этот список не включает в себя стратегические директивы 1990-х годов, носящие такие названия, как «От моря» и «Со стороны моря». Многие из этих документов предшествовали временам превращения Китая в великую морскую державу.
Соединенные Штаты не только не находятся в невыгодном положении по сравнению с Китаем, но и изобилуют морскими стратегиями. Их лидерство в бумажной гонке вооружений непреодолимо!
Или так только кажется? Но, если подумать, ответ на вопрос моего друга — да. Китай действительно может похвастаться преимуществом. У них есть настоящая морская стратегия, в то время как Соединенные Штаты называют многие документы морской стратегией, но на самом деле ее нет. Претендент, который знает, чего он хочет, вырабатывает четкую стратегию для достижения цели и с рвением применяет эту стратегию, имеет преимущество перед неуправляемым противником. Это описывает современный Китай.
Военно-морской флот против морской стратегии
Это может звучать как разговор о семантике, но в данном случае семантика имеет значение. Было бы правильнее признать несостоятельными документы США, в которых морские стратегии обозначены как военно-морские стратегии. Они солидны в целом, но ограничены в своих полномочиях и влиянии. Они объясняют, что военно-морской флот, корпус морской пехоты и береговая охрана — объединяющие стратегические группы трех служб на 2020 год в единую «военно-морскую службу» — будут делать для достижения стратегических и политических целей США в морской сфере. Это все хорошо, но морская стратегия включает в себя больше, чем морские вооруженные силы. Стратегия трех служб признает это, отмечая, что морские службы являются частью гораздо более широкой военной, правительственной, промышленной и общественной деятельности:
Военно-морская служба не конкурирует, не сдерживает и не сражается в одиночку. Мы являемся неотъемлемой частью Объединенных сил и тесно сотрудничаем с союзниками, партнерами и другими государственными учреждениями. Мы также являемся частью более широкого морского плана Америки, в который входят коммерческие суда, торговые суда, портовая инфраструктура и судостроители.
Вполне уместно, что создатели Стратегии 2020 года заявляют о более широком взгляде на морские дела, которые включают в себя все: от прогулочного катания на лодках до рыбалки и боевых действий в открытом море. И все же ни стратегия трех служб, ни ее предшественники не являются совместными, не говоря уже о межведомственных документах. Региональные боевые командиры — главные наблюдатели за военными операциями США — не связаны директивами, составленными Морскими службами. Ни армия, ни военно-воздушные силы, ни космические силы. Невоенные учреждения, такие как Государственный департамент, также не являются главным исполнителем внешней политики США, в том числе внешней политики, касающейся моря.
Суть в том, что семантическое различие между «военно-морским» и «морским» имеет большое значение. Подлинно морская стратегия объединяет усилия всех государственных органов, способных влиять на ход событий на море, а не только организаций, управляющих океанскими судами. Таким образом, морская стратегия подразумевает надзор с вершины политической иерархии.
Лидеры «Коммунистической партии Китая» понимают это. Они приняли общегосударственный подход к морским предприятиям Китая и сделали это с апломбом. Партийные магнаты, такие как Си Цзиньпин, проявляют большой личный интерес к морским и военным делам. Они руководили превращением военно-морского флота Народно-освободительной армии в самую многочисленную военно-морскую боевую силу в мире, объединили мешанину морских правоохранительных служб в крупнейшую в мире береговую охрану и контролировали усилия морской милиции, встроенной в рыболовный флот Китая, осуществляющей мероприятия по принуждению его соседей. Тем временем Пекин ведет «три войны» в режиме 24/7/365, применяя юридические, медийные и психологические меры, чтобы изменить мнение, в том числе мнение о морских спорах, в пользу Китая.
У Китая есть последовательная, целеустремленная, всеобъемлющая морская стратегия, активизируемая высшим политическим руководством.
Это неудивительно. Китайские стратеги активно изучают труды Альфреда Тайера Мэхэна, крестного отца морской стратегии США и, вероятно, самого выдающегося в истории сторонника конфликта в открытом море. Хотя он не использует фразу, появившуюся в последнее время, Мэхэн описывает морскую стратегию как разновидность «большой стратегии». И он прав. Большая стратегия — это искусство и наука хореографии использования каждого инструмента в наборе политических инструментов для достижения национальных целей. Инструменты, относящиеся к морским предприятиям, включают не только военно-морскую и военную мощь, но и дипломатию, информацию, экономическое принуждение или стимулы и так далее. Все, что помогает формировать события на море, является инструментом морской стратегии.
Другими словами, большая стратегия стоит выше военной стратегии, которая стоит выше военно-морской стратегии. Военно-морская стратегия является подмножеством военной стратегии, которая является подмножеством большой стратегии.
Таким образом, важно расширить сферу применения документов, которые позиционируются как морские стратегии, но на самом деле являются военно-морскими стратегиями. Торговля является приоритетом для последователей Мэхэна, включая Китай. Морская стратегия Мэхэна способствует развитию промышленного производства и судостроения в стране. За границей он стремится открыть коммерческий, дипломатический и военный доступ — в порядке старшинства — к важным торговым регионам. Вооруженная мощь, пишет Мэхэн, «просто вспомогательна и подчинена другим более важным интересам, экономическим и коммерческим». Он видит благотворный цикл: зарубежная торговля и коммерция порождают процветание, процветание отправляет налоговые поступления в национальную казну, а правительство реинвестирует часть этих доходов в военно-морской флот, чтобы защитить торговцев, перевозящих сырье или готовые товары по морским путям от продавцов к покупателям. Морская торговля и коммерция финансируют свой собственный исток. Этот цикл между торговлей и военно‑морской мощью приносил пользу Великобритании во время ее имперского расцвета, он хорошо служил Соединенным Штатам более века и работает на Китай, увлеченный своими морскими амбициями.
Си и компания искренне верят в формулу Мэхэна.
Настоящая морская стратегия США
Если Соединенным Штатам нужна морская стратегия, как им ее разработать? Взяв страницу из учебника Китая — и, в свою очередь, из учебника Америки в эпоху Мэхэна. Если морская стратегия является большой стратегией, то распорядителям большой стратегии США надлежит взять на себя ответственность за морское предприятие страны. Ни морские службы, ни Пентагон не имеют права руководить другими правительственными учреждениями. Таким образом, ответственность ложится на тех, кто отвечает за внешнюю политику США, а именно на Белый дом и Конгресс. Это институты, которые разрабатывают стратегии, инструменты политики в области подходов их реализации, и либо проводят их, либо наблюдают за теми, кто это делает.
Настоящая морская стратегия США должна исходить сверху.
Два неотложных момента. Во-первых, перед Морскими службами стоит образовательный проект. Им нужно воспитывать культуру. Офицеры и официальные лица Морской службы должны сделать все возможное, чтобы взрастить лидерство в Пентагоне, администрации и Конгрессе. Свободное владение морскими делами является обязательным для этой старшей когорты. Однако они должны стремиться к чему-то более глубокому, чем простое знание морской торговли, дипломатии и военных действий. Знание может быть бесполезной вещью. Простое знание массы фактов о чем-то может не вызвать страсти к этому. Если позаимствовать метафору у мастера научной фантастики Роберта Хайнлайна, цель должна состоять в том, чтобы заставить чиновников и законодателей осознать важность морской стратегии. Если они внутренне почувствуют ее важность, они могут проявить чувство безотлагательности, которого требует морская судьба Америки.
Если они пробудятся, то разработают морскую стратегию, которая позволит Соединенным Штатам избежать невыгодного положения в плане конкурентоспособности по сравнению с Китаем.
Во-вторых, для реализации общегосударственной стратегии требуется общегосударственная директива. Документы, обнародованные вспомогательными учреждениями, такими как военно-морское ведомство, не помогут. Одним из источников вдохновения для мэхэновской морской стратегии США может послужить NSC-68, План национальной безопасности для сдерживания и уничтожения советского коммунизма во время «холодной войны». Составленный в Государственном департаменте и одобренный администрацией Трумэна в 1950 году, NSC-68 вступил в силу во время Корейской войны. Он стал путеводной звездой для большой стратегии США на последующие 40 лет соперничества великих держав, охватывающего президентство обеих партий. Этот документ обладает впечатляющим предвидением, долговечностью и привлекательностью для двух партий. И он пришел сверху.
Кто-нибудь сейчас составит NSC-68 для действия на море?
