В главном, история, которую я предлагаю сегодня, про Любовь. В ней есть Злодей и романтичные герои - почти Ромео и Джульетта. На этом сходство заканчивается. Мою историю не смягчает поэтичный слог, как у Шекспира. Она из прозы жизни, порой суровой и грубой.
Участницей я не была. Скорее зрителем, как и мои друзья из двора по соседству. В двенадцать лет я познакомилась с девочкой Олей из пятиэтажного дома, называемого малосемейным. Ну это, когда семейные люди живут в так называемых секциях, "нарезанных" на комнатушки.
Общие кухня, туалет и ванная. Дежурство по графику. Мне, проживающей с мамой в двухкомнатной квартире, это виделось не особенно тихим ужасом. А народ, ничего, жил, активно рожал детей - от их количества зависел метраж будущей личной площади.
Познакомившись с Олей, я обрела новую компанию из вполне комфортных пацанов и девчонок. Время от времени, кто-то убывал - родители получали квартиру. Но тут же объявлялись другие жильцы - "малосемейный" круговорот не прекращался.
И вот, в на смену семье из второго подъезда, прибыли новосёлы. Из грузовичка, забитого вещами, спрыгнули трое. Худощавый, загорелый дядька, неуклюжий пацан и худенькая девчонка. Ещё, из кабины, выбралась невысокая женщина с малышкой на руках.
Ребёнок перекочевал в руки девчонки, а все остальные, включая водителя, принялись таскать скарб - потёртый диван, две раскладушки, кроватка, стол, шкаф... Наша подростковая компашка, разморённая июньским солнцем, отвлеклась от семечек и оживилась.
Мы даже не догадывались, какие драматические события привезли с собой эти - сразу видно, деревенские, люди.
Но пора, от вступления, перейти к истории. Читайте, пожалуйста.
Григорий и Вера жили в одной деревне, но и пустячных разговоров между ними не происходило. Так, поздороваются при встрече. Не вместе росли, а оба приезжие. Веру, из села по соседству, взял за себя местный парень и их сын был моложе младшей дочки Григория ровно на год.
Сам Григорий так давно вошёл в избу тёщи и тестя, что примаком уже не считался - такой же хозяин. Трактористом работал, с женой ладно жил. И две дочки у них подрастали. Вдруг супруга его умерла, следом Вера стала вдовой. Может через год, симпатия и необходимость их подтолкнули друг к другу.
Но как сойтись в неудобных условиях? Родители покойных их рассматривали, как не чужих, но женить и выдавать замуж не собирались. Вот Бог, а вот порог, как говорится. Покумекав, расписались и в город уехали. Вчетвером. Старшая дочь Григория, десятиклассница, не пожелала жить с мачехой.
Сказала, что после школьного выпускного, поступит в училище города Д. на портниху учиться. Получится недалеко от отца и сестры - область одна. Так всем было удобнее, кроме Раи - младшей дочки Григория. Варвару, сестрицу свою она очень любила.
Варя пообещала переписку и совместное житьё, когда она сама на ноги встанет. На том и расстались. Вера, мачеха Раи, в город уже беременной ехала. Семья сняла квартиру в частном секторе. Муж аппаратчиком на химзавод устроился. А жена, бывшая доярка, кухонным работником в химзаводской детский сад.
Еле взяли, четвёртый месяц беременности учитывая. Их дети, сводные брат и сестра, в городскую школу пошли. У супругов общая дочь родилась. И вот - малосемейка, первый шаг к отдельной квартире. На момент переезда, Рае было четырнадцать, а сыну мачехи - тринадцать лет.
Его звали Сергей и именно он выглядел старше. Рослый, тяжёлой кости - такого бы в плуг запрячь вместо коня. Кривоногий, рябой Волосы, брови, ресницы - белые. Водянисто - голубые глаза. Тонкие губы едва прикрывали крупные зубы. Уже его внешность могла заставить скривиться.
Но в отличие от Квазимодо - звонаря из романа Гюго, он и не думал компенсировать корявость лица и фигуры светлой душой. Сам драк не искал, но если вдруг - бил невероятной силы ударом под дых. Жестокий, вёрткий. Даже ребята постарше, не хотели с ним связываться.
Сергей, единственный из семьи, остался на отцовской фамилии - Булдаков. И вскоре, забыв про имя, его прозвали Булдак. Грубое прозвище гораздо больше ему подходило. К играм с мячом - тот же штандер и к тихим развлечениям - "испорченный телефон," "колечко," "фанты," Булдак относился с насмешкой.
Мог подойти к беспечно чирикающим девочкам и рассказать сальный анекдот, наслаждаясь оцепенением слушательниц. При этом, умственно отсталым, он не был. На тройки учился осознанно, поясняя:
"Я после школы шоферить пойду, там пятёрки не требуются. Чего ж зря напрягаться!"
К нашей радости, довольно скоро, Булдак стал уходить со двора. Собирал по урнам бутылки, по свалкам - тряпьё и сдавал. Это был его заработок. Всегда при копеечке, на вредные привычки деньги не тратил. "Курнуть и хлебнуть" ему давали магазинные грузчики, сами под вечным хмельком.
Возвращаясь во двор, Булдук нарочито демонстрировал "взрослые" запахи спиртного и табака. Но всерьёз пьяным, шатающимся не бывал никогда. Удивительно, но расходоваться любил только в положительном направлении, покупая для семьи гостинцы.
Матери вручал батон и с пол кило недорогой колбасы. Рае то гребешок, то заколку. Младшей сестрёнке совал в ручку пряник: "На-ко, покушай." И заботливо утирал с подбородка сладкую слюнку. Только в эти минуты, что-то нежное проступало на его некрасивом лице.
Звал Раю: "Айда, в кино. Мороженым угощу, твоим самым любимым. Деньги имеются!"
Рая категорично отказывалась да и подарки его мачехе отдавала. В отличие от Булдака, она нам очень нравилась. С первого взгляда, на свои четырнадцать, не выглядела. Такая девочка - веточка с длинной шейкой и острыми коленками. Пегие волосы - светлые и тёмные прядки, стянуты в хвост. Над бровью родинка.
Но глубокий, задумчивый взгляд карих глаз открывал, что Рая знает горечь страданий и давно не смотрит в сторону кукол. В наших развлечениях участвовала охотно, но не так часто, как нам бы хотелось. Мачеха вышла на работу из декретного отпуска и девятимесячная сестрёнка оставалась на Раю.
Булдак сестрёнку любил и обращался с ней аккуратно, но подолгу ею заниматься стеснялся, считая "бабьим делом." Осенью, с началом школы, Вера предполагала взять в няни чью-то "свободную" бабушку - малышка казалась слишком маленькой даже для яслей.
С некоторых пор мы заметили, что больше всех Раю ждёт Коля - парнишка из третьего подъезда. Он был из старших - пятнадцать лет. Жил вдвоём с мамой учительницей. Кроме общей школы, посещал музыкальную, по классу скрипки. Должно быть успешно, поскольку уже взял подготовительную программу для поступления в музыкальное училище.
И внешне Колька был привлекательным - тёмные, волнистые волосы, серо-синие глаза. Стройный, чуть выше, например, Раи. На его губах всегда играла полуулыбка, выдававшая добрый, позитивный характер. Один минус - отрок Николай был не особенно крепок для своих лет. Физически, тому же Булдаку, он уступал.
И вот между Колей и Раей появилась дымка первой влюблённости и мы все это уловили, хотя ничего особенного не происходило. Ну, всё время рядом садятся, в играх стараются парой держаться. Коля взглянет - Рая потупится и покраснее. Посмотрит она - Колян начищенным пятаком засияет.
Какую-то книгу он ей дал почитать. В ней оказалась записка: "Рая, ты мне нравишься. Давай дружить. К." Зачастую, так и происходило, когда - то, в возрасте Джульетт и Ромео, но целомудреннее, чем у Шекспира. Увы, не у всех. Кто-то иначе любовь выражал.
То, что Булдак неравнодушен к своей сводной сестре, мы догадались не сразу. Вскоре после знакомства с нашей компанией, Рая обронила, что Сергей её часто щиплет - без следов и не больно, но ей неприятно. Но ещё хуже, когда мокрыми губами чмокает в щёку.
И даже, на поцелуи, предлагал в карты играть. Она отказалась и Булдак захохотал:
"Я пошутил! Ты себя в зеркало видела? Да у тебя титьки и к окончанию школы не вырастут. Доска!"
Рая не расстроилась. Она себе уголок завела, выпросив свою раскладушку выставить в коридор - их комната была крайней по коридору. Рядом - "их" стена. Это было так здорово, спать не в переполненной комнате, вплотную к раскладушке Сергея, вовсе не брата.
И при первой возможности, Рая уходила "к себе." Читала книжку, если нужно, фонарик включая. Сергей к ней набивался в компанию, но девочка попросила вмешаться отца и Григорий приказал пасынку не мешать дочкиному уединению. Булдак подчинился.
То есть, до определённого момента, ситуация была управляемой. Но вот Коля и Рая сходили в кино - днём, в воскресенье. Вернулись, держась за руки и это увидел Булдак из окна - должно быть, караулил. Сам не свой, он выбежал из подъезда. Заорал: "Райка, ты где шляешься?! Мать с отцом беспокоятся!"
Перевернул урну и глаза у него побелели. "Не придумывай! Они знают с кем я пошла гулять!" - не ощущая угрозы, ответила девочка, но всё же поспешила в подъезд. Коля и Булдак остались наедине. Без слов, ревнивец ударил соперника под дых. Ещё и ещё, не позволяя вернуться вдоху. Коля упал.
"Ещё раз рядом с Райкой увижу - убью. Когда-нибудь, я на ней женюсь," - сказал Булдак очень спокойно.
"Она же... тебе сестра. Так считается. И ты ... ей, как парень, не нравишься," - с трудом прохрипел Коля.
Булдак наклонился к нему: "Плевать я хотел, как считается. Мне только малАя сестра. По хорошему не получится - силой возьму. Понял, мальчик со скрипкой?"
Как и все юные девочки, Рая ждала от любви только вздохов, взглядов, красивых слов. Всё остальное - взрослое, что иногда угадывалось между отцом и мачехой, её отталкивало и пугало. Но после свиданья с Колькой, именно грубое и противное обрушилось на неё.
Сначала она переживала одна, а потом призналась тем, кому доверяла:
"Булдак стал тискать меня... нехорошо, и метит в губы поцеловать. И щиплется больно."
Завернув рукав платья, Рая показала синяки.
"Коле скажи!"
"Он его опять изобьёт - Булдак мне похвалился победой."
"Тогда его мамке пожалуйся. Только как есть расскажи, без намёков! Не поможет - отцу."
Тётка Вера, бабёнка без особо интеллекта, отмахнулась от Раи вот какими словами:
"Эка невидаль! Парни всю жизнь щупают девок. Ухаживаньем называется. Не нравится - шугани, Сергей и отстанет!"
Не отстал. Чуть случай - тянул Булдак ручонки к Раиной груди и коленкам. Она, как могла, отбивалась. Коля, ещё правды не зная, пытался с Булдаком договориться, чтоб от них с Раей отстал. И был снова избит. Можно усмехнуться: "Слабак!" Но что делать, если ты слабее соперника?
А уже наступила зима. Совсем превратившись в былинку, Рая ходила с синевой под глазами, губы скорбной скобочкой сжаты. Наконец, попросила отца её к Варе отправить.
Тот удивился: "К Варе - куда? В общагу? Она же в училище учится. Вон пишет, что с парнем встречается. Не до тебя ей, дочка."
"Тогда в деревню к деду с бабушкой. Не могу я здесь. Меня Серёжка щиплет!" - призналась Рая в том, что смогла.
Григорий засмеялся: "Вон что. Брат с сестрой часто цапаются. А ты сдачи дай."
Всё-таки погрозил пасынку кулаком: "Сестру прекращай обижать!"
Но как-то ночью, когда Булдак, как бы "до ветру пошёл," Григорий выглянул следом и понял, что значит "щиплется." Схватив за грудки, трахнул наглеца об стену башкой. Обмякнув, Булдак на пол сполз. Выбежала Верка, засуетилась возле сыночка.
Григорий прошипел: "Ещё раз замечу или Рая пожалуется - убью. Понял, гадёныш!"
Булдак просипел, что понял. Рая тоже поняла: отца вмешивать больше не станет. Убьёт сгоряча негодяя и сядет в тюрьму. Нет уж, она лучше потерпит. Неожиданно, терпеть не пришлось. Булдак предложил компромисс:
"Ты близко ни к кому, кроме девчонок не подходишь. Никаких переписок - записок с Коляном. Для верности - скажешь ему, что разонравился. Каждый выходной - со мной ходишь в кино. А я тебя больше пальцем не трону. Согласна?"
Куда деваться - кивнула. И до 30 апреля так и происходило.
Коля был уверен, что Рая в нём разочаровалась - кому нужен слабак со смычком, вместо крепкого кулака? Видел, как довольный Булдак идёт с Раей в кино. Только она, съёжившаяся, какая-то. А 30 апреля, Рая выпала из окна. Спиной вниз, будто пятясь от чего-то страшного.
Скорую помощь вызвала соседка, плачущую малышку забрала нянька. С её слов выходило, что с девочкой осталась, вернувшаяся из школы Рая, а её брата не было. Высота третьего этажа поломала девочку, но не убила. Мы все были в шоке и подозревали Булдака.
Наверняка, тоже из школы вернулся и, взявшись за прежнее, приставал к Рае. Пошёл слушок, что у девочки на домашнем халате, пуговки на груди были вырваны "с мясом." Сама Рая пока говорить не могла, хотя уже следователь не раз приходил. Коля, выглядел мрачнее тучи, но не раскисший.
Не скрывал, что был возле двери отделения травматологии, но дальше его не пустили. Где-то на третий день, а вернее поздним вечером, его Булдак вызвал на разговор. Всё та же тема не давала ему покоя.
"Ты чего ходишь к ней? На что надеешься?"
"Я докажу Рае, что достоин её. Можешь забить меня до смерти."
"Это запросто. Я не чувствительный. Ты вон говоришь о ней и губки дрожат. А по мне - лучше б она померла. Нам, Колян, легче бы стало. Девчонок много и посговорчивее. А любовь... Я не хочу больше - только мучаешься."
Коля хорошо в школе учился. Математичка называла его ум "аналитическим." И теперь, картинка для него сложилась.
"Ты Раю вытолкал из окна?!"
"Нет, зуб даю. Я вошёл, она протирала окно. От неожиданности, наверное, испугалась и оступилась. Я сдрейфил и убежал потихоньку. Так и следователь с моих слов записал. Да, сначала соврал, что не был дома. Несовершеннолетнему, не страшно менять показания."
"Тогда почему хочешь ей смерти? Она ведь сможет сказать, как было дело - так?"
"Господя! Да просто надоело мне за Райкой страдать. Поправится - себе забирай."
Булдак говорил равнодушно, а у самого кулаки сжались. Ну, а если не врёт? Парни разошлись.
В своём подъезде, проходя мимо почтовых ящиков, Коля увидел, что им какую-то корреспонденцию бросили. Оказалось, записка от анонима. Так Коля узнал, что Булдак "трогал" Раю. Бежать выяснять и получить под дых? Раиному папе пожаловаться? Но всё же куда-то пошёл и довольно быстро вернулся.
Наверное, решил, что утро вечера мудренее. Его мать потом говорила, что сын долго на скрипке играл, даже соседи пришли потребовать тишины.
На другой день, около восьми, Булдак вышел из секции - в школу. Отчим и мать оставались дома - им вторая смена выпала. К дочке в больницу Григорию идти было рано. С пасынком он не разговаривал, с трудом дожидаясь результатов следствия. Вдруг в комнату постучались.
Это был Николай. Не глядя на мать Булдака, он обратился к Раиному отцу:
"Дядя Гриша, я уверен, что Булдак, то есть Сергей, снова погано приставал к Рае. Она вырвалась и распахнула окно, чтоб его припугнуть. А он всё равно приближался. Она и упала. На это и записка указывает - мне её вчера бросили я ящик.
А ещё Булдак признался, что хочет Раиной смерти. Я его сам наказал. Только что. Взял вчера у девчонки свинцовую биту - они в классики прыгают, и ударил его в висок. Вот записка и битка - следователю отдайте. А я буду дома милицию ждать."
... С учётом возраста, характеристик, чистосердечного признания (не путать с раскаянием), некоторого состояния аффекта, а главное - показаний Раи, Николаю присудили срок в шесть с половиной лет. Нас, ребят, тоже всех опросили и мы держали сторону Коли.
Сергея Булдакова схоронили. Только мать о нём убивалась. Говорят, дядя Григорий подумывал о разводе, но Рая остановила:
"Тётка Вера за сына урода не ответчица. Жена она тебе, папа, не плохая. У вас дочка."
Сама к деду с бабкой уехала. В деревне школу закончила и подалась к сестре в Димитровград. Та уже отдельную комнату в общежитии имела. Рая в техникум поступила. С Колей связь не теряла - переписывались и повидаться, вместе с его мамой, ездила.
Информацию нам дядя Григорий давал пока квартиру не получил. Уехал - с дочкой и постаревшей женой. Это он нам был "проклятый Булдак," а для тёти Веры - Серёженька, сын родной.
История осталась бы недосказанной, если б матери - Николая и моей подружки, Оли, не получили квартиры в одной девятиэтажке. Олина мама двухкомнатную, поскольку, дочка и сын. А Колина - однокомнатную. Её сына списали со счетов. А Николай, отбыв срок, поехал не к любимой, а к матери.
В последний год, Рая ему прощальное письмо написала, утверждая, что хочет быть счастлива без него. Он поверил. Основательно поломанная жизнь, потерянная любовь. Вместо скрипача - исполнителя или преподавателя музыки, работал плотником-сторожем-озеленителем на турбазе. Слегка выпивал.
У его матери так изболелась за сына душа, что поехала к Рае - "хотя бы в бесстыжее лицо плюнуть," как она потом объясняла. Адресок на конвертах её писем имелся. Если без проволочек, вышла на место работы Раисы - оператор на почте. Ну и всё поняла.
Не предала Рая Николая, а сняла обещание жениться, поскольку падение с высоты дало о себе знать. Стал нестерпимо болеть позвоночник, пошло искривление. Одно плечо чуть ниже другого. Горбик образовался у Раи. И зачем она такая Коле нужна?! Прощальное письмо всё решило.
А вот дальше пошло, как в лучших сонетах Шекспира. Мать Николая обняла Раю и назвала дурой. Потом он приехал, и то же самое подтвердил. Мои знакомцы из "взрослого детства" стали супругами. Обосновались они в Димитровграде - в те годы там обеспечение было отличное.
Дочку родили, успели какое-то жильё получить - Николай на значимый завод устроился и вечерний техникум закончил. Позже, когда всё переменилось вокруг, имевшуюся квартиру Коля с Раей продали, его мать - свою. Взяли четырёхкомнатную, почему-то в Самаре.
И вот тут мы их уже точно "потеряли." Но уверенно скажу - настоящая Любовь не видит изъянов. Любящие люди смотрят друг другу в глаза, а не на всякую ерунду.
"Любовь - над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь - звезда, которою моряк определяет место в океане." Уильям Шекспир.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
