В декабре 1928 в журнале "Amazing Stories" был опубликован рассказ М. Брейра об использовании четвёртого измерения в практических целях. В дальнейшем этот рассказ переиздавался в нескольких антологиях. На русский язык он не переводился.
Он был тепло принят тогдашней читательской публикой и в последующих номерах журнала было размещено несколько хвалебных отзывов. Я их почитал и заинтересовался. В принципе, неплохой рассказ о мести учёного. Как говорится, месть - это блюдо, которое хорошо подавать холодным.
Специально для канала я сделал его перевод на русский язык. Читаем и окунаемся в эпоху, отстоящую от нас почти на сто лет. Приятного чтения. Не забываем поставить лайк.
Майлз Джон Брейер, доктор медицины
АППЕНДИЦИТ И ОЧКИ
Примечание редактора. В последние годы идея пространственного четвертого измерения более или менее исчезла из научной фантастики, её место заняло бесконечное разнообразие рассказов, обыгрывающих понятие временных измерений, путешествий во времени и одновременных временных потоков. О том, что пространственное четвертое измерение предлагает писателю интересный и забавный материал, свидетельствует этот рассказ из самых ранних произведений научной фантастики. Он был опубликован в декабре 1928 года, и стиль, конечно, свидетельствует о его возрасте. Покойный доктор Брейер не был профессиональным писателем, но его идеи были настолько необычными и настолько эффектными, что шероховатости в композиции и чрезмерное упрощение характеристик не портят рассказ.
****
Старый Кладжетт, президент Первого национального банка Колледжбурга, хмуро посмотрел через стол красного дерева на несчастного молодого человека.
— Я управляю банком, а не благотворительной конторой, — прорычал он, стукнув кулаком по столу.
Букстром поморщился, но затем справился с собой, слегка вздрогнув.
— Но, сэр, — запротестовал он, — всё, что я прошу — это отсрочить погашение векселя. Я мог бы легко погасить его за три или четыре года. Если вы заставите меня заплатить его сейчас, мне придется отказаться от обучения на медицинском факультете.
Из горла Кладжетта вырвались резкие гортанные звуки:
— Этот банк не заботится о маленьких мальчиках и их мечтах. Этот вексель подлежит оплате, и вы его должны оплатить сейчас же. Вы вполне здоровы и можете работать, ничего с вами не случится.
Машинально, словно в оцепенении, Букстром достал бумажник и отсчитал деньги. После оплаты у него осталось десять долларов. Надежда, которая помогала ему пережить несколько лет лишений и трудностей, надежда получить диплом врача и открыть собственную практику, исчезла. Его финансы были на исходе. Как только медицинский курс был прерван, он понял, что нет никакой надежды вернуться к нему. В наши дни изучение медицины является слишком напряженным занятием — на пути к получению степени доктора медицины нельзя останавливаться.
Он сразу же отправился в университет, чтобы подать заявление на должность преподавателя прикладной математики, которую ему недавно предложили.
В фильмах и романах такой людоед, как Кладжетт, обычно вскоре сталкивается с каким-то возмездием. Его настигает Черная Рука, или его отравляет обиженный должник, или кирпичный дом рушится прямо ему на голову. Но Кладжетт продолжал жить и здравствовать в Колледжбурге, становясь все более и более преуспевающим. Он обязан был разбогатеть, потому что отбирал у всех всё, что мог получить, и никогда никому ничего не давал, только продолжал становиться немного седее и немного толще. Казалось, он получал всё больше и больше удовольствия от финансовой наживы на своих собратьях. Он казался таким же непоколебимым, как Гибралтарская скала.
Затем, спустя пятнадцать лет, у него случился внезапный приступ острого аппендицита. В то утро он сидел за своим столом и диктовал письма своим директорам, приказывая им обязательно присутствовать на совещании через четыре дня. Банк вступал во владение крупным имуществом в качестве доверительного управляющего, и, если каждый директор не подпишет контракт лично, сделка будет сорвана, а вместе с ней утерян и солидный гонорар.
А уже днём он лежал в постели, стонал от боли и проклинал доктора за то, что тот не вылечил его сразу.
— Аппендицит! — он взвизгнул. – Просто невероятно!
Доктор Банза наклонился и ничего не сказал. Нежными кончиками пальцев он ощупал мышцы в правом нижнем квадранте живота. Он покачал головой над термометром, который вынул изо рта больного. Он набрал каплю крови с кончика пальца пациента в крошечную пипетку и забрал её с собой.
Банза вернулся через час, и Кладжетт прочитал приговор по его лицу.
— Операция? — он завопил, как побитый мальчишка. — Я не могу согласится на неё! Я умру!
Казалось, он считал, что врач виноват в том, что у него аппендицит и ему придется делать операцию.
— Послушайте, — сказал он более рассудительно, когда ему в голову пришла идея. — Вы понимаете, что через три дня у меня важное совещание директоров? Я не могу пропустить это ни при каких обстоятельствах. А теперь слушайте и будьте благоразумны. Я дам вам тысячу долларов, если вы доставите меня на эту встречу в хорошей форме.
Доктор Банза пожал плечами.
— Я сейчас иду ужинать, — сказал он голосом, которым разговаривают с капризным ребенком. — У вас есть два или три часа, чтобы всё обдумать. Боюсь, к тому времени вы окажетесь в критическом положении.
Доктор Банза задумчиво побрел к кафе колледжа и, войдя, огляделся в поисках столика, за которым можно было бы поужинать. Он почувствовал прикосновение к своему плечу.
— Садись со мной, — пригласил его незамеченный друг.
— О, привет, Букстром! — тепло воскликнул он, увидев, кто это был.
— И тебе привет, — ответил Букстром, теперь уже дородный и достаточно жизнерадостный, с огоньком в глазах.
— Но в чём дело? Ты выглядишь таким мрачным и обескураженным.
И Банза за ужином рассказал ему о досадной дилемме с упрямым и вспыльчивым Кладжеттом, которая грозила неминуемым крахом его карьере.
— Мне хочется послать его к чёрту, — заключил доктор Банза.
Букстром долго сидел в молчаливом раздумье, облокотившись на стол и насвистывая какую-то мелодию сквозь сложенные чашечкой ладони.
— Как раз то, что я искал, — наконец медленно произнёс он, как будто пришел к трудному решению. – Банза, хочешь послушать небольшую лекцию? Тогда ты сможешь решить, могу я тебе помочь или нет.
— Если ты можешь мне помочь, значит, ты какой-то знахарь. Однако давай начинай.
Доктор Банза откинулся на спинку стула и стал ждать, внешне демонстрируя терпение.
— Ты помнишь, — начал Букстром, — что сначала я пару лет проучился в медицинском колледже. Это объясняет, почему мне пришла в голову интересное решение твоей проблемы. Мое нынешнее звание профессора прикладной математики привело меня к кое-какому открытию, и вскоре я расскажу об этом всему миру.
В наши дни мы много слышим о Четвертом измерении. Большинство людей фыркают, когда вы упоминаете об этом. Кто-то показывает на вас пальцем или хватает за лацкан вашего пальто и спрашивает, что это такое. Я не знаю, что это такое! Не думай, что я открыл, что такое четвертое измерение. Ведь я тоже не знаю, что такое свет или что такое гравитация, кроме как в чисто математическом смысле. Тем не менее, я каждый день практически использую свет и гравитацию, не так ли?
Ну, в общем, я научился использовать четвертое измерение, не зная, что это такое. И вот как мы можем применить это к твоему случаю. Только у меня давняя обида на эту важную птицу, и она должна мне отплатить за это настоящими деньгами вперёд. Ты берешь свою тысячу и получаешь с него ещё тысячу для меня…
— И как же мы сможем использовать четвертое измерение, чтобы помочь ему?
— Чтобы объяснить это, мне придется проиллюстрировать примером из двумерного мира. Предположим, ты и Кладжетт были бы двумерными существами, ограниченными плоскостью этого листа бумаги. Вы могли передвигаться по бумаге в любом направлении, но не могли оторваться от него. Смотри, вот ты и Кладжетт. Ты можешь обойти его со всех сторон, но ты не можешь перепрыгнуть через него, так же как не можешь вывернуть себя наизнанку.
Единственный способ, которым вы, двумерный хирург, можете удалить аппендикс у этого двумерного кровопийцы, — это проделать отверстие где-нибудь по окружности, просунуть руку, отделить его и вытащить наружу, всё это ограничено поверхностью бумаги. Пока что это ясно?
Банза кивнул, не перебивая.
— Но, предположим, какой-нибудь профессор прикладной математики устроит это так, что ты сможешь немного, прям немного, приподняться над плоскостью бумаги. Тогда ты сможешь удалить аппендикс Кладжетта, не делая никаких разрывов в его окружности. Все, что тебе нужно сделать, это подняться над ним, найти аппендикс, протянуть руку вниз и удалить его.
Кладжетт, будучи ограничен двумерной плоскостью бумаги, не может видеть, как ты это делаешь, или понять, каким образом это происходит. Но вот ты снова возвращаешься к плоскости листа рядом с Кладжеттом, с аппендиксом в руке, и он удивляется, как тебе это удалось.
— Блестящее рассуждение, — признал доктор Банза. — Но, к сожалению, несмотря на свою ценность в этой ситуации, Кладжетт — трёхмерный старый толстяк, и я, кстати, тоже трёхмерный.
— А теперь смотри, — Букстром сделал вид, что не обращает внимания на перебивание, — предположим, я сконструировал лифт, который мог бы немного, совсем чуть-чуть поднять тебя в четвертом измерении под прямым углом к трем остальным. Тогда ты можешь протянуть руку и подцепить аппендикс Кладжетта, не нанося никакой раны брюшной полости.
Букстром остановился и улыбнулся. Банза вскочил на ноги.
— Чёрт возьми, ты создал это? — потребовал он ответа.
Люди в кафе оборачивались и смотрели на них.
— Пошли ко мне и всё увидишь! – тихо произнёс Букстром.
Он взял доктора за руку, и они пошли в лабораторию. Очевидно, Банза остался доволен увиденным, потому что через пять минут он выбежал за дверь, вызвал такси и велел отвезти себя к дому Кладжетта.
Там у него возникли некоторые проблемы с двумя тысячами долларов аванса. Требовать вперёд было неэтично, но он был достаточно умным психологом, чтобы понять и уважать доводы Букстрома.
— Я нашел специалиста, — объявил он, — и лично убеждён, что он может сделать то, что вы хотите. Проведя следующие два дня спокойно в постели и соблюдая последующую диету, вы сможете попасть на вашу встречу.
— Тогда вперёд, — простонал Кладжетт.
— Но этот человек хочет тысячу долларов и настаивает на том, что и его тысяча, и моя должны быть выплачены авансом, — сказал Банза, покорно кивнув.
Кладжетт приподнялся в постели.
— Ох уж эти врачи... Вы просто сборище грабителей!
Затем он застонал и снова откинулся на спину. Аппендицит был для него слишком тяжелым испытанием. Такая сильная и продолжительная боль, как при остром аппендиците, заставит любого сделать что угодно. Вскоре Кладжетт и медсестра уже сидели в машине скорой помощи, мчавшейся в сторону университета, а у Банзы в кармане лежали два чека.
Букстром был полностью готов. Полдюжины простых хирургических инструментов, которых было достаточно для фактического удаления аппендикса, были простерилизованы и закрыты. Он положил Кладжетта на длинный деревянный стол и попросил медсестру посидеть у его изголовья с хлороформной маской, приказав использовать её, если он пожалуется.
Он велел Банзе вымыть руки. Рядом с Кладжеттом находился «лифт».
В нём было не так уж много интересного. Как говорится, все великие вещи просты. Там были три скрученные под прямым углом друг к другу алюминиевые балки, каждая с цилиндром и поршнем, а от них отходили рычаги, соединявшиеся в точке, где находилось нечто вроде «универсального шарнира» с платформой, покрытой толстым слоем резины. Вот и всё.
— Букстром, вы хотите, чтобы я сел на эту штуку и меня засунули куда-то в никуда...?
Банза выглядел обеспокоенным.
— Я не буду настаивать, — улыбнулся Букстром.
Банза, без сомнения, чувствовал себя неловко из-за ответственности, поскольку пациент был серьёзно болен.
— Прекрасно! — Букстром, казалось, полностью наслаждался ситуацией. — Я всё ещё помню, как удалить аппендикс. Это элементарная хирургия, любительские штучки.
Кладжетт разразился бурным протестом.
— Я не хочу, чтобы меня оперировали. Вы обещали...
Он заламывал руки и стучал каблуками по столу.
— Мы обещали, — сладко сказал Букстром, — что не будем делать вам разрез. Вы никогда не найдёте на себе ни царапины.
Кладжетт успокоился. Букстром вымыл руки и был готов к операции. Он встал на резиновую платформу, и через мгновение доктор Банза и медсестра были поражены, увидев, как он внезапно исчез из виду. Щелчок! и его нет! Прежде чем они оправились от изумления, Кладжетт начал жаловаться. Доктору Банзе пришлось начать давать хлороформ. Он делал это медленно и осторожно, в то время как Кладжетт стонал, ругался и метался из стороны в сторону.
— Лежите спокойно! — озабоченно крикнул Букстром совсем рядом с ними.
От этого у них мурашки побежали по коже, потому что рядом никого не было. Постепенно пациент успокоился и глубоко задышал, а врач и медсестра вздохнули с облегчением, и у них появилось время поразмыслить обо всем. Раздался еще один щелчок! и появился Букстром с подносом окровавленных инструментов в руках.
— Ну вот и всё! — с энтузиазмом воскликнул он, указывая на аппендикс.
Тот распух до размера большого пальца, и был с фиолетовыми пятнами застойных явлений, черными участками гангрены и желтыми вкраплениями фибрина.
— Ты не такой уж плохой диагност, Банза! — сказал Букстром.
— Положи его в формалин, чтобы показать Кладжетту, насколько он был болен, — предложил Банза.
— Тебе придётся изрядно потрудиться, доказывая кому бы то ни было, что это его аппендикс. Когда-нибудь, когда ты соберёшься с духом, позволь мне показать, каково это видеть человека изнутри всего сразу.
На следующий день Кладжетту стало намного лучше. Его боль полностью прошла, и он не чувствовал ужасной, изматывающей тошноты, как накануне.
Как только он проснулся, то ощупал себя в поисках операционной раны и, не обнаружив её, некоторое время угрюмо бормотал что-то себе под нос. На второй день у него спала температура, и он был ужасно голоден. На третий день он просто отдыхал. На четвертый день он отправился на собрание директоров в собственной машине, ворча, что у него точно никогда не было никакого аппендицита и что врачи обманом выманили у него две тысячи долларов. При очередной встрече он сказал он доктору Банзе:
— У меня есть мысль подать на вас в суд за причиненный ущерб. Возможно, мне удастся это сделать! Я в него включу стоимость моих очков. Вы где-то их потеряли. Проклятая беспечность.
Доктор Банза откланялся.
— В следующий раз, когда ему понадобится врач, — сказал он себе, — он может вызвать его хоть с Мадагаскара, пока я доберусь до него.
Не прошло и двух недель, как Кладжетт позвонил ему и попросил приехать. На этот раз его не было в постели. Он поглаживал свой полусферический живот, сидя в кресле.
— Я думал, что вы вылечили меня от этого аппендицита! — враждебно прохрипел он. – Может там какие-то спайки образовались?
«Ага, так у тебя всё-таки был аппендицит…», подумал доктор про себя, вслух же он попросил Кладжетта описать симптомы. Выслушав, он произнёс:
— Не думаю, что это спайки! Спайки существуют главным образом в мозгах мирян и в разговорах врачей, слишком ленивых, чтобы поставить диагноз.
Вежливое терпение доктора Банзы покидало его.
Он измерил температуру и пульс своего пациента, осторожно пальпировал мышцы живота и подсчитал количество лейкоцитов в капле крови.
— У вас действительно что-то есть, — размышлял он, — возможно, небольшая опухоль. Но никаких признаков какого-либо инфекционного процесса, никакой ригидности мышц. Становится ли хуже?
— С каждым днём всё хуже и хуже! — театрально простонал он. — В чём дело, док?
Доктор Банза героически сопротивлялся искушению сказать ему, что у него карцинома яичника, и вместо этого сказал с нарочитой осторожностью:
— Я не могу быть полностью уверен, пока у нас не будет рентгеновского снимка. Вы можете двигаться?
Сильно кряхтя и отдуваясь, Кладжетт поехал в кабинет доктора и забрался на рентгенографический стол. Доктор Банза снял пробную экспозицию, а затем ещё несколько снимков. Он оставался в комнате для проявки бесконечно долго, а затем вышел оттуда с красным лицом.
— Ну что? Что? — рявкнул Кладжетт.
— О, просто пустяковое дело, не имеющее значения. Давайте, садитесь со мной в машину. Мы поедем в лабораторию профессора Букстрома, и скоро вы почувствуете облегчение.
— Я больше не поеду к этому шарлатану! — взревел Кладжетт. — Вы, врачи, всегда пытаетесь ходить вокруг да около и отказываетесь говорить людям правду. Не надо юлить со мной. Я хочу знать точно!
Он потряс Банзу обеими руками.
— Ну, в самом деле! — доктор Банза выглядел очень смущенным. — Нет ничего такого, что нельзя было бы исправить за несколько секунд...
— Чёрт возьми! — взвизгнул Кладжетт. — Дайте мне этот рентгеновский снимок, или я разнесу ваш кабинет вдребезги!
Доктор Банза пошел в проявочную, а Кладжетт сердито последовал за ним туда и там получил снимок. Банза попятился, когда Кладжетт поднес негатив к свету. Там, в правом нижнем квадранте живота, очень отчетливо виднелась пара старомодных очков-пенсне!
Странные толчки, казалось, сотрясали тело Кладжетта, просвечивая сквозь его одежду — он дрожал и колыхался, и его тело вздымалось местами. Его лицо попеременно белело и багровело; челюсть двигалась вверх и вниз, а рот конвульсивно открывался и закрывался, хотя из него не вырывалось ни звука. Внезапно он повернулся и вышел из здания, унося с собой мокрый снимок.
Старик неплохо разбирался в людях, иначе он никогда бы не заработал столько денег, сколько заработал. Каким-то подсознательным образом он понял, что Букстром, должно быть, именно тот человек, который должен разобраться со всем этим делом.
Банза сразу же позвонил Букстрому и рассказал ему подробности.
— Не вовремя! — воскликнул Букстром, в его голосе послышались подозрительные нотки.
— Он идёт к вам, — предупредил Банза.
— Что ж, я буду рад принять такого уважаемого гостя.
Это было всё, чего Банза смог добиться от приятеля. Его уже тошнило от ужаса и тревоги.
Букстром слышал громоподобное приближение Кладжетта по коридору. Затем дверь распахнулась, и на пол упал стул, за ним последовала стойка с диаграммами и высокий шкаф, полный моделей. Кладжетт, казалось, получал некоторое удовлетворение от этого хаоса, на этот раз даже не подозревая, что Букстром вполне способен подготовить почву именно для такого шоу.
— Вы... вы... — пролепетал Кладжетт, все еще не в состоянии говорить связно.
— Очень жаль, очень жаль, — ласково утешил Букстром. — Давайте посмотрим вашу рентгенограмму
— Ах, как интересно! — Букстром умел вложить в свой голос огромный энтузиазм. — Я полагаю, вы знаете ответ на вопрос, как они туда попали?
Он переводил взгляд с огромного живота Кладжетта на очки на рентгеновской пленке, намекая, что в таком огромном хранилище наверняка должно быть место для такой мелочи, как пара очков.
— Это ты туда их засунул, ты мошенник, ты негодяй, ты грабитель, ты грязный вор!
При фразе: «Грязный вор», голос Кладжетта сорвался на высокий визг фальцетом.
— Вы оказываете мне большую честь, — поклонился Букстром. — Я бы сказал, что это был бы «трюк», которым можно гордиться!
— Ты что, не отрицаешь это?
Кладжетт внезапно успокоился и Букстром заговорил едко-торжествующим тоном:
— Мне кажется, — размышлял он, — что это нечто такое, что было бы трудно либо доказать, либо опровергнуть.
— У меня найдётся на тебя управа!
Кладжетт говорил холодно, точно так же, как и в тот раз пятнадцать лет назад.
— Либо вы выплачиваете мне компенсацию в размере пятидесяти тысяч долларов, либо я немедленно иду в суд
— Мой дорогой сэр! — Букстром серьезно поклонился. — У вас или у кого-либо еще есть постоянное приглашение осмотреть мои вещи, и если вы найдете больше ста долларов, вы можете получить половину из них, если отдадите мне другую.
Кладжетт не знал, что на это ответить.
— Я немедленно предъявляю вам иск о возмещении ущерба! — его слова были подобны ударам забойщика свай.
Букстром с улыбкой выпроводил его.
Этот случай вызвал невиданную газетную шумиху. Пара очков, оставленных в брюшной полости пациента во время операции! Это был такой лакомый кусочек, какого у публики не давно было! Газеты раскопали все подробности, вплоть до истории с принудительной оплатой по векселю пятнадцатилетней давности и разочарованным студентом-медиком и тот факт, что операция была проведена тайно и ночью, в лаборатории человека, который не был лицензированным практикующим врачом, Букстром имел звание доктора философии, а не медицины. Публика злорадствовала и облизывалась в предвкушении новых сенсаций в суде.
Но этого так и не случилось. Сразу же после подачи иска адвокат Букстрома запросил разрешение на тщательное изучение личности истца. Это было удовлетворено. Затем адвокат тихо и конфиденциально обратил внимание судьи на тот факт, что на теле истца не было никаких шрамов или следов какой-либо операции, таким образом, было очевидно, что он никогда не подвергался операции и, следовательно, в его брюшной полости ничего не могло остаться. Судья провел неофициальное предварительное слушание и прекратил рассмотрение дела в суде. Он признал, что в этом деле были любопытные моменты, но он сильно занят и устал, и он был рад забыть всё это.
Кладжетту становилось всё хуже. Боль в боку усилились, а опухоль увеличилась в объёме. Еще через две недели он превратился в несчастного человека. Ему всё ещё удавалось немного держаться на ногах, но его лицо было искажено страданием (и яростью), и его постоянно мучили боли. Он похудел на двадцать пять фунтов и выглядел жалкой тенью самого себя прежнего.
Однажды он ворвался в кабинет Букстрома. Тот отпустил стенографистку и двух студентов-ассистентов и вежливо повернулся к Кладжетту.
— Банза говорит, что ты можешь это как-нибудь исправить, — сказал Кладжетт, и это прозвучало как: «гр-р-рам, гр-р-рам, р-р-рам»! — Я решил позволить тебе это сделать.
— Очень любезно с вашей стороны, — промурлыкал Букстром. — Я должен смиренно благодарить вас за такое большое одолжение. На самом деле, я решил позволить султану Сулу прыгнуть в озеро, но у меня есть тайное подозрение, что он не собирается этого делать.
Кладжетт некоторое время сидел и смотрел на него, а затем поднялся и заковылял прочь, ворча и постанывая. На следующий день доктор Банза привел его снова в лабораторию доктора Букстрома. Он опустился на стул, прежде чем что-либо сказать.
— Я убежден, что Банза прав и что ты можешь мне помочь. Итак, какова твоя цена?
— Это цена грабителя с большой дороги, с ударением на большую, — пробормотал Букстром.
— Ну, выкладывай, ты... — тут Кладжетт благоразумно одернул себя.
— Я вообще ничего не прошу для себя, — сказал Букстром, внезапно становясь серьезным. — Но, если вы хотите, чтобы я вытащил эти очки, прямо здесь и сейчас, то перечисляете названную мной сумму на основание Студенческого фонда, чтобы ссужать деньги достойным и нуждающимся студентам, которые они смогут вернуть, когда устроятся и начнут зарабатывать деньги. Я думаю, когда вы говорили со мной об иске о возмещении ущерба, вы упомянули сумму в пятьдесят тысяч долларов. Пусть это и будет вашей платой.
— Пятьдесят тысяч долларов! — взвизгнул Кладжетт высоким фальцетом. Он был слаб и неуравновешен. — Это нелепо! Это преступное вымогательство!
— Я совершено не заинтересован в этой сделке.., — тихо продолжил Букстром.
— Ты всё это устроил.., — причитал Кладжетт, но ближе к концу его голос затих.
— Скажите это судье. Или сходите к хирургу, попросите его вскрыть вас и удалить очки. Возможно, это будет дешевле.
— Операция! — взвизгнул Кладжетт. — Я терпеть не могу операций.
Он в отчаянии посмотрел на Банзу, но в его взгляде не было никакой надежды.
— Мне кажется, это прекрасная возможность, — сказал Банза, — для вас оказать услугу обществу и стране. Я уверен, что эта сумма денег совершенно не скажется на вашем финансовом положении.
Кладжетт направился к двери, но затем застонал и тяжело опустился обратно в кресло. Некоторое время он сидел, постанывая, его страдания были не только физическими, но и душевными, наконец он полез в карман за ручкой и чековой книжкой. Продолжая стонать, он выписал чек и бросил его на стол.
— А теперь, чёрт бы вас побрал, помогите мне! — взвизгнул он.
Они положили его на стол.
— Банза, давайте, действуйте. Вы заслуживаете того, чтобы увидеть его изнутри, — сказал Букстром.
Банза наступил на резиновую платформу, и Букстром проинструктировал его.
— Перемещайте с помощью вот этой кнопки. Это всегда поднимет вас на ступеньку выше. Оглядывайся каждый раз, пока не поймёте, что к чему.
С первым щелчком Банза исчез, точно так же, как внезапно исчезают люди в кино. Кладжетт застонал и заерзал, а затем затих. Снова раздался щелчок, и Банза появился снова, в руке у него было старомодное пенсне, влажное и покрытое сероватой пленкой. Он протянул их Кладжетту, который схватил их и что-то пробормотал.
— Это просто невероятно! — выдохнул Банза. — Стоять в центре сферы и видеть все органы брюшной полости вокруг себя одновременно. Там, над моей головой, виднелись витки тонкого кишечника. Справа была слепая кишка с очками рядом с ней; слева от меня — сигмовидная кишка и мышцы, прикрепленные к подвздошной кости, а под моими ногами — брюшина передней брюшной стенки. Но по какой-то причине у меня ужасно кружилась голова. Я не смог бы долго это выносить, как бы мне ни хотелось еще какое-то время побыть внутри него...
— Но ты и не был внутри него, — поправил Букстром.
Банза тупо уставился на него.
— Но я же только, что сказал тебе – я был внутри него, его внутренности окружали меня со всех сторон, желудок и диафрагма спереди, мочевой пузырь сзади. Я был внутри него.
— Нет, тебе так показалось, — кивнул Букстром. — Именно так интерпретировал это твой мозг, привыкший к трехмерному пространству. Но посмотри. Если я нарисую круг на этом листе бумаги, я смогу увидеть все точки внутри него, не так ли? И всё же, если бы ты был двумерным существом, мне было бы трудно убедить тебя, что я не нахожусь внутри круга.
****
Если вам понравился рассказ - напишите об этом в комментариях.
