Старец Павел Груздев (23.01.1910–13.01.1996) был удивительным пастырем. В своей простоте он мог сказать, казалось бы, обыденное, а на самом деле во всём был глубинный смысл.
Рассказывали такой случай: "На первой неделе Великого поста к отцу Павлу приезжает игуменья одного монастыря. Он ее очень чтил и уважал. «О, преславные небесе, мать игуменья сама ко мне! Как хорошо! Марья, ставь на стол! Уж что Бог послал». Поставил студеня на стол, мясо: «Матушка, давай хоть по восемь-то капель. Уж что Бог послал». Сидят, три часа дня, пятница первой недели, а они пьют, мясо едят: «Матушка, ну, уж что Бог послал».
Стала она уезжать, отец Павел опять говорит: «Уж что Бог послал». Она не понимает, почему батюшка все время это повторяет, да как-то и не к месту эти слова. Приезжает матушка в монастырь — а там курятник сгорел, пилорама сгорела и монастырская машина «Урал» с моста упала на железнодорожную ветку Москва — Владивосток. На час задержалось движение, им счет выставили. Игуменья побежала по телефону звонить: «Батюшка, у нас такое несчастье». А он говорит: «Что уж Бог послал»."
Прозорливость батюшки спасала многих от неприятного исхода дел, но чаще всего он говорил что-то "странное" для вразумления. Не все понимали. Язык юродивых Христа ради отличается от простых людей, но если человек готов был принять то, что ему открывает старец, то всё понимал и исполнял.
Отцу Павлу были присущи удивительные любовь и доброта. Везде он старался помочь людям: и в лагере, и на приходе. Не отторгал никого и даже на тех, от кого пострадал, не держал зла. После тяжелейших испытаний отец Павел не озлобился. Он рассказывал: «Отсидел я, выпустили меня. Вышел из лагеря, снял шапку, перекрестился и говорю: “Спасибо, дорогие мои, что вы меня столько лет кормили и поили”.
Такая живая любовь и вера была у отца Павла.
Вообще отец Павел прошел большую школу жизни, которая научила его сочувствовать людям. Батюшка рассказывал, как тяжело жилось заключенным в лагерных бараках: утром выносили мертвых, складывали рядами. Когда отец Павел получил пропуск для выхода из зоны, он как мог поддерживал арестантов. Как-то он сидя за столом с чадами рассказывал: «Слава Богу, в тот год урожай был на грибы. Думаю, Господи, прости, вот буду священником, замолю этот грех: упер у одного ведро соли. Взял лопату, пошел в лес, вырыл яму два на два, обмазал глиной, накидал туда дров, обжег, промыл это все — получилась бочка. Насолил я в ней грибов, зимой отколю топориком и в барак отнесу».
Батюшка говорил, что плакал он три раза в жизни. Один раз — когда в лагере подал кусок хлеба голодной девушке, а она, заподозрив его в нечистых мыслях, отодвинула руку с хлебом и сказала: «Я честь за хлеб не продаю». «Я, — говорит отец Павел, — побежал и заревел: какая бывает чистота и высота!»
Второй раз — когда сильно голодно в лагере было, а уже снег выпал. Отец Павел пошел в лес и в лесу увидел такое чудо: везде снег, стоит елка, а под лапами целая куча грибов. Их там не должно было быть — это такая милость Божия...
И еще раз он плакал, когда был в Троице-Сергиевой Лавре, после того как она была вновь открыта. Отец Павел рассказывал, что у мощей преподобного Сергия он смотрел на монахов и думал: «Неужто они настоящие, как те, которых я помнил Неужто они не чекисты и меня не заложат» Говорит, не выдержал, подошел к одному монаху, потрогал его и спрашивает: «Ты настоящий или нет?»
Духовные чада, вспоминая отца, говорят: "За всеми его шутками и прибаутками скрывался глубокий смысл. Батюшка бывал и строг, и даже резок, но все было направлено на то, чтобы спасти человека, помочь ему открыть для себя евангельские истины, направить на путь спасения. Батюшка так любил людей, что пообщается человек с ним совсем немного — и прилепится навсегда. От отца Павла исходили тепло и любовь, к нему хотелось возвращаться. Такие дары батюшка получил от Господа за исповеднические подвиги и подвижническую жизнь.
Всю жизнь отец Павел служил Богу и людям. У него и выражение было такое: «Не народ слуга священнику, а священник — слуга народу». Переживал он за современных батюшек: «Попов как клопов, а батюшек мало».
Отца Павла многие и теперь не понимают среди мирян, даже и среди духовенства есть такое. Батюшка прошел большую жизненную школу. Монашеству он учился у дореволюционных монахов, благочестивых, крепких в вере и строго исполнявших заповеди. И он был такой же, но свою высоту духовную по смирению скрывал. Юродствовал, мясо в любое время на людях ел, мог и всякие слова употребить, когда для дела надо было. Но все это внешнее, за которым скрывались необыкновенная душевная чистота, смирение, скромность, истинное благочестие. Отцу Павлу были присущи крепкая вера и огромная любовь к людям."
Еще отец Павел настолько любил стихи и песни, что на любой случай была припасена у него поэтическая притча или шуточный стишок, а если нет, то он сочинял сам.
На самой службе он стоял словно какой-то столп духовный, — вспоминают о батюшке. — Молился всей душой, как гигант, этот маленький ростом человек, и все присутствовали как на крыльях на его молитве. Такая она была — из самого сердца. Голос громкий, сильный. Иногда, когда совершит таинство причастия, он просил Господа по-простому, как своего отца: “Господи, помоги там Сережке, что-то с семьей…” Прямо у престола — и этому помоги, и этому… Во время молитвы всех перечислял на память, а память у него была, конечно, превосходная.
Такие тёплые и светлые воспоминания об отце Павле передаются и поныне из уст в уста. Помнят батюшку, служат на могилке панихиды, там всё время народ у него.
Светлая память архимандриту Павлу!
Слава Богу за всё!
Аминь.