Как только автобус тронулся, и мне не нужно стало спешить и волноваться (микроскопическую вероятность того, что Юра вдруг проснётся раньше, чем я рассчитывала, всё поймёт и бросится меня искать, я со счетов не сбрасывала), я достала смартфон и заблокировала все контакты Юры.
Подумав, заблокировала и контакты Саши. Я не доверяла Саше и не понимала мотивы его поведения на курорте. Мне очень хотелось позвонить Диане или Макару и подробно расспросить об отце, но мешала гордость. Дети постоянно общаются с Сашей, а я не хочу, чтобы он узнал о моих расспросах.
Но детям я всё же позвонила, пока ждала первую пересадку, - для того, чтобы узнать, как у них дела. Диана и Тимофей вернутся через неделю, а Макар - через десять дней.
То есть, в ближайшее время я буду полностью предоставлена сама себе. Редкое состояние для матери семейства; иногда попросту не знаешь, куда себя девать, и чем заполнить пустоту.
Однако такое со мной бывало только сначала, в первые несколько месяцев после ухода Саши. У ребят давно была своя жизнь. Диане тогда было уже около восемнадцати лет. Макару не было шестнадцати, но это как раз ещё более независимый возраст, чем восемнадцать.
Диане-то хоть нужна была моя поддержка в период сдачи ЕГЭ и зачисления в вуз, а Макар, как мне порой казалось, совсем отдалился от всех нас. К счастью, у него это быстро прошло, и он принял новое положение вещей.
Иногда мне хотелось на стену лезть при мысли о том, что моя забота теперь никому не нужна. Затем, чуть позже, я поняла: моя забота нужна по-прежнему, только другая забота, новая.
А потом я привыкла, и даже научилась получать удовольствие от состояния полной предоставленности самой себе. Ещё я научилась ценить временное одиночество. У меня не было потребности примкнуть к какому-нибудь коллективу в поисках общения, найти себе увлечение или хобби. Мне было комфортно и так. Ещё позже появился Юра.
А ещё у меня, к счастью, есть родители. Пожалуй, предложу им повторить опыт прошлого года: скажу, чтобы они съездили к родственникам в соседний регион, а я поживу на даче, присмотрю за огородом.
Дача у мамы с папой - это не шесть соток и домик метр на два в дачном кооперативе. Дача - это небольшой полублагоустроенный дом с огородом и баней в частном секторе нашего города. Отопление печное, а так в доме всё есть: удобства, водопровод, водонагреватель, душевая.
А ещё дача - это коронная отмазка от всяких путешествий для моих родителей. "А как же огород?!" - слышу я всякий раз, как только предлагаю маме и папе куда-нибудь съездить и отдохнуть.
Собака родителей, немецкая овчарка Джина, которая холодную часть года проводит в благоустроенной квартире, очень любит тёплую часть года и дачу. А я очень подружилась с Джиной в прошлом году, и мы точно не заскучаем вдвоём.
Сказано - сделано. Во время ожидания следующей пересадки, я позвонила маме и рассказала о том, что возвращаюсь раньше. За что ещё ценю моих родителей (помимо того, что я их просто очень люблю), так это за то, что они никогда не задают лишних и назойливых вопросов, не охают и не ахают.
Мама обрадовалась моему известию, а папа сразу пошёл готовить их "Ниву" к поездке.
Папа встретил меня на вокзале в три часа следующего после моего бегства дня. Мы завезли вещи ко мне домой, я полила цветы, собрала небольшой рюкзачок, и в шесть часов вечера мы были на даче.
Рано утром мама с папой уехали, и началась моя дачная жизнь. Я только двое суток назад покинула курорт, а уже чувствовала себя гораздо более отдохнувшей и счастливой.
Нервы мои, которые в течение трёх дней до бегства были напряжены до предела, пришли в норму. Детям я сразу сообщила о том, что возвращаюсь домой. Мало ли, вдруг Саше ударит в голову рассказать им о том, что мы случайно встретились на побережье, а потом я неожиданно исчезла.
* * * * * * * * *
Однако спокойствием я наслаждалась недолго. В первый же вечер Джина залаяла так, как лает обычно на своих. Выглянув в окно, я не поверила собственным глазам: у ворот стояла машина Саши.
Сначала я решила просто не открывать, игнорировать трели звонка и стук в ворота. Однако минут через десять Саша, который никогда не боялся Джины, поскольку она знала его с тех пор, как была щенком, решил штурмовать забор. Надо заметить, не без успеха.
Я выскочила в сени и с тяжело бьющимся сердцем заняла позицию у двери, взяв в руки лопату. Слышала, как Саша говорит с Джиной, гладит её, как Джина тихонько повизгивает от радости и прыгает.
Потом Саша сел на крыльцо и устало сказал:
- Я знаю, что ты тут, Наташка. Можешь, конечно, и дальше там прятаться, двери выламывать я точно не буду. Но не уйду отсюда, это я тебе гарантирую, пока мы не поговорим нормально, как цивилизованные люди.
- А если я сейчас вызову полицию? - спросила я, решив, что глупо делать вид, будто меня тут нет.
- Можешь, конечно. Только как ты объяснишь представителям закона, что здесь делаешь ты сама? Придётся связываться с твоими родителями, а они не станут врать и сочинять, будто я грабитель или маньяк. Но попробовать можно, валяй, звони.
- Что ты вообще здесь делаешь? - во мне проснулось вдруг ехидство. - По моим подсчётам, вчера вечером или сегодня утром приехала Алёна, и вы отдыхаете на побережье в кругу семьи.
- Я готов ответить на любые твои вопросы, Наташа, при условии, что или ты будешь сидеть рядом на крыльце, или я буду в доме. Я очень устал. Билет на самолёт обменять не удалось, просто сдал прежний. О поезде и говорить нечего, без шансов. Добирался на перекладных.
- Я здесь при чём? - проворчала я. - Тебя никто не просил сюда приезжать.
В ответ мне раздалось молчание. Я слышала, как Саша навалился спиной на двери. Видимо, приготовился сидеть до победного.
Я решила, что уже достаточно нам чудить. Взрослые же люди. Если Саше так уж необходимо поговорить, пусть расскажет о том, что его привело ко мне.
В том, что Саша никогда не применит физическую силу, я была уверена. Он всегда ратует за то, что нужно уметь договариваться цивилизованно в любой ситуации. Ну или почти в любой.
Я отодвинула щеколду на лёгкой деревянной двери. Более основательные, капитальные двери папа поставил на входе из сеней в жилую часть дома.
Саша быстро встал, вошёл и запер двери. В сенях было сумрачно, потому я, только когда мы вошли кухню, увидела, что Саша, и вправду, выглядит усталым и осунувшимся.
- Салат сделать? - спросила я.
- А горячего ничего нет? - с надеждой спросил Саша. - Голодный, как волк.
- Я гостей не ждала, Саша, а мне в жару горячее не особо нужно. Могу глазунью предложить. Или кашу сварить?
- Глазунью, её быстрее. И салат, - Саша, умывшись, вышел из санузла и устроился на табурете за кухонным столом. - Извини, так торопился, что даже не подумал в магазин за продуктами заехать. Сейчас уж не поеду, не хочется потом снова через забор лезть, да ещё с пакетами.
- А зачем ты так спешил-то, Саша? - спросила я, положив на стол вымытые овощи, разделочную доску и нож.
- Боялся опоздать. Вдруг этот олух всё же решил заупрямиться, а он всё же на собственной тачке и более мобилен.
- Какой олух? - не поняла я. - Какой-то странный разговор, Саша.
- Да, Наташа, разговор непростой. А олух - это твой Юра.
Продолжение: