Конь, кот, кикимора, дворовой, домовой, хозяйка волшебного озера и вредный пенсионер преклонных лет, у которого на всё имеется своё собственное мнение - в такой компании скучать было просто некогда. Никадим, как и все дворовые, оказался жутким собственником. Ему до одного места был тот факт, что жилплощадь предоставлена нам временно, поэтому служивший конюшней сарай сразу же стал причиной раздора между нежитью.
Коня держали из-за природного пристрастия кикиморы к прядению, плетению и завязыванию узелков. Вообще-то кикиморы относятся к домашней нечисти, но Фрося привыкла жить в сарае, а Никадиму это не нравилось. Конфликты между ними продолжались до тех пор, пока Семёныч не выставил за калитку обоих - достали. Недели изгнания хватило для того, чтобы нежить смогла преодолеть разногласия и прийти к консенсусу - они просто начали цапаться незаметно для посторонних глаз и ушей.
Вороватого Нефёда старик тоже приструнил довольно быстро, предложив на выбор два варианта - либо жить с нами, но по совести, либо искать другую нору. Совести у домового не имелось в принципе, но он понятливый. Воровать вкусняшки с кухни нельзя, есть несъедобное, но нужное в хозяйстве, тоже нельзя - это он хорошо усвоил. С благодарностью принимал всё, что получал, и наедался от пуза только тогда, когда Белена приносила свою корзинку. Всё-таки я его избаловала. Меня же предупреждали, что домовых нельзя перекармливать, потому что они наглеют, вот и пришлось устранять последствия своей доброты и щедрости постфактум.
Белена и Пётр Семёнович в совокупности являли собой взрывную смесь характеров и убеждений. Сходились они только в одном мнении - я совершаю несусветную глупость, продолжая считаться утопленницей. О том, что я беременна, старик узнал после того, как меня вывернуло наизнанку от запаха свежей рыбы. И это не я ему всё рассказала, а Белена. Ещё и выложила зачем-то подробности. До этого они просто спорили по любому поводу, а с того дня пришли к взаимному согласию относительно безграничности моей глупости и начали дружно пилить ещё и меня. Бабе с дитём без мужика нельзя никак. У бабы-утопленницы живого дитя не может быть по умолчанию, поэтому я должна «всплыть». И вообще я круглая дура и всё делаю неправильно. Только Семёныч при этом настаивал на том, что при таком раскладе мне вообще в лесу делать нечего, а Белена была с ним не согласна.
Я нашла способ свести их внимание к моей персоне к минимуму - просыпалась раньше старика, окружала себя мороком и уходила в лес, а возвращалась поздно, когда он уже укладывался спать. Эта система отлично работала в погожие деньки, но сентябрь выдался дождливым, и спорить с природой по данному поводу я не рискнула.
Книги - вот в чём было моё спасение от излишнего внимания заботливых опекунов. Раз в неделю Семёныч посещал Мухинскую библиотеку или книжный магазин, и я «подсадила» Белену на исторические любовные романы. Её умение читать оставляло желать лучшего, но она же ведьма - научилась быстро. Это подготовило почву для общего интереса. Старик начал подсовывать ей более серьёзное чтиво, пояснял непонятное, они подолгу обсуждали описанные в книге события - и им есть, чем заняться, и мне меньше забот.
К празднику осеннего равноденствия в доме старого холостяка наконец-то воцарился мир. Время от времени мы обсуждали строительство моего дома, но я чувствовала, что эти дискуссии огорчают нашего гостеприимного хозяина. Он хоть и вредничал, но снова оставаться в одиночестве уже не хотел. А мне неудобно - я ведь ему чужая.
До конца сентября в Лесном так никто больше и не появился. Иногда забредали случайные грибники или охотники, но ни юристы, ни оценщики, ни предприимчивые пузатые бизнесмены сюда не заглядывали. То ли это было затишье перед бурей, то ли интерес к заброшенной деревне и правда пропал, но Мирон Карпунин свой мост всё-таки достроил. Конструкции на винтовых сваях возводятся быстро, масштабные работы там изначально не планировались, но мост получился надёжным - по нему специально тяжёлую технику несколько дней туда-сюда гоняли, чтобы оценить результат.
Самого Карпунина я увидела только в праздник урожая, к которому приурочили открытие завершённого объекта. В день осеннего равноденствия ведьмам положено благодарить природу за щедрость, и я собиралась уйти в лес на рассвете, как обычно, но Пётр Семёнович накануне вечером завёл разговор о том, что пойдёт к мосту на торжественное открытие - там журналисты приедут, а Карпунин наверняка привезёт с собой супругу. Старику хотелось просто ещё раз увидеть свою внучку - вполне естественное, нормальное желание. А мне грустно стало, потому что Алиса деда-уголовника никогда не примет, хоть он и не по своей вине срок отбывал.
- Не хочу видеть их вместе. Не пойду, - озвучила я своё решение.
И всё-таки пошла.
Ночью шёл дождь, а к утру распогодилось. Белена сказала, что это очень хорошо - если начало бабьего лета совпадает с осенним равноденствием, значит, природа всем довольна. Мы вместе провели в лесу несколько утренних часов за простым, но красивым обрядом благодарности, а потом ноги сами понесли меня туда, куда я идти не собиралась. Ведьма не сказала на это ни слова и со мной не пошла - я запретила ей лезть ко мне в душу.
У моста играла живая музыка. Карпунин пригласил на торжество ансамбль из филармонии - с его-то возможностями это вообще не проблема. Деловой, красивый, довольный собой… Я думала, что мне будет больно, но почувствовала только грусть и сочувствие. Этот человек мог бы быть по-настоящему счастливым, если бы захотел. Пётр Семёнович устал от одиночества и теперь жадно навёрстывал упущенное, приняв меня вместе со всем моим бестиарием, и Мирон мог бы открыть своё сердце для любви - страшно, да, но ведь он только выиграл бы от этого. Пусть не со мной он строил бы своё счастье, но с Алисой у него точно ничего подобного не будет.
Мы стояли по разные стороны моста - я и Пётр Семёнович на одном берегу, а мероприятие развернулось на другом. Алиса Игоревна висела у Мирона на локте и улыбалась в камеры телевизионщиков, давая интервью. Сергей с Виталиком тоже были там - они же при исполнении, поэтому оба выглядели невероятно серьёзными. В какой-то момент журналисты заметили Семёныча, уточнили у Мирона, что это за старик, и прискакали интересоваться мнением последнего местного жителя о новом мосте.
Они не видели меня. Не могли видеть. Никто не мог. Я даже перевёртышам велела исчезнуть, чтобы они не привлекали ненужного внимания. Стояла у кривой сосны на берегу и искала взглядом отца своего ребёнка - не может же быть, чтобы Мирон отправил его за решётку по ложным обвинениям. Они ведь друзья. Власов всю жизнь на эту проклятую семейку эгоистов угробил.
А он в это время смотрел на меня. Я нашла его в толпе гостей за спиной главного героя этого шумного цирка. Власов тоже не мог меня видеть, я мороком от всех закрылась, но когда наши взгляды встретились, меня будто молнией прошибло с макушки до пят, а кожа на руках покрылась мурашками. «Невозможно. Это сильная магия, а он даже не колдун», - думала я, не решаясь отвести взгляд.
- Эля… - шепнул он едва слышно, но этот неуловимый звук перекрыл для меня шум толпы и усилия музыкантов.
Тогда мне впервые удалась полноценная телепортация. До этого и на пару метров магически переместиться с трудом получалось, а тут аж на два с лишним километра сиганула с перепугу. Исчезла у моста, а возникла уже в деревне и со всех ног помчалась к дубу звать ведьму на помощь.
- Да чего ж ты так разоралась-то? - откликнулась Белена на мой зов и вопросительно приподняла бровь. - Чего стряслось-то?
- Он меня видел, - задыхаясь, пожаловалась я. - Не мог видеть, но видел.
- Кто? - уточнила она.
- Власов!
- Ну а ты как хотела? Вы ж с ним через ребёнка общего связаны, - пожала она плечами.
- А почему ты раньше мне не сказала, что мороки на него действовать не будут? - возмутилась я и всё вдруг поняла сама. - Специально, да? Ты хотела, чтобы я от него не пряталась, и поэтому молчала.
- А как ещё в тебя вколотить, что не должна ты одна быть? - парировала она.
- Но ты же сама говорила, что ведьмы обречены на одиночество! Какой смысл впускать кого-то в свою жизнь, если он надолго не задержится?
- Не впускай, - спокойно ответила она. - Сына только отдай ему, чтоб дитю невинному своей судьбой жизнь не калечить. А потом живи себе, как знаешь. Что себя ты со счетов списала, это я давно уж поняла, но ребёнок-то от этого страдать не должен.
Я послала её к чёрту. В ответ услышала, что она не может туда пойти, потому что у неё другая миссия и предназначение. Впервые за всё время мы по-настоящему поссорились, и я пешком пошла на свою любимую полянку у омута восстанавливать душевное равновесие. Нефёд уже ждал меня там с корзинкой-самобранкой и целой горой антистрессовых сладостей - Белена позаботилась, сам домовой до корзинки никак не добрался бы.
А я не хотела сладостей - мне хотелось выть. Только ведь успокоилась, смирилась, заставила себя закрыть книгу прошлой жизни, чтобы с чистого листа начать новую. Что у нежити за противная привычка постоянно во всё вмешиваться? Теперь придётся как-то по-другому прятаться, если Власов не сочтёт увиденное галлюцинацией. Он ведь целеустремлённый до упёртости.
На берегу я просидела до глубокого вечера, прислушиваясь к земле и каждому звуку. Мероприятие закончилось, гости и организаторы разъехались. Через урочище напрямую от нового моста к Мухинскому проехали некоторые машины, но ни одна из них не свернула в сторону Лесного. Пётр Семёнович вернулся домой, да и мне пора было возвращаться. Нефёд обожрался окончательно, и мне пришлось его нести, потому что самостоятельно передвигаться домовой был не в состоянии. Развоплотиться или хотя бы обернуться кошкой, чтобы мне было легче, он тоже не мог - сказались последствия переедания. «Ну вот и славно. Надорвусь, ребёнка не будет, а с ним исчезнет и всё то, что тащится за мной из прошлой жизни в новую», - решила я, перехватила Нефёда так, чтобы вся нагрузка приходилась на живот, и сделала несколько шагов. Решить-то решила, но потом ведь жалеть об этом решении буду. Ребёнок-то в чём виноват? Для того я эту беременность сохраняла, чтобы теперь от всего отказаться из-за нежелания впускать в свою жизнь мужчину? И ладно бы речь о каком-нибудь дураке шла, но это ведь Власов. Он надёжный. Он хороший. Староват, правда, но тогда, в квартире Мирона, это ведь меня нисколечко не смутило.
- Злая ты… - простонал Нефёд, когда я посадила его под дерево и сообщила, что таскать на себе объевшихся домовых в обязанности хозяев не входит.
- Попроси перевёртышей, чтобы они тебя покатали до деревни, - предложила я ему приемлемый вариант перемещения.
Могла бы воспользоваться новым открывшимся навыком телепортации, но так ведь обжора ничему не научится. Да и мне приятнее было гулять пешком, хотя осенняя земля с каждым днём становилась всё холоднее.
Я волновалась, что Власов будет меня искать, и пыталась морально подготовиться к встрече. Рассказ старика о мероприятии, о его красавице-внучке и о том, как он давал интервью, слушала рассеянно. Ночью спала плохо. Аппетит пропал, настроение испортилось… Но Анатолий Павлович так и не появился ни этой ночью, ни на следующий день, ни через неделю.
* * *
В октябре начались заморозки. Редкие гости всё ещё шастали по болотам в поисках клюквы, но они надоели лешему до чёртиков, и старый пень приказал моховикам попрятать все ягоды, чтобы лес наконец-то мог отдохнуть. В прудах и на реке неожиданно перевелась рыба - водяной решил таким способом избавиться от необходимости приглядывать за неугомонными рыбаками. С волшебного дуба осыпалась листва, и Белена сказала, что моховикам пришло время погрузиться в зимний сон. Лесавки тоже с первым снегом станут медлительными и сонными, а леший будет появляться реже - отдых нужен всем. У домашней нежити другой образ жизни, от времён года они не зависят, но я начала замечать, что баталии за жилплощадь между Фросей и Никадимом начали происходить реже. Нефёд не изменился совсем, только спать стал дольше.
А я всё-таки посетила интернат, куда Артур Карпунин два года назад сбагрил свою спятившую дочку. Перемещаться магически не рискнула, потому что не имела достаточного опыта - добралась таким способом только до автовокзала в Мухино, а оттуда невидимым «зайцем» доехала до нужного места с несколькими пересадками. Белена была против этой вылазки, но природа позволила ей прислуживать мне, а не принимать за меня решения. Между нами вообще с конца сентября установились сложные отношения с ограниченной квотой доверия. Она меня обманула, а я этого не люблю.
В психушке мне, если честно, очень сильно захотелось исцелить всех пациентов разом. К ним там относились не то чтобы плохо, но с изрядной долей пренебрежения, хотя в платных заведениях должно быть иначе. Мне всех стало жалко, и гормональные изменения никак не способствовали улучшению этого состояния. Но нельзя ведь. Если все неожиданно исцелятся - это будет неправильно. Это реклама плохой клинике, куда все с радостью приведут новых больных, не зная истинного положения дел. А главное - в этом интернате содержались и вполне нормальные дети, оказавшиеся ненужными в своих благополучных, добропорядочных семьях. Их всё равно не отпустят, потому что они и так здоровы. Мерзко. Ужасно. Но такова жизнь.
Я не разговаривала с Женькой, потому что пряталась за мороком. Влияние шепотка кикиморы на её подростковый разум оказалось настолько сильным, что девочка думала о смерти постоянно. Выглядела она ужасно, потому что часто отказывалась от еды. Худенькая, почти прозрачная. Тихая. «Если убрать всю гадость с неё разом, она ведь может и не выдержать шквала реальности», - подумала я и сделала так, чтобы болезнь отступала постепенно, но без необходимости моего в этом дальнейшего участия. Это как дырку в бочке проделать - через большую быстро содержимое вытекать будет, а из маленькой потихоньку польётся. И поверх этого заговора ещё защиту сделала от нежити и любой магии, за исключением той, которая начала работать. Месяц - достаточный срок для того, чтобы разум семнадцатилетнего ребёнка очистился полностью. А главному врачу этого заведения я незаметно внушила, что отношение к пациентам нужно срочно менять.
Домой возвращалась так же - автобусами с пересадками. Устала. Перешла мост, присела на подмёрзшую землю под деревом отдохнуть, привычно справилась у природы о том, что творится в моих владениях… Власов всё-таки приехал. Один. Сам. Он сидел на берегу реки там, где меня в последний раз видели живой. Наверное, всё-таки не поверил собственным глазам, когда увидел меня у моста, но счёл своим долгом проститься.
«Если пойду к нему, то потеряю покой и себя. Если не пойду - потеряю Власова навсегда, как уже потеряла Мирона», - приползла в мою голову новая дилемма. И нежить, как назло, в этот раз решила в мою личную жизнь не вмешиваться. Решать только мне. Ответственность за принятое решение тоже буду нести только я.
Оглавление:
