Утро застало Луиджину лежащей, закинув одну ногу на Орландо, прижавшись к нему всем телом и пристроив голову на груди. Костёр прогорел, и парень смотрит на пожитки, сложенные там, где ночью пролегала граница света и тьмы. Два рюкзака и прислонённая фляга. Мормо достаточно умён и достаточно труслив, чтобы не обманывать. Непонятных и опасных людей.
Несомненно, эти вещи принадлежали менее удачливым путникам. Однако, сейчас это не волнует Орландо, возмездие настигнет монстра так или иначе. Он в этом уверен.
Луиджина заворочалась, свернулась калачиком, наотрез отказавшись просыпаться. Женским чутьём понимая, что в полной безопасности. Утреннее солнце карабкается по ногам и только начавшим округляться бёдрам. Одежда истрёпана постоянной ноской в дороге и сейчас она действительно похожа на сиротку.
Внутри рюкзака нашлись свёрнутые спальные мешки, два комплекта походной одежды, запасные сапоги и инструменты. Включая котелок и огниво, чему Орландо обрадовался, как ребёнок. Пока подруга не открыла глаза сбросил одежду и натянул обновки. Поморщился, поведя плечами, ткань на груди натянулась, но не затрещала. Рукава обхватили руки, обрисовав сухие мышцы. Низ коротковат и едва прикрывает ремень, стоит потянуться и открываются косые мышцы живота.
Впереди долгая дорога. Орландо проверил легко ли выхватывается скьявона и довольно кивнул. Солнце кольнуло в глаза и парень против воли широко улыбнулся. Будущее не так уж и мрачно.
***
Папа Римский едва сдержал дрожь, когда живая гора вошла в зал. Терцу пришлось повернуться боком, чтобы плечи не вышибли дверную коробку. Белая, как мрамор, кожа жадно впитывает солнечный свет, льющийся из огромных окон. Гвозденосец щурится, прикрывает глаза ладонью, широкой как весло. Мышцы лениво перекатываются и застывают, во всей чудовищной мощи. Из одежды на нём только ветхая ткань, обёрнутая вокруг бёдер.
Следом двигается Гаспар, мрачное лицо не выражает ничего кроме сосредоточенности. Шпага покачивается в такт шагам, подчёркивая длину руки, свисающей рядом. Мечник одет в багряный дублет с цветочным узором на рукавах и плечах. Ворот расстёгнут, открывая грудь.
От каждого шага гвозденосца вздрагивает пол, а крыша, кажется, готовится обвалиться. Расплющенная шляпка гвоздя, торчащая из левой стороны груди, зло сверкает отражая свет. Холодные глаза впились в крошечную фигурку понтифика на троне с бархатной обивкой.
— Не скажу, что не рад выбраться. — Прогудел исполин, голосом больше похожим на рёв боевой трубы. — Но причина довольно странная... так, ты новый жрец?
— Понтифик. Наместник Бога на земле! — Едва сдерживая голос спокойным, ответил Папа.
— Как скажешь, вы меняетесь так быстро, что всё равно не запомню. — Отмахнулся Терц.
Гаспар встал за правым плечом, невзначай поглаживая рукоять даги. Прекрасно зная, что она бесполезна против носителя Гвоздя Господнего.
— Такого было повеление Господа. — Вздохнул понтифик, слегка развёл руки.
При этом радужка глаз вспыхнула золотым светом и сразу погасла. Терц поджал губы, медленно кивнул. Огляделся. В зале только трое, включая его, но все чувства кричат, что есть четвёртый. Некто могущественный и опасный, даже для гвозденосца. Это раздражает и будоражит одновременно. Навевает воспоминания о юности на арене, когда не знал, что за тварь вырвется из тьмы за стальной решёткой. Дикий зверь или очередное порождение безумия императора.
— Он так опасен? — Спросил Терц, картинно поднимая бровь.
— Он куда опаснее, чем может показаться. — Подал голос Гаспар, обходя гиганта небрежным шагом и жестикулируя левой рукой. — На удивление. Навыки и странная... прочность.
— Прочность?
— Я не смог пробить его шпагой.
Римлянин хмыкнул, задумчиво оглядывая оружие командира гвардии. Таким пользоваться не приходилось, но нужно быть дураком, чтобы не понять, клинок создан протыкать беззащитную плоть.
— Хорошо. Я убью его... но что дальше?
— Царство божье на всей земле. — Отозвался понтифик.
***
Лес равнодушен к двум путникам и глух. Полуденная жара отбивает желание шевелиться даже у самых бойких зверей. Орландо идёт босиком, сапоги оказались малы. Но впору Луиджине. Впрочем, девушка тоже босая, чёрные волосы стянула на затылке бечёвкой. Лоб блестит от пота, но голубые глаза сверкают решимостью.
— Устала? — Спросил Орландо.
— Нет. — Ответила подруга и хохотнула. — Представляешь, я, оказывается, скучаю по мягкой постели. Пожалуй, это всё, что было хорошего в доме Гаспара.
— Ничего. Скоро будем спать в кроватях. — Ответил парень, криво улыбаясь и лениво перебирая слова, которые стоит сказать барону.
Память услужливо, и даже злорадно, подбрасывает воспоминания прошлой жизни. Безумную мать, брезгливый взгляд деда и дядь. О... он найдёт, что им показать и что сказать.
— Не улыбайся так!
Острый локоть ткнулся под рёбра и Орландо недоумённо оглянулся. Вскинул бровь.
— Что такое?
— Когда ты так улыбаешься, похож на Гаспара!
Парень озадаченно коснулся рта, улыбнулся мягче. Звериные тропы переплетаются, уходят в непролазные кусты. Приходится искать другие и двигаться, двигаться! Среди изумрудных крон скачут белки и что-то чёрное, как сама ночь. В один момент Луиджина охнула и хлопнула по плечу.
— Смотри!
— Что?
— Кот!
На высокой ветви расположился кот... нет, настоящий котяра! Жёлтые глаза следят за людьми с ленивым интересом, пушистый хвост свисает, а уши стоят торчком. Шерсть празднично сверкает, чёрная, как ночь. Кот кажется странно знакомым, будто он его уже видел. Орландо сдвинул брови, хмыкнул, потирая подбородок.
— Домашний. — Заключила Луиджина. — Вон какой толстый!
Хвост дёрнулся, а его обладатель горделиво поднялся. На мгновение Орландо показалось, что котяра прыгнет на них.Тот с самым благородным видом удалился с глаз и исчез в пышной кроне.
— Должно быть, одичал или гуляет. — Заключил Орландо.