Глава 3.
На автовокзал Зина приехала заранее. День был морозный, ветреный. В трамвае, на котором она добиралась от общежития, было так холодно, что пушистые Зинины ресницы обросли инеем, а пар от дыхания клубился вокруг ее замерзшего рта. Выскочив из трамвая на тротуар, Зине показалось, что она босая, ноги в меховых ботиночках стучали, как деревянные по покрытому льдом асфальту. В помещении автовокзала тепла особого тоже не наблюдалось, но было терпимо. На скамейках сидели закутанные в зипуны бабки, мужики в тулупах, около них громоздились полные городских булок, колбас, сыров кошелки, баулы и мешки. К новому году все старались затариться основательно. Подошёл ПАЗик, народ рванул занимать места. Зиночка влетела в автобус первой. Умела она брать приступом автобусы. Усевшись у окошка, она прижалась к чуть живой батарее и стала мечтать о южных странах, где плещется теплое море, где ласковое солнце целует верхушки пальм и золотит стройные тела. Как хочется, хоть глазком посмотреть на ту сказочную жизнь. Под мерный гул мотора Зина задремала и перенеслась во сне туда, о чем только сейчас грезила. Не успела она погрузиться в это теплое блаженство, резкий толчок разбудил ее, и Зина испуганно открыла глаза. ПАЗик занесло на обочину, он торчал, уткнувшись носом в сугроб. Пассажиры повыпрыгивали на дорогу, которой, кстати, почти не было видно из-за метели. Зина вместе со всеми полезла в снег выталкивать автобус.
- Раз, два, взяли! Ещё взяли! - командовал водитель, сидящий за рулём, наполовину высунувшись из кабины.
Наконец, всеобщими усилиями ПАЗик встал на дорогу, ещё немного, и он повез своих героических спасителей по месту назначения.
Дома в Покровке пахло сосновой хвоей, пирогами и Новым годом. Родители все глаза проглядели, дожидаясь Зиночку. Где автобус? Что там с их любимой доченькой? И вот она, их солнышко, уже открывает калитку, отряхивает снег с ботиночек и пальто в сенях. С клубами морозного пара в дом вошла Зиночка с сумкой, полной подарков и гостинцев. Лицо девушки было красным, а на щеках видны были яркие белые пятна, каждое величиной больше пятака. После поцелуев и объятий, Варвара Петровна прозрела и закричала в панике:
- Зинулечка, ты же отморозила щёчки! Надо что-то срочно предпринять!
Бабушка Даша предложила растереть лицо шерстяной тканью. Отец сказал, что растирать надо снегом, что он так на фронте делал.
- Что ты, Гриша? Сравнил свое лицо, загрубевшее на войне, как подошва, и нежное личико Зины! Лучше шерстью потрем. Растительным маслом намажем.
После всех процедур щеки Зины покрылись волдырями и долго потом болели. С намазанными растительным маслом щеками Зиночка начала раздавать привезенные подарки. Мальчишкам по блокноту и по шоколадке, бабушке Даше - нарядный платочек на ее седую голову, куряке-деду зажигалку, отцу чернильный прибор и ручку из оргстекла, а любимой мамочке - отрез на платье. Деньги она сэкономила, поскольку получала повышенную стипендию, плюс родители присылали. Домочадцы радовались. Только вот щеки Зины расстраивали. Теперь всю зиму ей придется кутаться в шарф. Обмороженные места боятся холода.
Накануне Нового года Денисовы праздновали совершеннолетие старшей дочери. Напекли пирогов с капустой и мясом, сладких пирожков для мальчишек, зажарили курицу, наварили холодца, сделали винегрет, достали из погреба соленых рыжиков, помидорчиков и огурчиков. Стол ломился от угощений. Тут же стояли нарезанные копчёная колбаса и пошехонский сыр, конфеты, привезенные Зиной из города. Пригласили родных и подружек именинницы. Праздновать начали днём тридцать первого. День рождения плавно перетек в новогодний вечер. Все поздравляли сначала именинницу, а потом друг друга. Зиночке надарили всякой всячины, кто во что горазд. Родители преподнесли ей мутоновую шубку с отворотами на рукавах. Отцу именинницы выделили талон, как инвалиду ВОВ, для дочери. Теперь Зиночке никакой холод был не страшен. Щеки закрывались ласковым шалевым воротником, если его поднять повыше. Дед с бабушкой подарили пуховую косынку. С шубой смотрелось очень красиво. Мальчишки нарисовали ее портрет акварельными красками и даже вставили его в рамочку. Подружки сложились и купили ей красивую кожаную сумочку.
Выпив по бокалу вина, подружкам Зины захотелось потанцевать. Завели патефон. Под песню Тамары Миансаровой "Рыжик" молодежь вытанцовывала твист, совершенно новый невиданный танец.
Бабушка Даша тихонько крестилась, глядя, как внучка с подружками резво виляют бедрами.
- Ты посмотри, Варь, какая срамота! Что это за танец такой, задницей крутить туда-сюда? И наша хороша! Ишь, как изгаляется! Мы-то как танцевали в их годы! Кадриль, вальс, все чинно-благородно, а это что? Сплошное безобразие!
Дед Петр Иванович, услышав этот разговор, заметил:
- Не ворчи, старая! Красиво у девчонок получается. Глядел бы, не нагляделся!
Провожали Зину с надеждой, что вскоре снова заполучат любимую девочку на каникулы. Но, тем не менее, наложили ей полную сумку всякой снеди: копчёного сала, соленых грибов, варенья, пирожков. И обновки надо было везти: или в багаже, или на себе (тогда пальто в багаже). Зина поехала в новой шубе и в валенках. Правда, валенки были очень симпатичные, беленькие. В таких и в институт пойти не стыдно.
Соседки не узнали Зину в новом наряде. А, когда узнали, потеряли дар речи. Шуба произвела фурор. Они жадно ощупывали ее, гладили мягкий мех. Зина побаивалась, вдруг от вредности старшекурсницы испортят эту красоту? Но, девушки не посягнули на шубку Зины. Ее гордости не было границ! Даже городские студентки глядели на нее с завистью. Но шуба шубой, а сессия была уже на носу. Надо было готовиться. Кроме читального зала в библиотеке вариантов не было. Первый экзамен был по истории педагогики.Тишина в читальном зале нарушалась только шелестением перелистываемых страниц.
Зина набрала стопку книг Песталоцци, Макаренко, Сухомлинского и других корифеев педагогического дела и шла по узкому проходу между столами, ища глазами свободное место. И вдруг - бабах! Кто-то налетел на нее и книжки посыпались на ковровую дорожку. Девушка бросилась их поднимать, резко наклонившись. И вот теперь уже точно - бабах! Искры посыпались из ее глаз. Схватившись за лоб, который столкнулся с другим лбом, девушка подняла глаза. На нее смотрел, также потирая ушибленный лоб, тот самый обладатель огненного взгляда. Смотрел и улыбался, как старой знакомой...