Улетали мы на следующий день вечером. Когда я услышал про это, я понял, что эта мука, которая преследовала меня последние дни, заканчивается. Завтра все будет по другому. Я конечно плохой мальчик, но родителям я об этом говорить не собирался. Как не давила на меня Нина Петровна, я принял такое решение. Я им просто мстил. Зачем сообщать о своем местоположении тому, кому ты на фиг не нужен? Или вообще не нужен, или нужен для реализации каких то своих планов. Пусть живут свободными. За год привыкнут. И я привыкну. А потом подумаю, как дальше жить.
Самолетик был маленький. Улетали на нем мы двое, и мужик- медведь. Но очень много было груза. Поэтому грузили все это два летчика и мы с мужиком. Четыре часа упражнялись. Потом Нина Петровна нас кормила своими вкусными пирогами и супчиками и приговаривала:"Вот я чувствовала, я чувствовала, что надо с собой съестного взять. Мало ли что может в дороге случиться! Кушайте, кушайте, мальчики, у меня много запасов, я приготовилась". Я с летчиками был одного возраста, и для нее точно мы были пацанами. А большой мужик был ей ровесник. Но ничего не говорил, ел и улыбался. Она всех нас обласкала своими словами.
Улетали мы почти ночью. Мне было страшно. Самолет на взлете колотило, как в лихорадке, и я тресся вместе с ним. А Нина Петровна при таком шуме просто заснула на тюках, я думаю от страха. Самолет трясло, а она спала. Летели мы всего час или полтора, а потом сели на каком то поле, где мелкими тусклыми огоньками светилась взлетная полоса. Я так перепсиховал, что в тот момент смог только дойти до конторы со своим рюкзаком и огромной сумкой, лег на них и заснул. Устал от переживаний. Меня разбудила Нина Петровна на следующий день, поставив передо мной кружку чая и свои пироги. Нас уже ждал вертолет.
Еще на вертолете мы тряслись больше часа и приземлились в такой глухомани, что я даже не знал , что в таких местах люди живут. Все выгрузили, отпустили вертолет и смотрели ему вслед. Это была последняя связь с прошлой жизнью. Потом откуда то набежали мужики, помогли все унести под крышу, накрыли стол и сели знакомится. Я знакомился с помощью чая, им тоже никто ничего не налил, но с первого вечера понял, что меня здесь приняли, потому что врач, потому что много что могу. Мне это нравилось. Мужиков здесь жило человек двадцать, двадцать пять, сразу же выделили угол мне и моим инструментам, сказали что больничку построят дней через пять.
Нину под свое крыло сразу взял мужик медведь. Звали его Дмитрий Савельевич. Тут нельзя было женщине без покровителя, глаза блестели у всех. А он, как начальство, жил в своей зимовейке, вот туда он и отвел Нину Петровну. А дня, через три, подняв голову от своих хлопот, я увидел перед собой совершенно другую женщину. Вот так возникла новая ячейка общества. А я стал у них негласным сыном. Оба проявляли обо мне заботу как могли. Нина кормила на убой, а дядя Дима помогал мне обустраиваться. Потому что тайга, это не центр города, и зимовье в тайге вообще не походит на мою Квартиру на Киевской.
Медицинское зимовье срубили быстро. Там все были рукастыми. Днем все куда то разбредались, но троих выделяли на стройку. Наверное через неделю подвели мое рабочее место под крышу, затыкали дырки, вставили окна двери. Я был счастлив. Через две недели я полностью обустроился, и этажерку мне сделали, и стол, и даже топчан. В общем, мне нравилось мое жилье. Но и работы мне мужики несли. Они же там годами жили,их врач то последний раз видел в армии, а тут я, такой смелый и умный. Потянулись они ко мне. У одного ноготь вросший десять лет назад,больно, но вроде привык. А я ему эту боль за три минуты и убрал. Ходит приплясывает.
Все потянулись. Все гнилые зубы выдернул, все нарывы вскрыл, все радикулиты вылечил, все раны залечил. Все у меня срослось с мужиками. Только одно их смущало, спирт. А спирт стоял в специально вырытом подполье, под замком. Дмитрий Савельевич меня сразу предупредил:" не вздумай, беда будет". А меня и предупреждать не надо. Я же алкаш, сам все знаю.