Почему?, - спросите, - почему семнадцать?
Может быть, потому что так называется мой любимый фильм. Один из любимых. А может быть потому, что столько дней длилось моё путешествие из мая в июнь и обратно. С Байкала в пустыню Гоби и обратно на Байкал. И каждый день – как мгновение. И каждое мгновение – как Жизнь.
***
- Ты аккуратнее там с монголами-то. Они ведь стоя ездят!, - напутствовал меня водитель Геннадий, когда мы пересаживались в автобус Улан-Удэ – Улан-Батор.
- В смысле?, - не понял я.
- Ну, они с коня-то слезли, а ездят всё равно, как на коне…
Водителями автобуса действительно были два монгола, да и номера «Хайгера» были уланбаторские.
-Тра-надсать?, - спросил меня водитель в ответ на мою попытку объяснить, что билет мы покупали по интернету.
-Паспорт, - кивнул он на мой «загран».
Я показал первую страничку. Водитель сверил что-то со своим списком и утвердительно кивнул
-Тарнадсать.
По-русски водители не понимали. По-английски тоже. Да и я, честно говоря, только сев в кресло догадался, что «тарнадсать» - это число участников нашей группы, тринадцать. Тринадцать любителей Монголии.
Мы прилетели два дня назад в Иркутск и, двигаясь по федеральной трассе Байкал, не переставая раскрывали рты от открывающихся чудес. Кто бы подумал, что, выйдя 21го мая на берег Байкала у любимого своего визит-центра «Омулёвый», я встречу тот самый лёд, по которому ходил два с половиной месяца назад? Что из окна автобуса передо мной будут мелькать белые ветреницы и голубые медуницы, а по склонам (внимание!) - розовая паутина «багульника»?! Рододдендрона даурского то есть.
Думал ли, что берег Гусиного озера окажется, как в сказке о царе Салтане, полон чудес и откровений: диковинные птицы, скользящие по глади прямо перед объективом подзорной трубы, сама гладь, полная морозной весенней синевы, и чаровница-хозяйка, приворожившая нас, как Шахерезада, рассказами о своих волшебных приключениях, устроившая нам такой пир «горой», что глаза хмелели от одного лишь вида блюд?
А Иволгинский дацан, королевским дворцами открывшийся в бурятских степных предгорьях? Его убранство, его реликвии и главная из них – нетленное тело хомбо-ламы Итигилова – чудо, видимое невооружённым глазом (!), а может быть, даже и третьим… Но главное – особый монастырский дух. Не затворнический, а настоящий, живой: шумная толпа праздничных старшеклассников с лентой «Выпускник», пришедших за напутствием и благословением, женщины, ожидающие ламу, чтоб составить астропрогноз, мужчины, занявшие очередь к костоправу на массаж, - совершенно непривычная реальность, то ли из прошлого, то ли из будущего.
…В раздумьях незаметно прошли пограничный пункт «Кяхта», и – снова волшебство. Оживающие на глазах Рериховские пейзажи. В закатных лучах проявившие объём волнистые сопки и разноцветная степь, то подёрнутая молодой травой, пробивающейся сквозь осеннюю патину, то вспыхивающая пятнами жёлтых прострелов.
Через пару-тройку санитарных остановок у горизонта задышал приближающийся Улан-Батор. Кучковались придорожные ремонтные мастерские, множились станции какого-то обслуживания, появлялись и ширились непонятные склады… Постепенно сё это сомкнулось в единое предпромышленное пространство до горизонта, а на самом горизонте обозначились высокие трубы, рассеивающие вниз облако тумана. Вскоре обозначились и улицы, а плотность транспорта возросла до предела. По трёхполосной полосе ехало не менее пяти рядов машин. На одном из перекрёстков автобус неожиданно остановился. Водитель крикнул в салон что-то по-монгольски. Спустя несколько секунд пристально посмотрел прямо на меня и снова, но более членораздельно повторил:
- Тар-надсать!
- Что…?, - словно спросонья соображал я.
-Тарнадсать – давай-давай!, - призывно помахал он рукой.
Дошло!
- Ижевск! Выходим!, - закричал уже теперь я в салон. В окно я увидел знакомое лицо нашего монгольского гида – Алтана.
Пересев в минивэн и легковушку, мы облегчённо выдохнули. Во всяком случае – я. Теперь можно расслабиться и любоваться городским пейзажем – нас везут в гостиницу. Но не тут-то было! Расслабиться не получалось. С низкого штурманского сиденья улицы монгольской столицы напоминали пчелиный улей изнутри (приходилось заглядывать у тёщи на огороде!). Ком машин с гудением двигался во всех направлениях одновременно. «Главных» дорог не существовало – с боку то и дело вклинивались поперечные, и, если были помощнее нашей, оказывались впереди, а если миниатюрней или стрессонеустойчивей – в последний момент резко тормозили, едва не касаясь нашего бокового зеркала. На перекрёстках работали регулировщики, но их жесты убеждали не всех, некоторые даже поучали «гаишников» правилам дорожного движения, высунувшись по пояс из окна.
- Мы же – монголы, - объяснил Алтан, - привыкли ездить, как на лошади!
Я вспомнил напутствие Геннадия. Полтора часа сплошной пробки – и мы в гостинице. Уф, душ, кофе, релакс… Первый вечер в монголии после почти двеннадцатичасового автобусного путешествия. В одно окно светятся разноцветными огнями многоэтажки и здание Монгольской телерадиовещательной компании, а в противоположные окна – темнеют плотные ряды каких-то гаражей и… юрт. Улан-Батор – город контрастов
