Город горит и пламя исполинского пожара затмевает алмазные крупицы звёзд, что с ужасом взирают на полыхающие улицы. Гул горячего воздуха, крики и треск обваливающихся крыш, сплетаются с лязгом стали. Войско растекается по широким улицам железным потоком, неся смерть на остриях мечей и копий. Защитники, теряя слаженность, отступают за импровизированные баррикады из домашней утвари и сломанной мебели. За их спинами плачут женщины и дети, их пытаются увести, но враги повсюду. Будто рыжие муравьи, захлестнувшие чужой муравейник.
Над какофонией пожара разносится рёв медного рога и гул барабанов. В проломе ворот, подсвеченных диким огнём и украшенном безумной пляской теней, на ветру развеваются знамёна победителей. Багряные полотнища, личные баннеры влиятельных родов и прославленных отрядов. Над остатками крепостной стены взметнулся огненный шар, пролетел мимо накренившейся башни и понёсся в сторону замка на холме в центре города. Ударился о массивную стену и расплескался горящим маслом.
Последняя линия обороны, самая надёжная и жуткая, нынче бесполезнее дырявой ложки. Её защитники гибнут в огне и под мечами, немногие выжившие едва стоят на ногах от долгого голодания и болезней. Огонь очищает город от смрада мёртвой плоти, которую осаждающие зашвыривали день за днём при помощи требушетов. Обильно сдабривали бочками нечистот, которые массово производил военный лагерь.
Рыцарский отряд, сохранивший остатки сил, ценой голода горожан, выдвигается под зычные крики командира. Чей плюмаж из красных перьев яростно качается в потоках горячего воздуха. Командир призывает истребить врага, но слова его пусты, он и его люди знают, что впереди только смерть. Слишком много ошибок и упущенных моментов, слишком. Они копились день за днём с самого начала осады, пока не обрушились, сокрушая крепостные врата.
Кровь, огонь и смерть.
Тени мечутся по улицам и стенам, будто обезумевшие демоны. Тьма то сгущается, то рассеивается, когда очередной дом осыпается в себя, исторгая столб пламени и искр. Мужчина мчится по улице, наклонившись вперёд и держа двуручный меч на правом плече. Лицо покрыто сажей, только карие глаза отражают творящееся вокруг безумие. На щеке рваный шрам, волосы грубо острижены, точнее, срезаны кинжалом, который заткнут за пояс. Губы сжаты в тонкую линию. Вместо брони лёгкая кожаная куртка, плотные штаны и сапоги со стальными носами.
Меч омерзительно прост, даже примитивен. Крестовая гарда, прямая рукоять с круглым навершием. Клинок шириной в ладонь и толщиной в мизинец. По центру до самого острия протянут глубокий дол. Оружие слишком грубое и тяжёлое для благородного искусства фехтования. Блоки, парирования и хитрые финты, это всё просто детские игры для этого клинка.
Мужчина движется размеренно, без лишней спешки, что только расходует силы. Сам он напоминает двуногого быка в расцвете мощи.
Боковая улица выплюнула отряд наёмников, опьянённых добычей и кровью. Один тащит за собой женщину за волосы. В неверном свете угадывается распухшее от побоев лицо, одежда разорвана, а ноги сбиты в кровь. Кто-то закричал, указывая на бегущего, наёмники без раздумий выстроились в боевой порядок. Закрываюсь щитами и готовя мечи. Края щитов сцепились, образуя крепчайшую стену, что способна выдержать удар тарана. Бегущий на полном ходу дёрнул плечом и двуручник вспорхнул с лёгкостью.
Удар на бегу проломил щит, а его владелец рухнул на горячую брусчатку с разбитой головой. Воин тараном вломился в брешь, раскручивая оружие и обрушивая на растерявшихся. Огромная полоса стали не столько рубит, сколько дробит и крушит. На брусчатку щедро плещет красным. Женщина, беззвучно разевая рот, отползает в горящий переулок.
Опомнившись, наёмники принялись бить в незащищённый корпус врага, но воин ловко уворачивается. Кто-то ухватил за меч, потянул на себя... завизжал поднятый в могучем ударе. Пальцы расцепились и тело по инерции швырнуло в чрево пожара. Опытные стремятся разорвать дистанцию, войти в удар и проткнуть бедро или живот. Командир с рёвом бросился в атаку, прикрывшись щитом. Гигант смёл размашистым ударом и грохот стали об окованные доски щита громом прокатился по улице, запутываясь в треске огня.
Оставшиеся попятились, не отводя взглядов от подсвеченного пожаром массивного силуэта воина. Развернулись и бросились прочь, как крысы от кота. Гигант стряхнул кровь с меча, положил на плечо и побежал дальше по улице, мгновенно забыв про потасовку.
Над объятыми пламенем крышами возвышается остроконечная башня храма. К ней присоединяются две другие, возвышается огромное витражное окно, запечатлевшее сцену сражения последнего дракона святым рыцарем. Меч проткнул вытянутую шею, а стальной сапог придавливает голову к земле. Дракон обессилен, распластал крылья, а с неба на него льётся золотой свет.
Судя по рёву боевых рогов, крикам и топоту, войско движется к дворцу. Последний рывок перед окончательной победой. Воин на полном ходу пронёсся через горящие баррикады, по трупам защитников, вырвался на площадь перед храмом.
Главные ворота выбиты, одна створка лежит на брусчатке, а другая ввалилась внутрь и висит на одной петле. На мраморных ступенях лежат тела жрецов в белых хитонах, сейчас почти красных от крови. В стороне по камням ползёт парень, чуть старше двадцати. Глаза застланы дымкой скорой смерти, ноги похожи на мокрые тряпки. Одной рукой придерживает вываливающиеся внутренности, а другой хватается за брусчатку, подтягивается. Заметив воина, остановился, повернулся, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд, прошептал:
— Они прорвались... мы... я... ничего не могли... пламя из ниоткуда! Дева... о дева... о Свет!
Потянулся к незнакомцу, пальцы мелко дрожат... рука обессиленно упала на камни, а сам парень обмяк лицом вниз. Воин прошёл мимо, даже не посмотрев на мертвеца. Побежал по лестнице к распахнутым дверям. С массивных постаментов за ним наблюдают мраморные статуи святых и полубогов, с холодным любопытством камня, который скоро обратится в известь. Из храма пахнет священными благовониями и кровью.
Воин влетел под огромные своды с безразличием дикаря, посетившего пещеру. Понёсся вдоль рядов лавок к алтарю, перепрыгивая трупы служителей. Свет газовых светильников режет глаза, слишком яркий. Далеко впереди, за дверью во внутренние помещения, слышны крики и лязг металла.
***
Солдат отбил неумелый выпад жреца щитом и без затей проткнул тощую грудь. Служитель издал звук, нечто среднее между всхлипом и вздохом, осел на пол. В отряде нервно засмеялись, а командир небрежно махнул рукой. Впереди, за спинами оставшихся служителей, спряталась черноволосая девочка лет двенадцати. Огромные аметистовые глаза полны слёз, а на алебастровой щеке застыли рубиновые капли.
— Сопротивление тщетно. — Устало сказал командир, отряхивая брызги крови с начищенного нагрудника. Латная перчатка лязгнула по стали, скребанула по знаку империи Ласар: солнечное колесо со стилизованными языками пламени. — Дева Источника идёт с нами, так или иначе. Ты можешь их переубедить?
Командир повернулся к мужчине в мантии, тот покачал головой, щёлкнул пальцами и на кончике указательного вспыхнул шарик огня.
— Только так.
— Нет, девочка нужна живой.
— Знаю-знаю, но увы, сир, я не спец по манипуляции разумом. Да и грешно убивать жрецов Света.
— Боги разберутся, что грех, а что по службе. — Отмахнулся командир и вновь повернулся к жрецам. — Считаю до трёх. Раз.
Двое солдат обернулись на топот в коридоре.
— Два.
Один развернулся, подтягивая щит к груди, выглянул в коридор.
— Три!
Рявкнул командир и осёкся, отрубленная голова солдата, с алым шлейфом пролетела мимо. Рухнула под ноги оставшихся жрецов, звучно ударилась шлемом об пол. Медленно повернулся и воззрился на гиганта, входящего в комнату. На огромный двуручный меч, по самую рукоять заляпанный красным. Маг вскинул руку... двуручник, как дротик, пробил тощую грудь. Чародея отшвырнуло к стене, ударило о камни с такой силой, что меч выскочил из раны и тяжело лязгнул об пол. Маг повалился сверху и остался лежать, в быстро разрастающейся луже крови.
Повисла тягучая тишина, гигант оглядывает комнату исподлобья. Кулаки, больше похожие на кувалды, стискиваются до белых костяшек. Командир ещё раз глянул на труп мага, хмыкнул оценив мощь броска и даже оправданное избавление от оружия.Комната слишком мала, чтобы пользоваться двуручным оружием. Вот только здесь ещё семеро солдат с нормальными мечами. Остальные разбрелись по храму и подтянутся на шум.
— А ты выбрал занятный способ самоубийства. — Подметил командир, поворачиваясь к «гостю». — Назови своё имя, обещаю, такая храбрость не будет забыта.
Гигант промолчал, глядя прямиком на девочку.
— Ну, как знаешь. Убить.
Двое бросились на воина. Что может безоружный и без доспехов? Кулак прямым ударом смял шлем первого, вдавил лицо внутрь. Второй отлетел в стену с вывернутой шеей. Гигант шагнул навстречу оставшимся, те бросились разом. Двое умерло сразу, воин просто опустил кулаки на маковки шлемов, отчего те вбило в плечи. Оставшиеся двое закричали, клинок стоящего справа проткнул куртку на животе, с треском вышел из спины.
Здоровяк замер, глядя на оружие... схватил ближайшего солдата. Под толстыми пальцами хрустнула шея. Командир дёрнулся, глаза расширились. Только в сказках и балладах герои могут стоять получив меч в живот! Боль настолько чудовищная, что все силы покидают тело за один удар сердца. Этот же человек ведёт себя так, будто его укололи зубочисткой!
Гигант отшвырнул оставшихся, небрежно вырвал меч из живота, перехватил поудобней. В его руке клинок похож на детскую игрушку, но в хвате и стойке сквозит чудовищная сноровка и опыт.
— Да кто ты такой?! — Завопил командир, выхватывая меч и шагая навстречу.
Прежде чем он сделал два шага, незнакомец размашистым и быстрым ударом разрубил последнего солдата. Меч обиженно лязгнул, ударившись об пол, и сломался. Рукоять метнул без замаха, командир хотел отшатнуться, но холодная сталь ударила в глаз. Тело качнулось назад и безвольно рухнуло на спину.
Гигант безучастно перешагнул через труп, жрецы сгрудились вокруг девочки. Трясясь от ужаса ещё большего, чем перед солдатами. Незнакомец с видимым усилием раздвинул губы в подобие улыбки, протянул руку и... опустился на колено. Дева Источника неуверенно улыбнулась в ответ, вышла из-за жрецов и коснулась пальцев.
