Если вы отсутствовали дома больше трёх дней, а потом внезапно вернулись и надеетесь, что кот вас вот запросто простит – то либо у вас какие-то ангельские котики из фантастического фильма «Где обитают такие звери и как они называются, но точно не котики», либо вы обманываете.
Обижаются по-разному, конечно. У моей соседки два кота: один лысый, второй волосатый. Вообще-то, у неё и муж есть... Причём этого мужа я почему-то невзлюбила, когда впервые увидела. Суровый, почти лысый двухметровый дядя с угрюмым взглядом. С ним здороваться-то страшно, не то что в одном лифте ехать. Я никогда не ездила с ним в лифте.
Главным образом, конечно, потому, что у нас в доме нет лифта.
Ну неважно.
Ещё удивлялась: что моя соседка, красивая, весёлая девушка, в нём нашла?
А потом она мне как-то прислала фотку в мессенджер:
- Смотри, какой прикольный!
Нет, на фотке был не её муж. По крайней мере, не целиком. На фото крошечный котёнок свирепо драл мужскую волосатую руку.
- Муж с работы приволок, – писала соседка, – к ним кто-то в коробке под забор подбросил, прикинь! Сволочи!
С этого момента я подумала: «ну какие два метра?! Метр девяносто, не больше. Да и лысины мне снизу не видно совсем. А взгляд нормальный у него, просто ему на мои полтора метра в прыжке смотреть по-другому неудобно! Хороший мужик, короче, правильно она за него вышла».
Так вот. Вчера соседка пишет:
- Всего на сутки уезжали к родителям! Сутки! Вернулись - так эти оба с рук не слезают, а в туалет категорически ходят на кровать! Что делать?!
А что делать? Любить и гладить. Какой ещё совет она от меня ждала? Но она сказала, что это и без меня в курсе. А вот что с покрывалом сделать? Ну, на этот счёт у меня советов море и все работающие!
А Мотя – наоборот. Какие руки?! И даже – какие ноги?! Пусть даже и джинсовые – но наверняка же подменили.
- Мотя, ну иди сюда, – устраивается перед телевизором мой муж. – Иди, поглажу тебя.
Мотя молча ходит вдоль кровати.
- Моть, ну ладно тебе, иди!
Мотя продолжает ходить. Ведь если он просто уйдёт в сынарник и ляжет на подоконник, то не будет понятно, что он обиделся. И даже если он по пути раздаст всем мелким люлей и поджопников – то всё равно до конца понятно не будет. То есть Пуня с Зёмой прочувствуют, что Мотя не в духе, а мы так и будем смотреть телевизор, как дураки какие-то.
«Дураки какие-то» – это не моя мысль, это мне навязали путём гипноза, точно вам говорю.
Поэтому Мотя ходит. Внушает окружающим чувство вины. Муж, конечно, ощущает себя слегка виноватым, но пока не знает, что ему делать с этой информацией.
- Мотя, есть хочешь? – спрашивает он.
Ну, не требуйте от мужчины повышенной чуткости. Он не знает, как иначе загладить вину, если не предложить покушать. Особенно, если с ребёнком это всегда срабатывало. Но у Моти более глубокая душевная рана и чувствительная конституция, нежели у нашего наследника. Внутри.
- Кормили уже, – зыркает Мотя на обидчика.
- Ну я тогда не знаю... – бурчит муж.
И сердито переключает каналы. Брать Мотю на руки бесполезно: гордо уйдёт. Он ведь, собственно, для того и ходит, чтобы взяли и потом уйти. Культивирует вину.
- А мне почему не предлагаешь? – вдруг спохватываюсь я. – Я тоже тебя три дня не видела!
Муж удивлённо смотрит на меня:
- В смысле?! Ты что, голодная? Тебе суп подогреть?
- Я не голодная! Я не хочу суп! Я хочу чего-нибудь вкусного. И на ручки!
- Сыру хочешь?
- Хочу! И колбасы!
- Не, ты что-нибудь выбери: или колбасы, или на ручки.
- Колбасы тогда.
Мотя продолжает обвинительно ходить.
И вот муж приносит на тарелочке нарезанный пластиками сыр и колбаски, изумительно вкусные копчёные колбаски. Ложится рядом и снова переключает канал.
Мотя запрыгивает на кровать и начинает внимательно принюхиваться. С сомнением смотрит на мужа, потом – с подозрением – на меня. Явно не одобряет моего вечернего дожора. А может, ревнует: возмущается, что мой муж уравнял нас в приоритетах.
Но нюхал внимательно всё равно. А когда я взяла колбаску и откусила, то плевал на принципы и подошёл нюхать прямо ко мне в рот. Мы прекрасно знаем, что колбасу Мотя не любит. Ни варёную, ни тем более копчёную. Ему предлагать – только продукты переводить.
Однако Мотя нюхал так пристально, я не выдержала и отломила ему кусочек от колбаски, которую держала в руках.
- Ешь сама! – вдруг сказал муж.
Я удивлённо посмотрела на супруга, а он вроде бы смущённо сказал:
- Я сам ему дам. Иди, Мотя, я тебе вот...
И, отломив кусочек, протянул его Моте. Я молча наблюдала за процессом извинения и искупления вины. Нет, похоже, Мотя ревнует зря. Это, наоборот, мне пора волноваться... Мне даже еды не предложил...
Мотя сначала презрительно смотрел на протянутый кусок, потом переводил взгляд на мужа и на лбу бежала строка крупными буквами:
Я вижу, что ты хочешь меня купить! Но я ещё не решил, как поступить с тобой!
Потом долго-долго облизывал колбасу, явно испытывая наше терпение.
- Моть, ну ешь уже! – не выдержал муж.
Мотя дёрнулся:
- Уйду щас!
- Ладно-ладно, облизывай дальше, – муж сразу пошёл на попятную.
Через пять мучительно долгих минут Мотя внезапно забрал колбасу и пошёл на пол. Культурный кот Мотя не ест на покрывале.
- Неужели съест? – удивилась я. – Он же не любит колбасу!
Но тщательный осмотр территории не обнаружил ни огрызков, ни ошмётков, ни целого куска.
- Кажется, съел, – констатировал муж.
Му оба поняли, что примирение состоялось и прощение получено. Ночью Мотя спал, положив лапы на любимые ноги и немилосердно храпел.
