Михаил слышал, краем уха, как его друзья весело болтают в пустом доме. Они снимали видео для соцсетей, и явно были на пике эмоций. Он же, листая пожелтевшие листы тетради, всё не мог избавиться от неприятного и нарастающего чувства опасности. Словно он ощущал на себе чей-то тяжёлый и недобрый взгляд. Несколько раз он поднимал глаза и всматривался в заросли, плотным кольцом окружившие заброшенную стройку. Он и сам не понимал, что пытался разглядеть там. Буйная листва хранила безмолвие и искрилась солнечными бликами. Но, как только он опускал глаза, сразу накатывала волна ужаса.
Поколебавшись, он зашёл в вагончик, и, смахнув пыль с табуретки, уселся за стол. Только тогда он увидел, что небольшие окошки в сторожке не были закрашенными стёклами, как ему показалось, а были листами металла, вваренными в стену. Но там, сидя в укрытии, Михаил, наконец-то смог расслабиться. Чувство пронизывающего взгляда отпустило его.
Света с улицы вполне хватало для чтения, и он принялся просматривать записи, отмечая, что вначале владелец этого дневника старался выводить буквы, но, чем ближе к концу, тем меньше, судя по всему, он обращал на это внимание.
«Я решил вести дневник. Впервые в жизни. Лишь с одной целью- фиксировать происходящее и не сойти с ума. Я никому не могу рассказать об этом. Точнее, могу. И рассказывал, за бутылкой. Меня даже внимательно и с интересом слушали. Но не верили. Я чувствовал это. Недоверие. Шепотки. Странные взгляды, так и говорящие: «Совсем спился дурень.» А я ведь не пил года три. До того как вляпался в эту проклятую работу…»
Михаил оторвался от чтения и выглянул наружу. Его звали друзья. Они весело махали с балкона второго этажа, кричали о том, что в доме здорово, и чтобы он шёл к ним. Михаил что-то бросил им невнятное и, покосившись на заросли, вернулся в сторожку.
Далее в тетради были описаны проблемы автора и причины, по которым он устроился охранником на стройку. Всё просто и банально. Попал под сокращение на заводе, перебивался подработками. Трое детей и недовольная жена… а тут такая сумма за месяц, какую на заводе он полгода зарабатывал. Выплаты каждые две недели. Слухи, правда, дурные ходили об этом месте, мол нечисто тут. Но его так достали бытовые заботы, которым конца и края не было, что, казалось, он готов всех чертей ада на своём горбу прокатить, лишь бы решить свои проблемы.
«Странности были с первых суток. Во-первых, сменщик, пьяный в стельку, просто выполз из сторожки, и отсыпался в кустах ещё полдня. Строители видели его, но всем плевать было. Я одного понять не мог, как его, алкаша такого держат здесь, и как ему платят. А ещё в сторожке нет окон. Очень неудобно. Какой дурак заварил их листами железа? Либо в духоте сидеть, с лампой, либо открывать дверь и комаров пускать…»
Далее Михаил пробежал глазами неинтересные для него описания диалогов и подробностей рабочих будней строителей. Взгляд его лишь зацепился за фразу : «Сюда никто не приходит в одиночку. Либо на машине группой, либо пешком по дороге, но толпой…»
Автор, подробно описывал свои переживания и последующие три дежурства. Наконец, кое-что заставило парня читать вдумчивей.
«…Четвёртое дежурство. С этого дня придётся работать чаще. Ушёл второй сменщик. Остался один напарник у меня. Теперь через сутки буду здесь, зато и оплата выше. Глядишь, за стройку и накоплю хорошую сумму. Один вопрос. Куда же делся второй сменщик? Мне сказали, что он взял и уехал в другой город, не забрав документы и официально не уволившись. Но разве так бывает? Я же видел его. Вполне адекватный парень, не пьющий. Что-то явно не договаривают….
Пятое дежурство. Сегодня ночью произошло нечто необычное. Хотя… Как сказать, может всё это мои домыслы. Я принёс из дома небольшое зеркало. Зачем? Да, чтобы видеть, в каком состоянии я на автобус пойду. Может, где волосы торчат, или зубная паста на ушах… Так вот. Время к полуночи. Я сижу, читаю книгу. И снова эта накатывающая волна страха. Я заметил, как только на часах двадцать три сорок, меня охватывает и не отпускает жуть. Не было этого только первое дежурство. Но все остальные ночи чётко, до трёх тридцати, я просто сижу, боясь сделать вдох, вжимаясь в стул. Что бы вы понимали (если мой бред вообще кто-то когда-то прочтёт), что ни о перекуре на свежем воздухе, ни о походе в туалет и речи быть не может. Это чёткое чувство, что если я открою дверь, то умру. Что причина этим чувствам? Не знаю. Скорее всего, мои собственные стереотипы, плюс наслушался баек про это место. Так я думал… Пока, в час тридцать ночи, не лопнуло моё зеркало! При чём, это было так странно. Воздух словно сгустился. Страх мой настолько усилился, что моё тело окаменело и похолодело, а зеркало… Я прямо ощутил, как оно напряглось. И, с оглушительным звоном просто разорвалось, словно бомба внутри была, на сотни мелких осколков! Благо, что я сидел вдали, и оно не было направлено на меня. Иначе, запросто без глаз остаться бы мог.
По утру, дожидаясь сменщика, я курил вместе со строителями, и решил рассказать им о том, как треснуло моё зеркало. А точнее, взорвалось. Выслушав меня, они повели себя неожиданно. Один выматерился и сплюнул, другой начал креститься, третий задумчиво затягивался. Он то и сказал мне: «Видишь окна? Знаешь, почему стеклопакеты всё ещё не стоят?» Я обратил внимание на окна особняка, и понял, что они затянуты полиэтиленом, хотя внутренняя отделка идёт полным ходом. «Трижды стеклопакеты ставили.- мрачно продолжил он.- Все разы окна полностью разрывались в течение трёх- четырёх ночей. Большая часть лопалась в первую ночь, потом остальные. Сюда каких только экспертов не вызывали. Все в один голос говорили, что дом усадку давно уже не может давать. Тем более, такую, чтобы стёкла трескались. Никто рациональную причину не мог найти.»
«Рациональную?- подключился строитель, который не скупился на матершину.- Тут же всё ясно, как белый день. Это же чистейшей воды чертовщина. Не знаю, кто как, а мне плевать, что здесь дальше будет. Я закончу свои стены, деньги получаю и валю…»
Михаил отложил тетрадь и осмотрелся. Действительно, в сторожке не было ничего стеклянного. Даже лампы были светодиодные, из пластика. Парень вышел, и внимательно посмотрел на дом. Действительно, стеклопакеты стояли. Точнее рамы от них. Полиэтилен был грубо и наспех прикручен саморезами прямо к рамам. Их явно собирались менять. Но так и не поменяли.
-Мишка!!!
Голос Стаса вывел парня из оцепенения.- Если ты рассчитываешь поесть, то иди к нам прямо сейчас.
Сказано это было с забитым ртом, и Михаил понял, что друзья его решили позавтракать. Утром он не поел, и голодный спазм в животе принял решение вместо мозга. Он лишь метнулся в сторожку, чтобы захватить тетрадь. Было у него странное чувство, что не нужно её там оставлять.
Двери были заколочены досками, поэтому парни проделали лаз в окне. Михаил, без труда воспользовался им. Оказавшись внутри, он окинул взглядом комнаты. Видно было, что хозяин не жалел денег на материалы. Мраморные полы, роскошная лестница с изящной ковкой вела на второй этаж. Парень мало что понимал в этом, но роскошь брошенного дома не могла оставить равнодушным. И да, пожалуй, до них здесь и не было никого. Стены не были разукрашены граффити, мусора тоже не было. Всё оставалось так, как в тот день, когда строители покинули это место. Стас с Лёшкой весело болтали, Михаил лишь краем уха слушал их, интенсивно пережёвывая консерву с хлебом.
-Я думаю, нам тут надо заночевать!
Эта фраза Стаса вывела Михаила из задумчивости.
-Нельзя!- резко оборвал он.
Друзья замолчали, повернув к нему головы.
-Ты так резко голос подал, что я чуть не подавился.- хихикнул, покашливая Лёша.
-Нельзя! – продолжил Михаил в том же духе.- Я нашёл дневник. Сторож пишет о том, что здесь жёсткая чертовщина происходила. Я думаю, поедим, и валить надобно.
Друзья, видя тетрадь, притихли и проявили живой интерес. Сначала Лёша листал её с умным видом, явно ленясь вчитываться. Потом взял Стас. Он читал, с интересом, но без доверия. Вникнув в письмена минут десять, он отдал тетрадь Михаилу.
-Слушай, ну неплохое чтиво! По стилю и гладкому слогу видно, что кто-то пробовал перо!
-Ты думаешь, это чьи-то сочинялки?- удивился Михаил.
-Ну конечно! Видно же, кто-то страшилку писать пытался. Поверь, охранники на стройке так не пишут!
Михаил поколебался. Он взял тетрадь… Почесал затылок, подумал. В этот момент, какая-то рациональная часть его осознания ухватилась за эту идею.
Михаил отложил тетрадь, и переключился на общение с друзьями. Но дневник так и манил его. И, через полчаса, он снова открыл его, нашёл себе удобное место и принялся листать. На сей раз его привлекло слово «дед».
«…Впервые этот дед появился, когда я сдавал восьмую смену. Он вышел на площадку откуда-то из леса. Старый, в старой одежде. Но не бомж, не опустившийся. Я сразу подумал, что грибник из какой-то местной деревушки забрёл. Может так и было. Он молча стал в проходе дома, наблюдая, как строители укладывали мраморную плитку. Его никто не гнал. Он никому не мешал. Стоит дед, и стоит себе. Даже чай ему предложили, отказался. А потом он походил туда- сюда вокруг дома, присматриваясь и бормоча, словно измеряя чего-то и, вернувшись к строителям, сказал: «Треснет!»
Потные от жары и работы плиточники не желали спорить с дедом, лишь один раздражённо обронил: «Не треснет. Это камень». «Камень, железо…- протянул дед.- Всё треснет. Здесь разлом в земле появился тогда, когда помещик врата ада открывал…»
Плиточники переглянулись. Кто-то покрутил у виска. Деда в серьёз больше не воспринимали.
Я же понял, что он что-то знает. Сумасшедший или нет, он точно что-то знал. Но как только я собрался пригласить его перекурить, чтобы расспросить, его и след простыл. Как сквозь землю провалился.
А плитка действительно треснула. В том месте, где дед указал. Тонкая трещина пошла по камню. Отделочникам влетело. А они долго доказывали, что технологии все соблюли. Но, так как ничего не доказали, то ушли, разорвав договор.
Ещё раз я увидел деда этого спустя неделю, когда новые плиточники заменили испорченные плиты. На сей раз я перехватил его, и пригласил к себе кофейку попить. Он согласился, хотя и нехотя.
«Что Вы знаете об истории этого места?- спросил его я, пока он пил кофе с печеньем.-Действительно чертовщина здесь, или это выдумки и совпадения?»
Дед поднял глаза на меня, и долго смотрел, изучая моё лицо. Так, что мне аж неловко стало. А потом говорит: «Ты же сам знаешь.» Мысли мои, почему-то заметались. Я понял, что он ожидает от меня каких-то выводов. Тогда я рассказал ему о разорвавшемся зеркале и стёклах в окнах, и жути, что накатывает на меня по ночам. Помолчав задумчиво, дед сказал, словно продолжил оборванную фразу: «Помещик это был очень известный в определённых кругах. Колдун, которого все боялись. Представители власти вообще избегали встреч с ним. Но большевики, несущие анархию и атеизм, решили попытать счастья, и пришли в его поместье огромной толпой, в пару сотен…Никто не вернулся. Но и помещик исчез. А поместье его рассыпалось на камни, словно сильное землетрясение было. Но соседние деревни не трясло.» «Так это он, призрак его по ночам пугает меня?»- спросил я. Дед помолчал, улыбнулся и сказал: «То, что пугает тебя, такие мелочи. Нет, это не он. Когда он придёт, ты ощутишь это. Ты не услышишь, и не увидишь, а ощутишь.»
Сказав это, он резко поднялся, и пошёл прочь. Следом я идти не стал, понял, что он больше не будет говорить. С тех пор я не видел его более…»
Михаил закрыл тетрадь, и медленно поднялся. Не слыша окриков друзей, он опустился на первый этаж и стал внимательно присматриваться к цельной, на первый взгляд мраморной плитке. Уложена она была очень аккуратно, видно, что делали профи. Как вдруг, в блике света, он увидел, словно упавшую нить, трещину! А присмотревшись, проследил, что она тянется через всю комнату по полу, от стены к стене, деля просторный холл напополам.
-----------------------