А потом случилось то, чего Сергей никак не ожидал. Он вошел в кухню в тот момент, когда Рита начала падать, и чудом поймал её, а потом не смог разжать объятия. Это была невероятная ночь, наполненная нежностью, лаской и согревающим душу теплом. Но когда наступил рассвет, Сергей ужаснулся: как он мог так поступить с памятью о своей жене? Он же предал её, предал, потому что за всю ночь ни разу не вспомнил о ней. И Рита. Она доверилась ему, а что он мог дать ей? Ничего! Кто он теперь? Бомж, живущий в полуразрушенной водокачке. Человек без будущего.
Сергей осторожно встал, вышел на кухню и там оделся. Потом его взгляд упал на тетрадь, лежавшую на полке. Он вырвал лист, написал карандашом единственное слово и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Долго, очень долго Сергей сидел у могилы жены. Он привык разговаривать с ней, но сегодня почему-то слова с трудом срывались с его губ. И только один вопрос он задал громко и надрывно:
– Что мне делать теперь, маленькая моя?
– Жить, – послышался за спиной чей-то голос.
Сергей резко обернулся и увидел перед собой немолодую уже женщину. Она держала за руку ребенка.
– Что?
– Я говорю, жить нужно, сыночек.
– Зачем?
– А это уже не нам решать, – вздохнула женщина. – Но если мы живем, значит так нужно. Вот мой внучок, Алешенька. Сегодня полгода как не стало его мамы, моей дочери. Болела она, с детства здоровье было слабенькое. Но она любила жизнь и умела ценить её. Зато Бог её и любил. Когда она забеременела Алешенькой, врачи в один голос требовали от нее, чтобы она избавилась от ребенка, говорили, что она может не перенести родов. А она всем отвечала: «А зачем я тогда на этом свете жила?»
Доктор у нас в клинике был, руки золотые. Он сам оперировал её. И ребеночка спас и доченьке моей уйти не дал. Не знаю, где он сейчас. Говорили, что с ним трагедия какая-то произошла, может, и нет его уже. А дочка моя до последнего своего вздоха благословляла его.
– Я только благодаря ему прожила эти годы, – повторяла она. – Он подарил мне счастье. Теперь мое продолжение будет в Алешеньке.
Ошеломленный Сергей не сводил глаз с мальчика и вспоминал его мать, которую оперировал в ту ночь, когда…
– Вот видишь, сынок, – снова вздохнула женщина. – У каждого из нас есть свое назначение. Дочка моя родилась на свет, чтобы потом жил её сынок. А мне нужно жить для того, чтобы поставить его на ноги, мы ведь с ним одни на свете, больше никого нет. И ты тоже не зря живешь. Я это знаю. Ну, прощай. Все у тебя будет хорошо. Только ты сам должен этого хотеть.
Небо заволокли тучи и вскоре обрушились на землю потоками холодного ливня. Сергей стоял на мосту и смотрел, как упругие струи взбивают серые волны. Сергей вытер ладонью мокрое лицо:
– Прости меня, маленькая моя, но я больше сюда не приду. Когда-нибудь настанет час, и мы увидимся снова, но мое время еще не пришло. Прости меня за это. Я пытался, ты знаешь. Но, видно, я кому-то здесь еще нужен.
Сергей закрыл глаза и попытался представить лицо жены, но вместо нее увидел светящиеся от нежности глаза Риты. Опустив голову, Сергей медленными шагами пошел прочь и вскоре растворился в серой пелене холодного ливня.
Наступила зима. Рита вышла из дома, поддерживая рукой большой живот, совсем скоро её сынок должен был появиться на свет, и она с нетерпением ждала этого дня. Рита улыбнулась, подумав, как быстро пролетело время. Сначала, когда у нее началась тошнота по утрам, она подумала, что чем-то отравилась, но дни шли, а легче ей не становилось. Внезапная догадка повергла Риту в шок, и она прижала ладонь к губам: невероятно! Она забеременела после той единственной ночи с Сергеем. Не выдержав, Рита разрыдалась, но это были слезы счастья. Теперь она знала, что больше никогда не будет одна.
Лида, узнав о беременности подруги, только руками всплеснула, но так и не смогла добиться, кто же отец её ребенка. А однажды не выдержала и спросила:
– Ты каждый вечер по городу ходишь. Ищешь что ли кого?
Рита пожала плечами:
– Да я и сама не знаю.
– Странная ты все-таки, – вздохнула Лида. – Эх, ладно! В крестные-то хоть возьмешь?
Вспомнив это разговор, Рита улыбнулась и с наслаждением вдохнула морозный воздух.
– Дни-то какие хорошие, сыночек, – сказала она, прикладывая руку к животу. – Скоро ты и сам все увидишь. Потерпеть надо всего две недельки. А пока мы с тобой сходим в магазин и купим что-нибудь вкусненькое. Например, апельсины.
Улыбаясь своим мыслям, Рита шла по тротуару. Город был ослепительно свеж, и пушистый снег сверкал на солнце россыпями алмазов. Ослепленная Рита не сразу заметила громадную машину, которая визжа тормозами, неслась на нее. А в следующую секунду страшный удар отбросил её в сторону и, вместе с чьим-то криком, на Риту навалилась пульсирующая болью темнота.
Герман Самохин, главврач клиники, куда привезли Риту, распорядился срочно готовить операционную, потом торопливыми шагами прошел в ординаторскую, где за столом в белом халате сидел Сергей и просматривал чью-то историю болезни.
– Серёжа, давай скорее. Пациентка после аварии, беременная на последних сроках. Там все сложно: надо оперировать и чем быстрее, тем лучше. Знаешь, я так рад твоему возвращению.
– Тебе спасибо, что поверил в меня, – хлопнул Сергей Германа по плечу, торопливо поднимаясь. – Кстати, за курсы отдельная благодарность. Это было мне просто необходимо. Так что теперь я твой должник.
– Ну тогда пошли отрабатывать, – улыбнулся Герман. – Операционная, наверняка уже готова.
Сергей подошел к Рите, лежавшей на столе, и его глаза расширились от ужаса, когда он узнал её.
– Ты что так побледнел? – поднял на него взгляд Герман. – Знаешь её что ли?
– Это она, Рита, – кивнул Сергей. – Я рассказывал тебе о ней, помнишь? Она вернула меня к жизни. Благодаря ей и тебе я снова стал человеком. А когда пришел к ней, увидел, что она беременная. Наверное, вышла замуж. Кстати, мужу сообщили?
– Катя сказала, что у нее никого нет.
– Ладно, потом разберемся.
Сергей вышел из операционной и устало потянул шапочку с головы, потом вытер её мокрое лицо. Все прошло хорошо и у Риты были серьезные шансы на выздоровление, а то, что им удалось спасти её малыша – это и вовсе было похоже на чудо. Сергей направился в ординаторскую, чтобы переодеться, а потом проведать новорожденного, но его кто-то окликнул. Сергей обернулся и увидел перед собой пожилую женщину, в которой узнал свою тещу.
– Здравствуй, Серёжа, – сказала она ему. – Как хорошо, что я наконец-то тебя нашла. Ты прости меня за то, что я тогда наговорила тебе. Вот ключи. Квартира в порядке, я за этим следила. Твоя она. Живи.
– Простите меня, – сказал Сергей.
– Да я давно уже простила. У каждого крест свой. И судьба тоже. Я знаю, как ты любил мою дочь. Но теперь все в прошлом. Живи, Серёжа, ты людям вон нужен. И пусть у тебя все будет хорошо.
Она быстро подошла к нему, обняла, а потом торопливо ушла, ни разу не обернувшись.
***
Рита открыла глаза и долго лежала, разглядывая белые пятна, скользившие над её головой. Она не сразу поняла, что это больничный потолок, но память постепенно возвращалась к ней.
– Сынок! – ей показалось, что она крикнула, но с губ сорвался только еле слышный стон. Прикоснуться рукой к животу она тоже не смогла, потому что тело ей не повиновалось. Зато в ту же минуту над ней склонилось лицо мужчины:
– Ну вот и хорошо, – произнес до боли знакомый голос. – Значит, теперь пойдем на поправку.
– Сын, мой сын, – прошептала Рита.
– С ним все в порядке, – улыбнулся Сергей. – Он тоже здесь, в больнице и это просто чудо, что нам удалось его спасти.
Рядом с Сергеем появился второй врач:
– Благодарите за это нашего лучшего хирурга, – сказал Герман. – Если бы не Сергей…
– Рита, ты узнаешь меня? – Сергей наклонился к ней. – Это я, Серёжа.
– Ты… Я искала тебя…
– Рита, нам нужно сообщить о тебе твоему мужу, но в квартире никого нет. Будет лучше, если он заберет сына, пока ты восстанавливаешься после операции.
– Ты… Возьми его к себе ты. Миша твой сын, Серёжа. Твой и мой. Больше у меня никого нет.
Сергей рухнул на колени, словно подкошенный и спрятал лицо в ладони Риты:
– Господи, Господи, – только и повторял он. – Ты простил меня. Простил за все.
Прошло три года. Рита и Сергей были женаты и воспитывали маленького сынишку Мишу и были очень счастливы.
– Вот я всегда говорила, что в тихом омуте …ну ты знаешь, – вздыхала Лида, когда бывала в гостях у подруги. – Ждала ты своего счастья, ждала и дождалась. Кто б знал, что тот бомж окажется таким видным мужчиной? Эх, мне б такого… Нет, везучая ты, все-таки, Ритка. Какая же ты везучая!