Но не стал я ее душить, потому что сильно инфантилен и малодушен, и я это понимаю. Давно пора убежать от мамочки родной, а я почему то здесь. Но попытки были. Сама же видишь, даже к медведям от мамы бегал. А мне сейчас интересно одно. Она что не понимает, что это она меня алкоголиком сделала? Я конечно уже очень взрослый, и не снимаю с себя ответственности за происшедшее, надо было брать Светку за руку и бежать из Иркутска. Но в свои семнадцать я даже не знал, что так можно сделать. Ну а теперь если проследить весь мой процесс алкоголизации, то можно поставить диагноз. Я просто мстил маме. А кому от этого хуже. Она продолжает делать то же самое, что и годы назад. А я алкаш. Сколько мне еще осталось?
Ну а тогда она мне рассказывала о последствиях моего поведения. А зачем? Я же сын нарколога, я с детства все это знаю. Но когда начинал, я просто залечивал боль. А потом все пошло так, как написано в учебниках по наркологии. И мне это было не страшно. Зачем жить, когда предал единственный родной человек и просто растоптал твои чувства? Сейчас я конечно повзрослел и думаю по другому. И если бы можно было просто так завязать, я бы уже давно завязал. Но все сложно, и неизведанно, поэтому придется жить алкашом. Что в принципе я и делаю. На плаву держит только работа. Слава богу хоть это невозможно отобрать.
А в тот момент я ее слушал и думал, когда же она устанет и уйдет. Но она и не собиралась уходить. Она старалась донести до меня свою правду. Она меня уговаривала, умоляла рассказать ей о том, как у меня это происходит и с какой частотой, она постарается помочь мне, пока еще возможно. Но я не хотел ее слушать, не хотел принимать от нее никакой помощи, да я и видеть то ее не хотел. Если бы я знал в тот момент, как закрутит меня эта зараза, я наверное бы прислушался к ее словам. А тогда мне казалось, что нет никаких проблем, все так живут, все нормально. Значит и я буду жить, по крайней мере боль заглушает. А болело у меня постоянно. Вот никак я не мог понять, что мать может быть врагом. Ведь она же самый родной мой человек. Была.
Наконец то лекция закончилась и я смог пойти по палатам. Там были люди, которые мне были рады, которые меня боготворили, для которых я был богом. Вот с ними мне было хорошо. Со всеми, с умирающими, с ожившими, с теми, кто завтра на выписку. Уже тогда, только в начале моего пути, мне стали носить бутылки. А если бы ты сейчас пришла ко мне в гости, и увидела мою коллекцию , ты бы офигела. Полгода можно пить, не выходя в магазин. И закусывать, шоколадными конфетами и шоколадками. Как нибудь приглашу тебя в гости, если получится конечно. А то по сути у меня получается только с работой. Что бы не задумал, все сбудется. А вот все остальное у меня не складывается.
Ну в общем, как ты поняла, я продолжил пить, но жестко регулировал себя. Ну потому что хоть я тогда и не вел своих операций, еще не вел, совершенно не хотел, чтобы я в неадекватном состоянии что то попутал, и это принесло кому то вред. На работе, я думаю, даже не догадывались о моем пристрастии. Потому что от работы я фанател. Когда я захожу в операционную, вес мир доя меня исчезает, остается только операционный стол и человек на нем, и этот человек должен завтра встать и пойти, и все это зависит от меня. Это я ощущал и осознавал с самого начала. Я не знаю, как это происходит у других врачей, а у меня так.
Но теперь за мной следили два моих родителя. Они наконец то вспомнили, что у них есть сын. Как же здорово! До того здорово, что мне пришлось сменить замки в квартире. Чтобы они не ходили и не считали бутылки, а потом не читали мне проповеди на тему пьянства и алкоголизма. Я все сам про это знаю, но меня это устраивает. Когда мать не смогла попасть ко мне в квартиру, разразился скандал. И тут даже мамочку поддержал папочка, в кои то веки! Дорогие мои родители, я конечно понимаю, что вы обо мне заботитесь, но что то реально поздновато. Не нужна мне от вас теперь забота, я взросленький, и выбрал то, что выбрал.
Ну вот так и текла моя жизнь, и до защиты диплома, и после защиты. Проблем с работой не было. Потому что я выпустился хорошим хирургом. Работать я пошел в левую больницу, где не было знакомых у родителей. Ездить пришлось далеко, зато они не могли меня контролировать. Я расслабился, и даже стал заводить длительные отношения с девушками. О женитьбе я не думал, но близкий контакт мне всегда был нужен. А мать не понимала, когда я прихожу домой, когда ухожу, и мне это очень нравилось. Девчонок я никогда е обнадеживал, и попадались умненькие, которые умели жить моментом. Вот так я жил. Привык. Все настроилось. Акоголизм застрял на одной стадии, выпить пару рюмок после работы, а утром, как огурец.