Роль татар Евразии остается все еще раскрытой поверхностно. Для народа, известного еще со времени Тюркского каганата и создавшего затем целое созвездие государств, в том числе и державу мирового уровня – Золотую Орду, это довольно странно. Кое-что конечно, объясняется многозначностью термина «Татар», когда по китайской традиции, затем передавшейся и русским, а также европейцам, этим этнонимом могли обозначаться и монголоязычные сообщества.
Однако, дело похоже не только в этом. А в чем же еще? В том, что из-за «царственного» характера этой общности, весьма точно ухваченном хулагуидским историком Рашид ад-Дином, татары оказались в виде элитных групп рассредоточенными на огромной территории, что естественно сильно затрудняет написание их целостной истории, в том числе и из-за необходимости обладания историками, берущимися за эту работу, весьма обширными знаниями в области источниковедения, не говоря уже о владении далеко не простой историографией. Поэтому татарская тематика и в дальнейшем потребует еще все новых исследований.
Настоящая статья, посвященная истории клана Кай (Кайи), позволяющая протянуть, как думается, мостик между историей Огузов, Османов и Татар, ранней историей Огузов и Кыпчаков, как раз относится к разряду тех исследований, которые приближают нас к лучшему пониманию места Татар во всемирной истории, точнее, в той ее части, которая протекала в Средние века на громадных пространствах Евразии.
Как известно, основатель Османской династии Осман б. Эртугрул являлся беком племени Кайи/Кайы/Кайиг. В турецкой историографии общепринятой является точка зрения о принадлежности этого клана к тюркам-Огузам, еще в ходе формирования государства Сельджукидов продвинувшимся из Средней Азии далеко на запад, к границам Византии[History: 2001. РР. 3, 6, 134]. Но в отечественной историографии советского периода о племени Кай/Кайи высказывалась и иная точка зрения – об уходе ее части в Анатолию лишь в XIII в. в составе общего потока остатков войск хорезмшахов, разгромленных монгольскими войсками в ходе завоеваний Средней Азии и прилегающих территорий [Еремеев: 1971. С. 127]. В этой связи надо иметь ввиду, что в армии хорезмшахов в предмонгольское время крупную роль играли восточные Кыпчаки (Кимаки), в составе которых скорее всего имелся и клан Кай [История и культура: 2015. С. 122–157; Исхаков: 2018].
На самом деле исторических материалов по начальному периоду подъема «дома» Османов, происходившему в конце XIII–первых десятилетиях XIV вв., очень мало, поэтому с конкретной этнической привязкой племени Кай/Кайи есть определенные трудности, усугубляемые тем, что именно при жизни ближайших предков Османа (1258–1324) – его отца Эртугрула (точная дата рождения неизвестна, первое упоминание в 1231 г., ум. в 1281–1282 г. или в 1289 г.) и деда Гюндюз Алпа (по этой фигуре есть разночтения), происходили монгольские завоевания в Средней Азии, Восточной Европе, Иране и западных арабских землях, приведшие к крупным перемещениям тюркского населения, в особенности, Половцев (Кыпчаков), как западных, так и восточных [Еремеев: 1971. С. 127. См. также: История и культура: 2015]. Об этом приходится напоминать потому, что именно среди последних в домонгольское время известно клановое образование, чье наименование в русских летописях передано в форме «Каепечи» [Исхаков: 2010. С. 60–62], за которой (есть еще и другие варианты написания, см. далее) также может скрываться этноним «Кай~Кайе», ибо вторая часть данного термина – «биче~бече», у некоторых групп Татар, имевших в знатной части восточно-кыпчакское (кимакское) происхождение, означает родственную (родовую) принадлежность [Исхаков: 1978. С. 60–67. Об истории этой группы детальнее см.: Исхаков: 2018]. Вследствие этого и по другим причинам, которые детально будут рассмотрены далее, имеющиеся исторические данные о племени Кай/Кайи нуждаются в более тщательном повторном анализе.
Пока что на сегодня в турецкой историографии наилучшими работами по этому вопросу остаются статьи Фуада Кюпреле [Köprülü: 1943; 1944], вышедшие уже довольно давно. Но заметим, что в этих исследованиях содержатся ряд дискуссионных моментов, связанных с трактовкой его автором источников.
В связи с обсуждаемой проблемой определения этнических истоков племени Кайи пристального внимания заслуживает пассаж из «Сейахатнаме» знаменитого турецкого путешественника и историка Эвлия Челеби (1611–1683), сообщающего о «родстве» Османов с «домом» Чингисхана. Он, в частности, указывает на то, что брат (дядя?) Эртугрула по имени Сулейман-Шах (1178–1227 или 1236?) находился в родстве с «татарскими ханами» из рода Чингисхана, добавив, что группа Кайи во главе с этим братом Эртугрула прибыла «из страны Махаи» и «страны Мавераннахра» вначале в «Рум» – в Конию, где прожив некоторое время вместе с отцом Османа, затем ушла в Крым [Книга путешествия: 1999. С. 60–61].
Перед нами явно заслуживающее внимания, но сложное по своему содержанию, известие, отражающее какие-то староосманские представления о происхождении представителей «дома» Османов и в целом племени Кайи. Похоже, что впоследствии эти представления изменились, не в последнюю очередь, как думается, в связи с образованием Османского государства и возвышением Османов. Надо полагать, что стремление Э.Челеби «привязать» племя Кайи и его предводителей к «Монголо-Татарам», скорее всего, было не случайным, ибо думать, что знаменитый путешественник, лично побывавший в Крыму, Причерноморье и Поволжье, мог спутать «Татар», подчинявшихся Чингисидам, с иными тюрками, вряд ли было бы верно, тем более, что анализ как самого наименования клана Кайи, так и некоторых племенных атрибутов этой группы, как мы еще увидим, дает пищу для размышлений, совпадающих с ходом мысли Эвлия Челеби.
Надо сразу же сказать, что взгляды, характерные для турецкой и близкой к ней западной [Atwood: 2015; Golden: 1979–1980; 1986; 2007; 2011-б; Pritsak: 1982] историографий относительно аффилированности клана Кайи – ключевого звена начального этапа становления Османского государства – с огузским этническим миром, не беспочвенны. Прежде всего они возникают на основании текста «Огуз-наме», включенного в знаменитый труд Рашид ад-Дина «Джамиʼ ат-таварих» под заголовком «История Огуза и его потомков, а также упоминание о султанах и владыках турок» [Рашид ад-Дин: 1987. С. 9]. Этот автор, рассказывая о легендарном правителе – Огуз-кагане, сообщает о делении его народа на 24 племени и о существовании на правом крыле (группа племен «Бозук») войск Огуза, данных его старшему сыну Кюн-хану, племени Кайи (трактовка названия – как «могущественный»), имевшего в качестве онгона «белого сокола» [Рашид ад-Дин: 2002. Т. 1. Кн. 1. С. 88; Рашид ад-Дин: 1987. С. 64]. В этой связи заметим, что в труде Абул-Гази Бахадур-хана «Шеджереи теракиме» («Родословная туркмен») эта птица в русском переводе названа «кречетом», однако в оригинале ее название передано термином «шонкар», но без цветового определения [Кононов: 1958. С. 53; Л. 590]. На деле кречет – это тоже сокол (самый крупный из соколиных). Поэтому, «птицей» клана Кайи если и являлся «белый сокол», он должен быть определен как «ак шонкар». Но у этого вопроса есть некоторые нюансы, которые требуют отдельного рассмотрения.
Кроме различных вариантов написания этнонима данного племени (Кайи/Кайы, Кайгат, Кыйгат, Кыйат, Кара-Кай, Орюнг-Кай), один из которых (Кыйат) имеет отношение также и к личному клану Чингисхана, следует обратить особое внимание и на «птицу» племени Кайи, ибо его тюркское (возможно, тюрко-монгольское) наименование – «ак шонкар», также имеет связь с «Алтын уруком» создателя Монгольской империи.
Но до того, как мы приступим к детальному разбору содержащихся у Рашид ад-Дина данных, нам следует обратиться к более раннему труду – сочинению Махмуда Кашгари (1028/29–1106 или 1126) «Диван-лугат ат-турк» (1072–1074), из которого можно извлечь ряд данных, освещающих относящуюся к XI в. историю племени Кай (эта форма написания данного этнонима там является основой, но есть еще одна форма – Кайиг, которая требует дополнительного комментария).
В рассматриваемом труде обращает на себя внимание перечень 20 «больших тюркских племен», список которых идет «от Рума» – запада, к «Машрику», то есть, востоку: Бажанак, Кифжак, Угуз, Йамак, Башгирит, Йасмыл (Басмыл), Кай, Йабаку, Татар, Киргиз и т.д. Как видим, племя Кай присутствует в составе кланов, имевших восточное расположение (перед находившимися на востоке кланами Йабаку, Татар, Киргиз). Поэтому М.Кашгари по отношению к приведенной выше части перечня, замечает: «Последние [племена] ближе всех к Син» [ал-Кашгари: 2005. С. 68–69]. Имея в виду общий контекст приведенного сообщения, племя Кай надо локализовать где-то на западе Центральной Азии или в Южной Сибири, но близко к Северному Китаю (Син).
Похожее по смыслу высказывание о группе Кай, также относящееся к XI в., имеется и в труде «Книга вразумления начаткам наук о звездах» Абу Райхана Бируни (973–1050). Автор этого сочинения, давая характеристику шестого климата, сообщает: «…он начинается в местах кочевий восточных тюрков кай и кун, киргизов, куманов, тогуз-огузов, через страну туркмен и фарабов, через город Хазар и северную часть их моря (т.е. Каспийского/Хазарского моря – Д.И.), через <страну> алан и <асов>…» [Беруни: 1975. С. 116]. Так как тут перечень этнических групп и территорий идет с востока на запад, клан Кай и в данном случае оказывается далеко на востоке, в «компании» Кунов, Киргизов, Куманов и Тогуз-Огузов (Уйгуров).
Однако проблема заключается в том, что у Махмуда Кашгари в связи с Огузами упоминается еще одно племя, чье наименование передано в форме «Кайиг» [ал-Кашгари: 2005. С. 858, 864]. Анализируя это сообщение следует принять во внимание следующее место из труда М.Кашгари, который указывает, что «Угуз – одно из племен тюрок. Туркман (ат-Туркманийа)», с указанием, что их 22 рода, в числе которых после султанского рода Кинык сразу идет род Кайиг [Там же. С. 92–93]. Чисто лингвистически последняя форма может быть связана с этнонимом Кай. Это доказывается присутствием в труде М.Кашгари такого понятия, как «ḳуйуг» [Там же. С. 865] – колодец (вариант – ḳазуг̣, ибо з//й), которое в татарском языке дало форму кое~койы. Следовательно, возможно и изменение Кайиг→Кайи/Кайы.
В итоге, из-за географической разделенности в XI в. двух кланов со сходным названием – Кай и Кайиг, возникает непростая проблема установления их возможного родства. Хотя чисто лингвистически эти два понятия могут обозначать один и тот же этноним, географическая удаленность друг от друга названных двух кланов все же вызывает вопросы. Неслучайно видный советский исследователь Средней Азии С.П. Толстов, разбирая замечание В.Ф. Минорского относительно ошибочности мнения Дж. Маркварта о тождественности «народности Ԛāy» и «огузского племени Ԛаyīy», предпочел сформулировать гипотезу о том, что это всего лишь «два произношения одного имени в применении к двум частям одного народа» – оказавшейся в составе Огузов на западе и оставшейся на востоке [Толстов: 1947. С. 80]. Хотя автор и привел ряд данных в подкрепление своей позиции [Там же. С. 80–81], на самом деле его аргументы являются не слишком убедительными, но могут свидетельствовать о том, что собственно группа Кай переселилась с востока на запад не ранее XI в., по-видимому, не входя первоначально в состав Огузов. Однако, при наличии авторов, которые предостерегают от сближения носителей этнонимов Кай и Кайиг [Golden: 2011-а. Р. 319], решение данной проблемы осложняется.
У М.Кашгари относительно племени Кай есть заслуживающие внимания иные детали, связанные с чисто лингвистическими материалами. В частности, он указывает на то, что такие являвшиеся кочевниками группы, как Жумул, Кай, Йабагу, Татар и Йасмыл (Басмыл), которые «хорошо владеют тюркским», вместе с тем имеют и «собственный язык» [ал-Кашгари: 2005. С. 70]. Что за язык (языки) тут подразумевается? Ответа мы в этой работе не найдем. Но обратим внимание на то, что М.Кашгари к тем, кто имел «чистый тюркский, единый язык [туркиййя маx̣да луг̣а вāx̣ида]», относил племена Киргиз, Кифжак, Угуз, Тухси, Йагма, Жикил, Уграк, Жарук, добавляя, что «близки к нему наречия Йамак и Башгирт». Далее, он отмечает, что и у «уйгур чистый тюркский язык, а также другой язык, на котором они говорят между собой» [Там же. С. 69–70].
Таким образом, в языковом отношении целый ряд тюркских кланов, а не только племя Кай, во времена М.Кашгари были носителями иного, чем «чистый тюркский», языка. Хотя возможны разные объяснения указанной в этом источнике языковой ситуации, возникает вопрос: а не подразумевается ли в данном случае в качестве такого «иного» языка другой тюркский, например, р-язык? Это не исключено ([См.например: [Golden: 2013. Р. 26]).
Но в целом, вполне очевидно, что племя Кай применительно к XI в. надо рассматривать в общем ряду с тюркскими группами. Следует также указать на то, что Махмуд Кашгари, неизменно причисляющий племя Кай к тюркам, помещает его среди тех тюркских кланов, которые букву з заменяют на букву й (то есть среди Йагма, Тухси, Кифжак, Йабаку, Татар, Жумул и Угуз) [ал-Кашгари: 2005. С. 71].
Из этих примеров видно, что племя Кай, с одной стороны, в языковом плане объединяется с восточно-тюркскими кланами, но с другой сближается со многими другими тюркскими племенами, например, Огузами, к XI в. уже точно расселенными к западу. Отсюда вывод: вопрос об этнической близости кланов Кай и Кайиг на основе материалов, представленных в работе М.Кашгари, решить невозможно. Но тем не менее эти данные, как и сведения Бируни, при дальнейшем анализе необходимо принять во внимание.
Для того, чтобы раскрыть неоднозначность предложенных в свое время трактовок вопроса об этнических истоках личного клана «дома» Османов – племени Кайи (Кайы), следует обратиться и к некоторым источникам более позднего времени, например, к огузскому героическому эпосу «Книга моего деда Коркута» («Китаб-и дэдэм Коркут»), по общему мнению исследователей, записанному в XV в. [Жирмунский: 1974. С. 527–528], то есть тогда, когда Османское государство уже состоялось.
Надо сказать, что исследователями признается сложный состав этого эпического произведения, включающего как ранние сведения, имеющие отношение к огузскому миру периода его формирования, так и более позднего его этапа, связанного с подъемом «дома» Османов [Книга: 2007. С. 120], о чем не следует забывать при анализе данного источника.
Итак, что же мы видим в этом эпосе? В самом его начале мудрец Коркут-Ата, являвшийся, согласно дастану, представителем племени Баят, делает предсказание о том, что «…в последние времена ханство вернется к роду Кайи», в руках которого, по мнению предсказателя, оно останется «от начала последних времен до наступления страшного суда» [Там же. С. 11]. Это весьма интересное заявление, свидетельствующее о переходе власти среди Огузов от клана Баюндур к племени Кайи, ибо из эпоса явствует, что до того власть принадлежала «хану ханов» Баюндур-хану [Там же. С. 14, 17], олицетворявшему правящую династию туркмен Ак койунлу, занимавшую господствующее положение среди Огузов Ближнего Востока с середины XIV – до середины XV вв. [Там же. С. 143]. Однако, пассаж о возвышении клана Кайи, так «удачно» предсказанный в эпосе мудрецом Коркут-Ата, явно отражал актуальную политическую ситуацию, более того, он в дастан скорее всего попал уже из письменных источников авторов, обслуживавших интересы возвышающегося «дома» Османов [Там же. С. 140–141]. Но в пророческом заявлении Коркут-Ата есть одно место, заслуживающее самого пристального внимания – это его слова о том, что «ханство вернется к роду Кайи». Следует ли это место эпоса понимать так, что названный «род» ранее уже владел ханством? Вот с данным вопросом и следует разобраться, так как без его прояснения не удастся решить нашу главную проблему об этнических истоках клана Кайи.
Для того, чтобы выяснить поставленный вопрос, нам придется опять обратиться к Рашид ад-Дину и Абул-Гази Бахадур-хану. При этом заметим, что второй автор зависел от первого, но, тем не менее, его работа имеет и некоторые оригинальные моменты, заслуживающее тщательного анализа.
Следует начать с напоминания о том, что «Огуз-наме», включенный в труд персидского историка из государства Хулагуидов Рашид ад-Дина «Джами' ат-таварих», скорее всего был написан (а до того известен устно) раньше, во всяком случае первое упоминание об этом произведении имеется в сочинении мамлюкского историка Абу Бакра ад-Давадари (ум. в 1332 г.), что позволяет датировать время его фиксации не позже начала XIV в. [Рашид ад-Дин: 1987. С. 8–9]. Но известен еще один вариант «Огуз-наме», датируемый XIII–XIVвв. и сохранившийся на карлукско-уйгурском языке. Он, судя по его содержанию, является более древним, что мы увидим при обращении к его содержанию. Таким образом, «Огуз-наме» складывалось постепенно и восходит в своих истоках к ранним этапам тюркского мира.
Как уже отмечалось, именно в варианте «Огуз-наме», включенном в труд Рашид ад-Дина, сообщается о том, что Огуз трем своим детям – «старшим по возрасту братьям, дал имя бозок» с указанием: это «Дети Кюн-хана – самого старшего из всех сыновей Огуза», чьи потомки были перечислены по «племенам». В источнике отмечается, что 24 «потомкам великого падишаха» Огуза, за которыми стояли конкретные кланы, разделенные на группы Бозок (правое крыло) и Учок (левое крыло), были определены: тамга-онгон и доля мяса животного, а также лакаб (родовое имя). Так вот, среди «детей» Кюн-хана первым в «Огуз-наме» называется Кайи с объяснением его наименования как «могущественный» и с уточнением, что этой группе были даны: тамга-онгон «белый сокол» (скорее всего подразумевается «ак шонкар»), доля мяса – «правая лопатка» (лошади) [Там же. С. 63–64, 68] (Из источника вытекает, что имеется в виду доля мяса лошади [Там же. С. 67]). Из текста источника явствует, что такие же знаки и доли мяса имели и остальные группы, относившиеся к подразделению Бозок (это кланы Байат, Алкаравли, Кара-уйли) [там же]. Тут следует принять к сведению явно видное в данном случае родство кланов Кайи и Байат. Про два других клана, из числа отмеченных, мы не имеем иной, более детальной информации. А вот о племенах Кайи и Байат она имеется, о чем будет еще сказано.
Надо заметить, что в «Огуз-наме» Рашид ад-Дина по ходу рассказа о правлении потомков Кюн-хана, про сына третьего после этого правителя – Инал Явкуй-хана, по имени «Ала Атлы Кеш Дернеклю», в качестве составной части имени последнего приводится выражение «Кайи Инал-хан» с объяснением, что в этом случае «Кайи» – это имя отца данной личности, то есть Инал Явкуй-хана [Там же. С. 70]. У правившего после Кайи Инал-хана его сына по имени «Тумен-хан», также был сын, которому дали имя «Кайи Явкуй-хан» [Там же. С. 76]. Из этих примеров видно, что согласно древней традиции, нашедшей, как думается, отражение в «Огуз-наме», ветвь потомков старшего сына легендарного кагана Огуза – Кюн-хана, имела какое-то отношение к клану Кайи.
Эта связь определенной группы знатных Огузов с данным кланом прослеживается и из сообщения «Огуз-наме» о Махмуде Газневи (Махмуде Себюк-Тегине разбираемого источника) (971–1030). Согласно этому источнику, брат легендарного правителя Огузов (возможно, их части) Кёкем Явкуй (тут вторая часть имени скорее всего является передачей титула «ябгу») по имени Серенк (полагаем, что под ним подразумевается отец Махмуда Газневи – Себюк-Тегин), считался «потомком Кайи» [Там же. С. 95]. Очевидно, что это место источника надо рассматривать как указание на принадлежность Газневидов к клану Кайи. В данном случае выясняется особый статус данного клана в огузском мире в конце X– первой половине XIвв. Но заметим, что основатель Сельджукского государства Сельджук (он приходился дедом Тогрул-беку, ум. в 1063 г. и его родному брату Чагра-беку ум. в 1060 г.), в этом источнике связывается с другим кланом – племенем Кынык [Там же], относившемся к подразделению Учок Огузов [Там же. С. 67].
Таким образом, по традиции, нашедшей отражение в «Огуз-наме», помещенном в труде Рашид ад-Дина, клан Кайи в прошлом среди Огузов обладал высоким социальным статусом, о чем свидетельствует его аффиляция с правителями прежде всего правого крыла (группа Бозок) Огузского объединения. Однако, в данном случае приходится учитывать достаточно поздний характер включенного в труд Рашид ад-Дина варианта «Огуз-наме» и не абсолютизировать эти сведения. Тем более, что Сельджукиды, согласно этому источнику, связываются с кланом Кынык (левое крыло Огузского объединения – Учок). Но все-равно данные о клане Кайи рассматриваемого источника приходится учитывать, ибо они могут быть отражением определенной исторической традиции, восходящей к прошлому Огузов.
Теперь обратимся к труду «Шеджереи теракиме» хивинского историка Абул-Гази Бахадур-хана (1603–1664). Это историческое сочинение, относящееся к гораздо более позднему времени (60-е годы XVIIв.), чем рассматриваемый выше труд Рашид ад-Дина, сильно зависело от работы последнего, о чем уже было сказано. Поэтому, важно проследить те отличительные особенности, которые характерны для Абул-Гази Бахадур-хана, правившего в том числе и Туркменами, у которых могли сохраниться какие-то знания, имеющие отношение к клану Кайи.
В нем Кайы, фигурирующий как старший сын Кюн-хана, отмечен как сидевший в «золотой палатке» (где палатка = урга – речь явно идет о монгольской традиции, так как у монголов урга//урда) своего отца «по правую руку» от него (то есть тут моделируется былая принадлежность скрывающегося под эпонимом Кайы клана к правому крылу). Далее сообщается, что Кайы «дали правую голень задней ноги» (в данном случае подразумевается баранье мясо), которую «резал Байат». Как видим, эти два клана указываются взаимосвязанными. При этом отмечаются те же входившие в подразделение Бозок кланы, что и у Рашид ад-Дина: Кайы, Байат, Алка-уйле (название дано в такой форме), Кара-уйле. Но Алка-уйле, как отмечается в источнике, сидел в другой палатке – с Кара-уйле и ему досталась «правая голень передней ноги» (барана), которую «резал Кара-уйле» [Кононов: 1958. С. 50–51].
Абул-Гази Бахадур-хан останавливается и на «значении имён» внуков Огуз-хана, а также на их тамгах и онгонах (кош), в отличии от Рашид ад-Дина, приводя их отдельно. Так вот, для Кайы он указывает, что значение этого имени – «крепкий», а знак его тамги – , онгон – кречет [Там же. С. 53] (Эта птица, как уже было сказано, являлась «шонкаром»). Затем сообщается, что старшего сына Кюн-хана звали «Кайы-хан» и он после смерти отца «лучшими людьми иля»» был «поднят ханом» [Там же. С. 55]. Наконец, отмечается, что Коркут-Ата, по Абул-Гази Бахадур-хану, являвшийся «везирем» у Инал-Йавы-хана, «был из народа Кайы» [Там же. С. 55–56]. Останавливаясь на очень древних временах истории «огузского иля», хивинский историк пишет, что «когда поднимали государем кого-нибудь из Кайы (тут отчетливо видно, что под эпонимом Кайи у Рашид ад-Дина также скрывается клан Кайы – Д.И.), уруг Байат и еще пять-шесть малочисленных уругов присоединялись к нему» [Там же. С. 56]. Из этого сообщения вытекает, что кланы Кайы и Байат в прошлом явно были знатными или многочисленными и, скорее всего, взаимосвязанными.
Заслуживает внимания и замечание Абул-Гази Бахадур-хана о том, что «отец султана Махмуда Газневи был из народа Кайы» с уточнением – «Туркмены взяли его в плен и продали купцам» [Там же]. Подтверждая наше сделанное выше наблюдение о принадлежности хана Инал-Йавы к клану Кайы, автор изучаемого источника сообщает: «Собрался весь огузский иль во главе с Коркут-ата сыном Кара-ходжи [из иля] Кайы, с Энкеш-ходжой [из иля] Салор и Авашбан-ходжой и подняли государем Инала-Йавы из народа Кайы. Везиром у него был Коркут-ата» [Там же. С. 57]. Хотя в этом пассаже хивинский историк в целом следует Рашид ад-Дину, у него есть и отличия от последнего. В частности, согласно Рашид ад-Дину, Коркут-Ата – сын Кара-ходжи, происходил из «колена Баят» [Рашид ад-Дин: 1987. С. 70].
Остановившись на фигуре Шахмелика б. Али (под ним скорее всего скрывается правитель г. Дженда с аналогичным именем [Там же. С. 101]), Абул-Гази Бахадур-хан делает следующее указание: «В те времена великим беком иля, обитавшего в Ургенче, на Мургабе и Теджене, был некто по прозванию Кыркут [Кыркут бек] из иля Кайы» [Там же. С. 67]. Перейдя затем к рассказу о сыновьях бывшего «бедным» человеком Тогурмыша также из «иля Кайы», чьим отцом являлся Керандже-ходжа, историк указывает, что их было трое: Токат, Тогрул и Арслан. По мнению Абул-Гази Бахадур-хана, они были «в кровном родстве» с Кыркут-беком, который и сделал Тогрула «онбеги» [Там же. С. 49] (десятским?). Из данного сообщения следует, что «иль, обитавший в Ургенче», подчинялся во времена Шахмелика Тогрулу [Там же]. Последний Огузами из «иля … [,] обосновавшегося при устье Сыр и на реке Аму», был после успешного сражения с Шахмеликом и смерти его отца хана Али, поднят ханом. Прослеживая линию этого правителя, хивинский историк сообщает о правлении младшего брата Тогрула, затем его сына и внука, у которого имелись дети Кукем–Бокуй (это явно Кёкем Явкуй) и Серенк (последний попал малолетним в руки врагов, освобожденный из плена своим старшим братом уже во взрослом состоянии; после его смерти он и стал править «огузским илем») [Там же. С. 69]. Похоже, в данном случае мы имеем дело с уже знакомыми нам правителями из клана Кайы, причем «Серенк» – это явно отец Махмуда Газневи Себюк-Тегин.
После него у Абул-Гази Бахадур-хана начинается рассказ о Сельджук-бае (бие), «[происходившего] из царствующего уруга Кынык огузского иля» и во главе «многих илей» пришедшего к г. Ходженту, после «отправившегося в вилайет Нур», оттуда «через сто лет откочевавшего к Ургенчу», затем, «не имея возможности осесть в Ургенче», откочевавшего со своим илем к Хорасану, после расселившегося со своими людьми «от Мерва до Балхан» [Там же]. Согласно Абул-Гази Бахадур-хану, «в те времена» Хорасан находился в руках «внуков султана Газневи» [Там же. С. 69–70]. Таким образом, мы видим начало подъема «дома» Сельджука, чей основатель был из «царствующего» клана Кынык, до которого в огузском иле или его части важную роль играли выходцы из клана Кайы, скорее всего родственного клану Баят (Байат).
После того, как были рассмотрены сочинения Рашид ад-Дина и Абул-Гази Бахадур-хана, можно обратиться к тому варианту «Огуз-наме» на карлукско-уйгурском языке, который надо считать древнейшим из сохранившихся текстов этого произведения. По мнению отдельных исследователей, один из вариантов данного списка «Огуз-наме» был доступен и Абул-Гази Бахадур-хану [Огуз-нāме: 1959. С. 18], что не следует упускать из виду.
В чем же заключается особенность текста этой версии «Огуз-наме» применительно к нашей теме? Начнем с того, что в рассматриваемом варианте «Огуз-наме» его главный герой-Огуз, именуется «уйгурским каганом» [Там же. С. 33]. Когда Огуз-каган сражался с Урум-каганом, являвшемся правителем левой стороны (соң яңак), битва происходила «у берега Итиля» [Там же. С. 35, 39], то есть, тут мы видим отличное от золотоордынского времени и, скорее всего, также от времен ранних Огузов, деление на стороны. Тем не менее, когда Огуз-каган созывает курултай в «великой орде» (бӭдӱк орду), он происходит на правой стороне [Там же. С. 61], которая, получается, была все же старше. Следует также отметить, что войска Огуз-кагана сопровождает «сивый волк» (көк бүре) [Там же. С. 37–39, 46, 53–54], что является еще одним доказательством древности содержания анализируемой версии «Огуз-наме». Затем, при переправе через Итиль, в войске Огуз-кагана отмечается «Улуг Орду-бек», который определяется как «Кыпчак-бек» [Там же. С. 45]. Среди беков этого кагана указываются и «Кагарлук-бек» [Там же. С. 49], под которым имеются в виду Карлуки, а также Тёмюрдю кагул (?), называемый затем «Калач» [Там же. С. 50], подразумевающий этноним клана «Халладж». Далее в этом произведении в рассказе о создании телег возникает имя тележника «Кангалук» (от тележного скрипа «канга») [Там же. С. 51], под которым прочитывается этноним клана Канглы. Ясно, что в приведенном перечне присутствуют как Кыпчаки, включая восточных (Канглы), так и Карлуки, а также Огузы или огузированная группа (Калач/Халладж).
В рассматриваемом произведении содержится и рассказ о разделении народа, а также владений, Огуз-кагана между его сыновьями-старшими (Көн, Ай, Йолдуз) и младшими (Көк, Таг, Теңгиз), определенными соответственно как подразделения Бузук и Учок [Там же. С. 59–62], но племена, им подчиненные, тут конкретно не указаны. Получается, что у Рашид ад-Дина и Абул-Гази Бахадур-хана были какие-то более детальные версии «Огуз-наме» или эта информация появилась лишь в более поздних версиях «Огуз-наме» и отражает этнические реалии иной эпохи огузского мира.
Явного внимания заслуживает присутствие в рассматриваемой версии «Огуз-наме» кыпчакско-уйгурских и карлукских групп (включая четко выраженную уйгурскую аффиляцию и самого Огуз-кагана). Похоже, что вопрос об изначальной огузской этнической принадлежности всех тех кланов, которые указаны в «Огуз-наме» вариантов Рашид ад-Дина и Абул-Гази Бахадур-хана, не так прост. Действительно, уже у Рашид ад-Дина, то есть в тексте начала XIV в., мы в числе кланов, подчинявшихся сыновьям Огуза, обнаруживаем изначально не огузские кланы, например, в подразделении Бузук племя «Япарлы» с примечанием, что его «настоящее имя было Ягма» [Рашид ад-Дин: 1987. С. 65], а в подразделении Учок – племя Беджене [Там же. С. 66]. У Абул-Гази Бахадур-хана таких кланов названо больше. В частности, в эпизоде, описывающем «великий курултай», созванный по распоряжению Кюн-хана, кроме уже известных огузских кланов называются следующие присутствовавшие там племена: Канклы, Кыпчак, Карлык, Калач [Кононов: 1958. С. 51], правда, с указанием, что этим группам «Огуз-хан дал имя, но [они] не происходят из его рода» (нәсел) [Там же]. Действительно, первые три из названных племен точно не огузского происхождения. Тут следует еще учесть, что данная перечень совпадает с перечислением этих же кланов в приведенном выше варианте «Огуз-наме», написанном на карлукско-уйгурском языке, который, как уже отмечалось, скорее всего является древнейшим списком данного произведения.
Как видим, рассмотренные источники не позволяют однозначно решить вопрос об этнических истоках клана Кай//Кайи. В этой ситуации следует более подробно рассмотреть историографию по данной проблеме, но сразу же скажем – исследовательские позиции относительно этнической принадлежности клана Кай//Кайи различаются.
В первую очередь нам необходимо обратиться к трудам среднеазиатских исследователей – С.Г. Агаджанова, С.М. Ахинжанова, Б.Е. Кумекова и московского историка А.Ш. Кадырбаева, так или иначе затрагивавших в своих исследованиях интересующую нас тему.
В работе С.Г. Агаджанова, посвященной истории Огузов и Туркмен, в ходе рассмотрения движения кочевников в XI в. из «Чина», то есть Северного Китая, последовавшего в результате формирования киданьского государства Ляо, этот автор затронул и проблему клана Кай (Каи). Он отметил одновременное движение Кунов и Каи на запад из Центральной Азии (из Северного Китая и Западной Сибири) [Агаджанов: 1963. С. 156]. Начало этого процесса С.Г. Агаджанов датировал 1030-ми годами, указав на то, что Куны достигли Восточной Европы между 1030–1044 гг., а в Венгрию вторглись в 1068 г. [Там же. С. 156–158]. Он разобрал и старые представления об этнической принадлежности клана Кай. Во-первых, им было указано на то, что И. Маркварт и А-З. Валиди-Тоган считали «народ» Каи идентичным с огузским племенем Кайиг, но с ними не согласились турецкий исследователь М.Ф. Кюпреле и известный источниковед В.М. Минорский, считавшие этнически близкими между собой кланы Кай и Татар. Во-вторых, он, опираясь прежде всего на труд Мухаммада Ауфи, локализовал до начала переселений XI в. «степи Каи и Кимаков» к северу от Киргизов и к востоку от Ягма и Карлуков, то есть в данном случае речь идет больше о Южной Сибири. Попутно им была отмечена возможность ранней принадлежности Кунов к Кереитской конфедерации [Там же. С. 156–157]. По всей видимости, С.Г. Агаджанов отождествлял народ «отц» (народ «змей») с кланом Кай (Каи), заметив, что племя Кайи в ходе монгольского нашествия «бежало в Малую Азию», оказавшись в конечном счете в окрестностях Кара-Дага, вблизи Анкары [Там же. С. 255]. Однако, им же сообщалось о том, что известные из русских летописей и «Слова о полку Игореве» Коуи, Каепечи – это части «огузского племени Каи» [Там же. С. 160]. Согласно С.Г. Агаджанову получается, что ушедшие в Малую Азию в ходе монгольского завоевания Средней Азии Кайи – это те же Каи (Кай), которые вошли и в состав Огузов как племя Кайиг. Но части их явно оказались и в южнорусских степях. При этом осталось не вполне ясным мнение этого исследователя о существовании все-же двух этнических групп – Кайиг среди огузских кланов, в XI в. отмеченного Махмудом Кашгари, и клана Кай, первоначально жившего по соседству с Кимаками далеко на востоке и ушедшего оттуда на запад лишь в первых десятилетиях XI в.
В исследовании, посвященном средневековым Кыпчакам, казахский историк С.М. Ахинжанов попытался доказать не только тождественность понятий «Кимак» и «Кай», но и этническую близость этих двух объединений к средневековым Татарам, по его мнению, исходно являвшимися, как и Кимаки (=Каи), монголоязычными [Ахинжанов: 1989. С. 108–135]. Гипотеза этого исследователя о первоначальной монголо(кидане)-язычности клана Кай (Кайы/Кайиг) была основана на том, что монгольский термин кай означает змею, а на тюркском это понятие может передаваться термином уран, которому соответствует отмечаемый в предмонгольское время среди Кимаков этноним Уран. Из этих наблюдений он выводил принадлежность общности Кай к хорошо известному из источников XIв. народу «змей» [Там же. С. 116–117], о котором еще будет сказано отдельно. Но заметим, что не все исследователи согласились с его выводом о соответствии понятий «кай» и «уран».
Другой казахский историк – Б.Е. Кумеков, в своем известном исследовании, посвященном Кимакам, в ходе разбора причин падения Кимакского каганата в XI в. отчасти следовал С.Г. Агаджанову, остановившись и на вопросе о клане Кай. Опираясь на сведения ал-Марвази и Матфея Эдесского, а также на отмеченный выше труд Бируни, он пришел к выводу, что Каи первоначально были соседями Кунов и обитали где-то в районе о. Байкал. Вслед за рядом других исследователей он допускал, что первоначально клан Кай мог проживать даже в бассейне р. Оби [Кумеков: 1972. С. 124]. При уходе Кунов из Северного Китая под давлением Киданей, на них напали Каи, о чем известно из некоторых источников, – отмечает этот историк. Обсуждая детали грандиозной миграции восточных кочевников, начавшейся под давлением Киданей в первых десятилетиях XI в., Б.Е. Кумеков высказал предположение о том, что народ «отц» (народ «змей») Матфея Эдесского, описавшего указанное передвижение племен в XI в., это и есть клан Кай, у которого тамга была в виде змеи [Там же. С. 126]. При этом он заметил, что и огузское племя Кайиг тоже имело подобную же «змеиную» тамгу [Там же. Источник этой информации у данного автора не указан]. Но каких-либо выводов из такого совпадения этот исследователь делать не стал, хотя и указал на то, что термин Кай (Каи) является всего лишь фонетическим вариантом этнонима Кайи [Там же. С. 127]. Кроме того, заслуживают внимания наблюдения данного автора о былой смежности территорий обитания Кимаков и Каи, а также его мнение о первоначальной зависимости последних от первых. Он полагал, что клан Кай (Кайи), в одно время проживавший и в бассейне Среднего Иртыша, вышел из-под «вассальной зависимости от кимакского хана» именно в ходе передвижения племен в XI в., переселившись далеко на запад [Там же. С. 128]. Но в целом, несмотря на ряд интересных наблюдений, Б.Е. Кумековым конкретные ответы на вопросы об этнической принадлежности клана Кай (Кайи), а также об его этнических связях в прошлом, не были сформулированы, хотя некоторые материалы (например, тамга в виде змеи, близость этнонимов Кай//Кайи), подталкивали к выводу о родстве этого клана с Огузами.
Интересные выводы были получены А.Ш. Кадырбаевым, опиравшемся в своих исследованиях на китайские источники, в том числе и малоизвестные. Хотя он непосредственно не занимался проблемой этнической принадлежности клана Кай, этот вопрос оказался им косвенно затронут в связи с кыпчакско-кимакской проблематикой. Дело в том, что выше были приведены наблюдения С.Г. Агаджанова о том, что Куны в прошлом могли быть частью конфедерации Киреитов. Так вот, А.Ш. Кадырбаев приводит сведения такого китайского источника, как «Мэну эрши изи», который сообщает: «…киреиты были предками канглы. Западные племена именовались канглы, восточные киреитами» [Кадырбаев: 1982. С. 173]. Комментируя указанные данные, этот исследователь приводит также материалы о родственных связях между знатью Канглы и Найманами [Кадырбаев: 1979. С. 50]. Кроме того, в приведенном им отрывке из такого китайского источника, как «Синь Юань ши», речь идет о знатном вожде группы Канглы по имени Есудар, отца которого звали «Айбо-баяут» [Там же. С. 54], то есть он был из знакомого нам клана Баяут/Байут. А это, с одной стороны, помещает данный клан среди Канглы (части восточных Кыпчаков), с другой стороны позволяет в этой же этнической среде искать и близкородственный племени Баяут (Байут) известный нам клан Кай. О политических и возможных этнических связях групп Кай и Найман писали и другие авторы (см. далее), поэтому выводы А.Ш. Кадырбаева следует рассматривать как значимые. Тем более, что через группу Найман, как будет показано, можно выйти и к связям племени Кай с кланами Татар.
Источник: "Туган җир. Родной край", №1, 2020
Литература
1. Агаджанов С.Г. Очерк истории огузов и туркмен Средней Азии IX–XIV вв. Ашхабад: Ылым, 1963.
2. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1989.
3. Беруни Абу Райхан. Книга вразумления начаткам науки о звездах // Избранные произведения. Т. VI. Ташкент. Изд-во «Фан» Узбекской ССР, 1975.
4. Еремеев Д.Е. Этногенез турок (происхождение и основные этапы этнической истории). М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1971.
5. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л.: Изд-во «Наука». Ленинградское отд., 1974.
6. История и культура татар Западной Сибири. Казань: Ин-т истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2015.
7. Исхаков Д.М. Патронимия у чепецких татар // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань: КФ АН СССР, 1978. С. 60–67.
8. Исхаков Д.М. Вопрос о кыпчакской этнонимии у татар Волго-Уральского региона // Вестник Елабужского государственного педагогического университета. Филологические науки. 2010. С.60-62.
9. Исхаков Д.М. История рода Яушевых в средневековый период и кимакская проблема. Воронеж: ООО «Фаворит», 2018.
10. Кадырбаев А.Ш. Тюрки-канглы в империи Чингис-хана (по китайским источникам) // П.И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (к 100-летию со дня смерти). Материалы конференции. II. М.: Изд-во «Наука». Глав. ред. вост. лит-ры, 1979. С. 50-57.
11. Кадырбаев А.Ш. Китайские источники монгольской эпохи о внешнеполитических связях тюркских кочевников Казахстана – кыпчаков и канглы, с народами Центральной Азии и Дальнего Востока (XII–начала XIIIв.). Тринадцатая научная конференция «Общества и государства в Китае». Тез. и докл. Часть 2. М.: Изд-во «Наука». Глав. ред. вост. лит-ры, 1982. С. 132-140.
12. ал-Кашгари Махмӯд. Дӣвāн Луг̣āт ат-Турк. Пер. к предисл. З.-А.М. Ауэзовой. Индексы Р. Эрмерса. Алматы: Дайк-Пресс, 2005.
13. Книга путешествия. Турецкий автор Эвлия Челеби о Крыме (1666–1667). Перевод и комментарии Е.В. Бахрявского. Симферополь: ДАР, 1999.
14. Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос. Пер. В.В. Бартольда. Изд. подготовили В.М. Жирмунский, А.Н. Кононов. Репринтное воспроизведение изд. 1962 г. Санкт-Петербург: Наука, 2007.
15. Кононов А.Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази хана хивинского. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958.
16. Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX–XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата: Изд-во «Наука» Казахской ССР, 1972.
17. Огуз-нāме. Мухаббāт-наме. Памятники древнеуйгурской и староузбекской письменности. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1959.
18. Рашид ад-Дин Фазлаллах. Огуз-наме. Пер. с персидского, предисл., коммент., Р.М. Шукюровой. Баку: «Элм», 1987.
19. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1. М.: НИЦ «Ладомир», 2002.
20. Толстов С.П. Города гузов (Историко-этнографические этюды) // Советская этнография. 1947. № 3. С.55–102.
21. Atwood C.P. The Qai, the Khongai, and the names of the Xiōngnū // International Journal of Eurasian Studies. 2015. РР. 035–063.
22. Golden Peter B. The Polovci Dikii // Harvard Ukranian Studies. 1979–1980. Vol. III–IV. RT. 1. PP. 296–309.
23. Golden P.B. Cumanica II.The Ölberli (Ölperli): the fortunes and mistofortunes of an Inner Asian Nomadic Clan // Archivum Eurasiae Medii Aevi. 1986. Vol. 66. РР. 5–30.
24. Golden P.B. Ethnicity and state formation in pre-Cinggisid Turkic Eurasia. Indiana university, 2001.
25. Golden P.B. The shaping of the cumаn-qïp aqs and their world//Golden P.B. Studies on the Peoples and Cultures of the Eurasian Steppes. Ed. By C.Hriban. Bucureşti – Brăila. 2011-а. РР. 303–332.
26. Golden P.B. Studies on Peoples and Cultures of the Eurasion Steppes. Ed. By Catalin Hriban. Bucureşiti-Braila, 2011-б.
27. Golden P.B. The «Other» in the World of Maḥmūd Kāšġari // Тюркологический сборник. 2013–2014. Памяти Сергея Григорьевича Кляшторного (1928–2014). М.: Наука, Восточная лит-ра, 2016.
28. Köprülü F. Osmanli imperatorluǧu'nun etnik menşei mes'eleleri // TTKB (Belleten). Cilt. VII. Sayi 28. 1943. S. 219–303; Köprülü F. Kay kabîlesi hakkinda yeni notlar // TTKB (Belleten). Cilt XIII. Sayi 31. Temmuz. 1944. S.421–452.
29. History of the Ottoman state, society, civilization. Vol. 1. Ed. By Ekmeleddin Ihsanoğlu. Foreword by Halil Inalcick. Istanbul, 2001.
Pritsak O. Polovcians and Rus // AEMA. 2. (1982). РР. 321–340.
