ПРОДОЛЖЕНИЕ
Потерпев поражение у местечка Татартуп 2 ноября 1875 г. партии набежчиков стремительно отошли, а вслед за ними удалился и шейх Мансур, понимая, что уже никакая сила не остановит горцев, получивших вместо обещанной добычи, смерть своих близких. По российским источникам, как только правительственные войска в штыковой атаке стали захватывать бревенчатые щиты кумыков, чеченский пророк в окружении ближайшей свиты со знаменами мгновенно отошел на безопасное расстояние. Подобный маневр, чтобы он из себя не представлял был воспринят частью горцев, как сигнал к прекращению сражения и к скорейшему отступлению. Набежчики больше не рассчитывая на получение добычи отступали настолько быстро, что еще долго в окрестных лесах и лощинах, военнослужащие находили медные котлы, брошенное различное имущество и в особенности большое количество горских бурок. Обнаружили и несколько оставленных за ненадобностью знамен, но они оказались настолько не достойными своему названию, что со слов главнокомандующего их невозможно было преподнести Светлейшему князю Г.А.Потёмкину Таврическому. По этой причине несколько полотнищ в присутствии кабардинских владельцев, прибывших в лагерь российских войск, предварительно обругав их за ничем не спровоцированный мятеж Павел Сергеевич «через профоса (должностное лицо из нижних чинов в воинских подразделениях с судебно-полицейскими функциями до начала XIX столетия) сжечь приказал».
Полковник Л.Т.Нагель ввиду отсутствия подготовленных к погоне лошадей, которых четверо суток кормили впроголодь не имел возможности преследовать бегущих во все стороны горские партии. В этом и не было особой необходимости, т.к. кабардинские князья, частично присоединившиеся к шейху Мансуру, практически ничем ему не помогли. Они не особо стремились попасть под ружейные и артиллерийские залпы правительственных войск, поэтому держались несколько в стороне от сражения у местечка Татартуп и как только дагестанские партии повернули обратно, то и они ушли к своим поселениям, подав пример и остальным. Не так долго под знаменами своего имама задержались и чеченцы, а вслед за ними и кумыки, которые разошлись по своим домам, поминая не добрым словом старшин, втянувших их в малоперспективное предприятие. Наиболее тяжело пришлось дагестанцам из более отдаленных горных ущелий, т.к. многие из них не имели средств передвижения, а у кого еще сохранились лошади не имели возможности накормить их для дальнего перехода. В поисках пропитания они за бесценок продавали имеющиеся одежду, оружие и все, что могли предложить, оставшись не только без обещанной богатой добычи, но и лишились собственного не замысловатого скарба. Более того, жители селений, расположенных на реке Сунжа пользуясь сложившейся ситуацией не только обирали до нитки своих единоверцев, но и во имя продолжения идеалов “национально-освободительной борьбы” «захватывали их в плен и отвозили на продажу».
В свою очередь подразделения из отряда полковника Л.Т.Нагель, выдержавших не один день противостояние с многотысячной партией северокавказских горцев нуждались в отдыхе и приведением в должное состояние конского поголовья. По этой причине все подразделения в полном составе отошли поближе к крепости Моздок, а на непредвиденный случай, который с трудом можно было ожидать к ним направили свежие воинские части. Вскоре к участникам выигранного сражения подошли по гренадерской роте от Ладожского и Бутырского полков, 200 егерей из Кабардинского полка, а также конная сотня казаков Волжского полка и команда в 70 человек из Терско-Семейного казачьего войска. Эти подразделения, как и остальные из главного отряда генерала П.С.Потёмкина могли незамедлительно выдвинуться по следам рассеянных по всей округе горских партий, но этого не произошло.
Командующий войсками на Кавказской линии и не подумал воспользоваться благоприятным моментом для окончательного водворения спокойствия в обширном регионе. Он вновь составил воззвание, прежде всего адресованное к чеченцам и кумыкам, как народам, предоставивших наибольшее количество воинов шейху Мансуру. Находясь на границах кабардинских земель с большим отрядом регулярных войск, авангард которых достиг реки Баксан, через которую уже завершалось устройство переправы генерал П.С.Потёмкин не преминул обратиться и к кабардинским князьям. В виду нависшей опасности, т.к. в любой момент пехотные батальоны готовы были подкрепить российские требования силой оружия, они срочно собрались на совещание. Глава пророссийской партии князь М.Баматов выступил перед многочисленными родственниками и убедил их принять все предъявляемые требования. Кабардинцы под угрозой разорения своих селений согласились вернуть всех захваченных в плен, все награбленное имущество в российских пределах, выплатить за каждого убитого при набегах по 250 баранов, а также предоставить по одному аманату от каждой знатной фамилии. Во обеспечение их выполнения, кабардинцы поручились также принять пристава майора князя А.Е.Уракова, ведущего свой род от татарской знати и хорошо знавшего местные реалии.
В конце ноября делегация из четырех кабардинских князей, имея при себе письма от всего народа к императрице Екатерине Великой и Светлейшему князю Г.А.Потёмкину Таврическому. От своего имени генерал П.С.Потёмкин просил назначить в Санкт-Петербурге ежегодную пенсию кабардинским князьям, доказавших свою преданность Российской империи. Он считал, что при патологической жадности кабардинских князей к деньгам и не только их, это послужит хорошим способам привязать их к себе и проводить через них необходимое влияние на простой народ. Со своей стороны главный воинский начальник на Кавказе подарил князю М.Баматову дорогой перстень с бриллиантами, подчеркнув свое расположение к одному из известнейших феодальных владетелей. Его твердая позиция во многом предопределила окончательное решение части кабардинских князей, а затем и прекратила вооруженный мятеж, во главу которого был положен захват добычи в российских пределах.
Аналогичный бриллиантовый подарок с доверенным был направлен эндирийскому князю Муртаз-Алию несмотря на то, что его сын Чапал являлся одним из ближайших сподвижником шейха Мансура. Подобный дипломатический ход во многом предопределил дальнейшие события на Северо-Восточном Кавказе. Однако в дагестанских и чеченских обществах существовали отличия и причем заметные от кабардинского, что накладывало свою специфику на взаимоотношения с ними. Если с кумыками еще существовала возможность договориться о мире, хотя многие семьи уже переселились в горы, а жители селения Эндери приступили к сооружению оборонительных сооружений. То с вольными обществами Дагестана и тайпами Чечни подобная возможность не представлялась возможным ввиду отсутствия единого центра управления и наличие предводителей набеговых партий.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю
