Глава 7.
#евгешинысказки
Дни шли один за другим, складываясь в недели. Летом-то еще ничего, а вот студеными зимними вечерами, что делать бабонькам на селе? Ни клуба тебе, ни телевизора не было, радио только, да и-то, когда слушать-то было. Вот и приходили к Марье. С мороза заскочат в горницу и сразу к печке по ближе бегут, задом разворачиваются, подол подымут и пару-тройку минут греются. Холодишша! Со своим рукодельем приходили соседки-то. Кто прядет, кто вяжет, кто вышивает, а кто и просто погутарить-посудачить пришел или песен попеть. Тоже не возбронялось.
Бабоньки не разом все приходили, да и не каждый вечер. Обычно в воскресенье вечеряли. Марейка затопит печь, от нее тепло по дому растекается, аппетитно похлебкой пахнет. Девки хоть и сытые, а слюнка все одно нет-нет, да выкатится. Прялка тихо поскрипывает, мама поет, а Нюрка с сестрами устроятся на палатях и улетают в дрему. Покойно, уютно… Да и сны к Нюрке такие интересные приходят: то будто разбежится она, оттолкнется от тверди земли и взмывает в воздух, парит там в небесах как птица, а то привидится, как сидит за столом рядом с тятей и уплетает за обе щеки смачную краюху хлеба. Он еще теплый, а молока студеное… Мммм, вкуснятина! Так и заснет незаметно под тихий мотив.
Утром Марейкя ранехонько вставала с постели. Надо печь истопить, скотину управить, девкам еды какой-никакой сварить, да и на работу уже пора. Бывало, поднимет Нюрку, накажет, где что стоит, что по хозяйству сделать, да и уходит, почитай, на весь день. Вечером придет опять управляться надо, да поесть сначала, девчошки без нее к еде и не притронутся. Как без мамки-то за стол сядешь? Ждали ее всегда. Не от лени, от уважения. Так вот придет Марейкя домой, поедят, чем Бог послал, да и принимается за рукоделие какое.
Нюрка в школу поздно пошла, ей уж девятый год шел. Все никак не получалось. Ни одежки, ни маломальских школьных принадлежностей не могли собрать ей, а потом еще и заболела она скарлатиной. Сильно заболела, ее даже в больницу в райцентр увезли. Поместили в отдельный дом, там еще несколько девочек долечивалось. Их вскоре выписали и осталась малышка одна. Ну с нянечками, конечно, но из пациентов одна. Марейкя разок приходила к ней, навестить, да больно далеко было. Убедилась, что с дочкой все в порядке и пошла обратно, пока не стемнело.
Кормили в больнице тоже не ахти, да еще и приворовывала одна из санитарок. Хоть кусочек хлеба и тарелку супу, да утащит. Видела это все Нюрка, да кому пожалуешься-то? Зато вторая нянечка добрая и сердобольная оказалась. Каждую смену хоть маломальский гостинчик, а приносила из дому.
Медленно шла на поправку малышка, голодно было, организм истощенный был, где силам-то взяться? Однажды утром с обходом к ней пришел не только ее врач, что и другой большой и строгий дядя в белом халате. Врач ему доклад сделал про течение Нюрашкиной болезни, он головой покивал и спрашивает у нее: «Всего ли тебе хватает, девочка?» А она в ответ и говорит: «Хлеба, хлеба не хватает!» Кивнул он ей в ответ и с того дня ей стали приносить большую краюху хлеба. Сначала Нюрка думала, что будет его копить, чтобы домой отнести, да где там?! Весь съедала, даже не успев понять, как он так быстро кончается. Зато и поправляться стала быстрее.
Вот после болезни-то и пошла она, наконец, в 1 класс. Учиться ей нравилось, хоть и трудно было. Зато на большой перемене их всегда кормили горячей картошкой. Какая же она вкусная была, рассыпчатая. Пока едят, хохочут, а потом сытые идут на следующий урок. На простых переменах дети водили хороводы и пели «Каравай». Нюрка и тут отличилась, запела вторым голосом, да так мастерски пристроила партию, что все только подивились. Да чему удивляться-то? Можно сказать с молоком матери она унаследовала прекрасный слух, а голос низкий, ну что ж, таким природа-матушка наградила.
Любила Нюрка петь, потому во всяких концертах к праздникам с удовольствием принимала участие. На новый год они даже спектакли ставили, а паренька-гармониста просили аккомпанировать.
Три года пролетели очень быстро. Зимой учеба, летом матери надо помогать трудодни зарабатывать. Девочка свиней пасла, колосья осенью с полей собирала, которые косилка не смогла поднять, огород тоже на ней был. В общем, детство было не простое.
Осень пришла, надо в четвертый класс идти, а он в соседней деревне. Пешком ходить далеко, жить на квартире дорого, не пошла. Пропустила год. Зато на следующий год в их школу приехали эвакуированные учителя, и стала она сразу семилетка! Учителя все городские, говорят по-другому, по-городскому. Трудно было всем, но ничего, справились, хоть и не без курьезов…
В классе у Нюрки было две Ани, только Нюрку всегда звали Нюра, а Аню Аней, повелось так изначально. Только этих тонкостей ведь новым учителям не рассказал никто, не догадался. Вот однажды сидит Нюрка, а учитель географии начинает опрос. Ведет он пальцем по журналу и говорит: «Отвечать будет… Овчинникова Аня». Нюрка как услышала, что ее Аней назвали – оторопела, встает медленно-медленно. Про что говорить надо напрочь забыла. Лицо вытянулось от изумления, глаза огромные стали. В общем, учитель увидела ее такой, поняла, что что-то не так, посадила ее на место. Долго Нюрка «отходила» от шока… Настолько ее поразило что ее Аней назвали, сроду такого не бывало. Наверное учитель об этом случае в учительской рассказал, а ей объяснили, что девочку Нюрой зовут всегда. Больше Аней ее никто не называл, пока не выросла.
Вообще Нюрка все старательно зазубривала, не надеялась на память, а однажды почему-то по физике не выучила определение вертикального и горизонтального положения. То, что жирным шрифтом выделено в учебнике. Все разобрала, поняла, запомнила, а определение не заучила. Надо ж было учителю ее спросить именно в этот раз! Она все рассказала, а определение нет. Видели бы вы, какую жирную большую и красивую двойку он ей влепил! Думаете расстроилась девочка? Нет! Она знала, что на следующем занятии ее обязательно спросят вновь. Причем по старой и новой теме. Подготовилась она теперь на совесть, вызубрила все! В награду в журнале появилась не менее жирная и красивая пятерка!