40
Бесконечно повторялись одни и те же вопросы, про командиров северного корпуса и пути их отступления. У Вани пытались узнать места, явки, пароли Белых, но он этого не знал. Сил у пленного становилось всё меньше, язык заплетался, сознание мутилось от причиняемой телу боли. Дознаватели не жалели сил и усердия в своих действиях. Сколько длилась пытка, Иван не помнил. Острая боль, пронизывающая всё тело, накрывала его. Ещё не зажившее до конца плечо, казалось, отделяется от туловища. Но в какой-то момент всё прекратилось возгласом вновь вошедшего:
- Товарищ комиссар, вас вызывают наверх, - проговорил мужской голос.
Дознаватель нехотя отступил от пленника.
- Ещё продолжим, - сказал он, видя, что Иван ещё дышит, вытер запачканные руки и бросил темно-бордовую тряпку на пол.
А пришедший внимательно всматривался в искажённое болью лицо еле дышащего мужчины, прикованного к стулу. Кого-то он ему напоминал.
Иван остался сидеть прикованным к стулу. Во рту был солоноватый вкус. Один его глаз заплыл и почти не открывался. Плечо болело сильнее, чем в момент ранения. В голове был туман от кров0потери и одних и тех же вопросов, которые комиссар повторял с остервенением. Ответов на них Ваня не знал, но кого это волновало?
За его спиной остались стоять те, кто помогал в ведении допроса. Чувствуя сильнейшую жажду, пленный попросил воды. В ответ получил удар по голове и больше не спрашивал.
Каменные стены допросной плыли у него перед глазами. На столе остались лежать листы протокола допроса. Иван почему-то вспомнил, что солдат, позвавший комиссара наверх, с интересом изучал их.
Пленник закрыл глаза. Голова кружилась и в воспалённом сознании возникали картины прошлого. Всё происходящее дальне он видит будто со стороны. Вот их речка весной, с островками плывущего льда, вот они с братьями возвращаются с поля и мать протягивает им крынку холодного молока, вот они убегают вечером гулять, не спрося разрешения, а по возвращение отец встречает их розами. Но ведь там, на другом краю деревни, живёт его Аня. Она ещё совсем девочка, но Ваня знает, что они поженятся, когда она подрастёт, потому что её улыбка запала ему в душу и больше ни о ком он думать не может.
Вдруг появляется ненавистное лицо Аркадия, он смеётся Ивану в лицо и толкает Анну в пропасть. Холодный пот пробивает мужчину, он дёргается, чтобы протянуть руку и спасти её, но понимает, что руки скованы за спиной. Перед глазами вновь появляются лица братьев, точнее одного, самого младшего, Макара. Он, на удивление, уже не озорной мальчишка, а взрослый мужчина в ненавистной Ване форме советского комиссара. Тот трясёт его за лицо, бьёт по щекам, что-то кричит. Потом лицо пленника окатывает столь желанной влагой - на него выливают стакан воды.
- Ваня, Ваня, ты слышишь меня? Ты живой? - звучит знакомый голос, - это я, Макар.
Иван пытается открыть глаза. Но один из них совсем заплыл и не видит, а по второму течёт вода, застилая зрение. Наконец, взор пленника на мгновение поясняется и он видит перед собой лицо брата. Только ставшего гораздо взрослее с того момента, как они виделись последний раз.
- Брат, - еле слышно произносит Ваня, ему кажется, что в это происходит не с ним, - пить, - просит он, пока видение не исчезло.
Спустя пару минут с его губам подносят фляжку с прохладной водой, Иван пьёт, захлёбываясь и давясь.
- Ключи, - требует у кого-то голос брата.
- Не положено, - замявшись отвечают палачи.
- Я сказал - ключи от наручников, - срываясь на крик приказывает Макар.
Что-то звенит, падает, потом руки Ивана освобождаются. Брат пытается поднять его, но ноги пленника не держат измученное тело. Тогда младший взваливает на спину старшего и на себе несёт его в тюремный лазарет. Палачи лишь молча смотрят вслед. В разборки между старшими по званию они не лезут.
И вновь перед Ваней открывается бесконечная череда холодных коридоров, их ветер отрезвляет пленника, он пытается понять, что произошло, всё ещё воспринимая происходящее как бы со стороны. Тем временем Макар распахивает двери лазарета и зовёт лекаря. Тот приходит, и с тоской смотрит на израненного солдата.
- Что же вы делаете, изверги, - еле слышно говорит врач, - я их штопать не успеваю.
- Вылечишь, отблагодарю, - обращается к нему Макар.
- Я его почти вылечил, ещё две недели, и был бы, как новенький, - ответил тот.
- Не знал я, что он здесь, - с глубоким сожалением говорит Макар, - только сейчас мне солдат сказал. Увидел моё сходство с обвиняемым, да на протоколе допроса его имя прочитал. Хорошо, догадался сразу мне донести, что мой однофамилец в допросной камере.
- А будь это не ваш родственник, Макар Павлович, так бы и замучили его? - спросил врач.
-Твоё дело лечить, а не вопросы задавать, - грубо ответил младший брат Вани, жалея, что разоткровенничался с доктором. Оставив Ивана на попечение медперсонала, молодой комиссар пошёл обратно.
Он уже год ничего не знал о своей семье. После побега из квартиры, где ему пришлось бросить жену и ребёнка, спасаясь от облавы Белых, Макар смог добраться до своих, Красных. Его ранение был лёгким и вскоре он снова вернулся в строй. И стал быстро обретать авторитет.
Когда под Петроградом началось движение Белых, он был переброшен для ликвидации прорыва во главе одного из соединений. Оказавшись недалеко от родного дома, хотел навестить родных, но сначала не мог отлучиться из армии по причине напряженных боёв, а последние две недели получил повышение и занимался важными делами по поручению советской власти.
Когда солдат, что был у него на побегушках, донёс, что на допросе сейчас сидит Иван Павлович Лебедев, чьё лицо смутно напоминает самого Макара, тот кинулся проверить, не Ваня ли это или Миша. Он не хотел думать о том, что кто-то из его родных воевал на другой стороне, ведь иначе они выйдут друг другу врагами. Но как только он увидел Ваню, всего истерзанного, привязанного к стулу, он забыл обо всех возможных разногласиях. Единственной его целью стало спасти брата.
Отнеся его в лазарет,и наказав доктору получше лечить больного, а медсёстрам шепнув, чтобы давали брату двойные порции еды, Макар вернулся в комнату дознания. Протокол допроса всё ещё лежал на столе. Мужчина стал жадно читать строки, в которых говорилось о родном доме.
