Евгений уже по дороге домой стал уговаривать дочь рассказать ему о своих проблемах. Отец обещал Нине найти выход из сложившейся ситуации. Он также боялся нанести девушке душевные травмы, связанные с возможными дoмогaтeльcтвами со стороны Хабарова.
Дома он усадил ее на диван и продолжил:
— Ниночка, тебе нечего бояться.
— А я ничего и не боюсь. Что ты заладил? — грубо ответила дочь.
— Ты знаешь, как я тебя люблю. Скажи, этот Сергей приставал к тебе?
— В сотый раз повторяю, у нас с ним ничего не было. Я у него у-би-ра-лась, — громко и по слогам произнесла Нина. — Понимаешь? Работала, если хочешь.
— Хорошо. Ты у него все эти дни убиралась?
— Какие все эти дни? Я у него убиралась два раза, и то недолго. А все остальные дни вместо школы гуляла по магазинам.
— Нина, я сейчас очень серьезно с тобой говорю, — напомнил Евгений, нервничая. Ему казалось, что дочь что-то не договаривает.
— Папа, я тоже сейчас с тобой серьезно разговариваю. Говорю же тебе, гуляла пор магазинам, смотрела на вещи, которые, кстати, ты мне больше никогда в жизни не купишь, потому что у нас теперь все для Оксаночки и для ее ребеночка.
— Нина! — Отец не выдержал такого поведения девушки.
— Что Нина? Ты сам сказал, что нужно теперь экономить. Вот я и решила подзаработать таким способом — тем, что я умею, что у меня хорошо получается. Я действительно ничего больше не умею. А ночевала я у подруги.
— Какой подруги? У Юли?
— Нет. Я обещала ее не выдавать.
— Ниночка, не бойся. Ты пойми, что когда встречается шестнадцатилетняя девочка с сорокалетним мужиком, это ненормально.
— Да не встречались мы! — еще раз повторила Нина.
— Но он ведь приставал к тебе. Давай, пойдем в полицию, и ты там все расскажешь, раз мне стесняешься говорить.
— Мне нечего стесняться. Говорю тебе, папа, ко мне никто не приставал. Как ты, кстати, вообще мог такое подумать обо мне! Фу, отвратительно!
— Замолчи! Почему ты так со мной разговариваешь?! Мне это начинает надоедать! Мало я тебя наказывал...
— Не хочешь — не верь. Вон Оксаночке лучше своей верь, — огрызнулась Нина и покинула общество непонятливого отца.
Евгений разозлился еще больше. Он-таки взбесился, мало контролируя себя. Метаясь по гостиной, он едва сдержался, чтобы не пойти и не отлупить Нину. Будучи уверенным в том, что дочь просто-напросто прикрывала этого paзвpaтникa из-за животного страха за свою жизнь. Чувство любви отпадало само собой.
— Нина не из тех, кто может влюбиться до беспамятства, — твердил он себе под нос.
Но как узнать правду, мужчина даже не предполагал.
***
Увидев расстроенного и запутавшегося Евгения, Оксана решила с ним серьезно поговорить. Женщина предложила обсудить насущные проблемы за чашкой успокаивающего чая, позвав возлюбленного на кухню.
Оксана была дома и слышала возмущенные крики Нины и твердо заявила Евгению, что так больше продолжаться не может.
— ...Ты должен положить этому конец, Женя. Извини, но у меня просто уже нервы на пределе, — как можно спокойнее сказала подруга. Душистый замах ромашки и мяты словно подчеркнул актуальность ее слов.
— Я все понимаю, — ответил Пьянков. — Но дай мне еще немного времени. Пусть я сейчас делаю что-то не так, но я должен разобраться, что все-таки творится с Ниной. Ведь она не была такой, Оксана, слышишь, не была.
— Так, — женщина глубоко вздохнула, — выслушай меня. Только не перебивай, ладно? — Она села напротив Евгения и продолжила: — Я, конечно, не психолог, но даже мне видно, что ты с дочерью не справляешься.
— Оксана...
— Не перебивай. Я все обдумала, это хороший вариант. Правда.
— Какой еще вариант?
— В общем, есть такие центры. Они называются реабилитационными, для трудных подростков.
— Я все понял, можешь не продолжать.
— Нет, ты не понял, Женя. Подумай, пожалуйста, о себе и о своей дочери, если на меня тебе уже наплевать. Посмотри сам, что с ней происходит, и посмотри, как она себя ведет. Я, конечно, не предлагаю запихнуть ее туда до совершеннолетия, но... в конце концов, это не тюрьма. Там есть педагоги, психологи. Она будет под постоянным наблюдением и присмотром.
— Я тебя выслушал. Согласна с этим?
— Теперь да.
— Так вот, об этом и речи быть не может, — твердо сказал Евгений.
— Да ей там будет хорошо. Мы ее будем навещать. У Нины там будет масса сверстников. В конце концов, мы не можем себе позволить круглосуточно держать твою дочь под контролем.
На кухне воцарилось молчание. Стало слышно музыку, которую в это время у себя в комнате слушала Нина.
— Оксана, — обратился к своей женщине Евгений, — подумай, что ты мне предлагаешь. Ты предлагаешь мне спихнуть ответственность за своего ребенка на чужих людей, которым, по большому счету, на него наплевать. Этого не будет никогда, Нина никуда не поедет.
— Тогда уеду я, — почти со слезами на глазах ответила Оксана. Затем женщина собралась с духом, и не стала хныкать. — Ты пойми меня правильно, я просто устала. Все эти скандалы, перепалки, крики... Я не могу подвергать своего... нашего ребенка таким испытаниям.
— Оксана, я понимаю, как тебе тяжело. Я признаю, что проблема действительно существует, но я должен разрешить ее сам. Может, действительно, тебе пока пожить у себя дома, пока все не устаканится? А потом ты вернешься. А я буду навещать тебя каждый день.
— Я все поняла. Пойду собираться, — ответила на предложение Евгения Оксана, встала и вышла из кухни.
— Оксаночка, только не надо обижаться, — сказал вдогонку Пьянков.
— Постараюсь, — честно ответила женщина.
— Ты сегодня уходишь?
— Да.
— Тогда я подвезу тебя.
Когда Оксана стала собираться, Евгений испытал огромное облегчение. Возможно, это и правда был хороший выход для них всех.
Мужчина любил свою женщину и не отрицал этого, но обстановка в доме настолько раскалилась, что могла свести с ума даже самого стойкого интроверта. Да еще с Ниной непонятно что творится. Евгению нужно было время, чтобы в спокойной обстановке разобраться во всем самому.