Есения рванула к дому, обливаясь слезами, громко всхлипывая от обиды и злости на Глеба. Этот мерзкий тип добился своего. Втерся в доверие к отцу, подставил Есению. И теперь у нее одна дорога – с вещами на выход. Куда она пойдет?
Она вбежала в дом, услышала громкий плач дочки, утерла слезы. Пока кормила ее, прижимая к груди, размышляла, с чего начать, и куда податься с маленьким ребенком среди ночи.
🔄Начало истории
- Уматывай отсюда! – Услышала она с улицы громогласный хриплый крик Матвея. Дверь с грохотом распахнулась. Есения прикрыла одеялом дочь и, как могла, запечатала ее нежные ушки, - и чтобы больше здесь не появлялся!
- Ты что… пап… ночь на дворе…. – Рыкнул на него Глеб, бесцеремонно врываясь в комнату Есении. Он посмотрел на нее с отвращением и прошлепал мимо в ботинках с налипшей на подошве землей.
- Плевать я хотел! – Матвей зашел следом. Одернул себя, когда увидел Есению с ребенком, и тут же сбавил тон, - я дал тебе последний шанс, сын, и ты его благополучно профукал. Ты никого не уважаешь! Ни меня, ни мою жену! Все здесь принадлежит Есении, уяснил?
- Не обижайся, пап… - прокричал тот из своей спальни, хлопая дверями шкафа, - но ты… старый дурак, если поверил этой приживалке…
- Что ты сказал?
Матвей торопливо стянул с брюк ремень, прошел следом за сыном, прикрыл за собою дверь. В ту же секунду раздался хлесткий удар, после чего Глеб истошно завопил.
- Эй! Ты с ума сошел?!
- Видит Бог, в детстве я тебя не порол. Все надеялся воспитать из тебя человека, дать тебе материнскую заботу и тепло. А теперь я об этом жалею. Мне стыдно, что у меня такой сын!
- Я тебе больше не сын! Никогда тебе этого не прощу!
- Убирайся отсюда! Пока я твои картинки на теле ремнем не содрал!
Глеб выскочил из спальни, взъерошенный, раскаленный, как бешеный пес. Промчался мимо Есении, процедив на ходу:
- Ты еще пожалеешь…
Ударом ноги он заставил дверь жалобно скрипнуть и распахнуться. И с оглушительным грохотом захлопнул ее за собой.
В доме повисла звенящая тишина. Из спальни послышалось хриплое бурчание Матвея, скрип кровати и тихий, протяжный стон. Он плакал. Сильный, непоколебимый мужчина сгорбился над полом, как старый дед, и выпустил из глаз два ручейка горючих слез.
- Матвей… - Есения присела перед ним на коленях, заглянула в морщинистое лицо, осторожно коснулась волос.
- Есенька… ты прости меня… - глухо отозвался Матвей, перехватывая ее запястье, замечая на нем следы борьбы. Красные отпечатки пальцев Глеба, - прости, что втянул тебя во всю эту канитель. Помешался я на своих теплицах, вам с дочкой хотел помочь….
- Не вини себя…
- А кого мне еще винить? А если меня вдруг не станет…. Они же, Есения… эти жадные до денег шакалы… они тебя сожрут. И защитить вас будет некому…. Вот, что Есенька, пообещай… - Матвей прижал ее ладонь к своей щеке, - пообещай, когда я помру, ты продашь эту фазенду…
- Нет! – Перебила его, Есения, не дослушав.
- Ты все продашь!
- Нет! Не продам. Никогда! – Она улыбнулась ему и помогла подняться с кровати, - не нужно думать о смерти. Ты еще долго будешь жить! А фазенда твоя будет расти, как на дрожжах. И снабжать своим товаром все ближайшие регионы…
- Эх, ты. Мечтательница моя. Оптимистка...
Матвей устало стянул с себя одежду, лег на диван, посмотрел на спящую рядом Настю и провалился в сон.
Он мужественно взял себя в руки. Утром по обыкновению встал ни свет, ни заря, съел подчистую приготовленный Есенией завтрак, рассуждая вслух:
- Так… новые сорта посадим… хватит ли нам рабочих рук? И прицепа, думаю, будет маловато…. и прилавок небольшой. Тут нужно подумать….
Глубоко задумавшись, Матвей побродил вокруг машины, дождался Яшку и молча занял пассажирское сиденье.
- Что это такое с Палычем случилось? - Поинтересовался Яша, когда они вернулись с рынка. Есения укачивала дочь в коляске, - неразговорчивый он сегодня. Ни одного замечания мне не сделал, молчал всю дорогу, будто воды в рот набрал.
Не успела она ответить, Яшка покосился в сторону ворот и выругался:
- Опять этот тип городской здесь трется…
Есения обернулась, увидела Влада в широком проеме калитки с увесистым пакетом в руках и отвернулась. Одно его появление в поле зрения выбивало ее из колеи. Яшка мгновенно исчез в теплице, чтобы доложить хозяину о госте, а Есения, слушая шаги за спиной, мигом состроила безразличное лицо.
- Привет, маленькая моя… - Влад улыбнулся и продемонстрировал спящей Насте свою тяжелую ношу, - смотри, что тебе папа из города привез!
Он передал Есении пакет, пристально осмотрел синяки на ее запястьях и заглянул в глаза.
- Что это у тебя?
- Ничего, - холодно отозвалась Есения, заметив фигуру Матвея, появившуюся из теплицы. Выглядел он напряженно. Вышел, важно скрестив на груди руки, окатил незваного гостя хмурым взглядом и поспешил навстречу, - зачем ты сюда пришел, Влад? Лучше вам с дочкой видеться на нейтральной территории…
- А я не только к Насте пришел. Я к твоему мужу… по делу, - с этими словами Влад шагнул к Матвею и первым протянул ему раскрытую ладонь, - добрый день, Матвей Павлович.
Серьезный тон Влада заставил его заметно удивиться. Хозяин дома крепко пожал ему руку и строго спросил:
- По какому вопросу?
- На работу к вам хочу устроиться.
-На работу? – Ухмыльнулся Матвей, придирчиво рассматривая внешний вид Влада. Тот надел деловой костюм, строгую голубую рубашку, а обувь начистил до зеркального блеска, - и кем же ты у меня собрался работать? Перед кем щеголять? У меня мужики с утра до ночи в теплице пашут, ящики тяжелые таскают. Посмотри-ка на их руки, до локтей в мозолях. И на свои…
- Мне тоже в своей жизни приходилось спину гнуть прежде, чем подняться. Только я работягой к вам наниматься не хочу. Я головой привык работать.
- Вот и работай. Где-нибудь там… у себя. А в мои дела свой нос не суй, сам разберусь. У меня голова, знаешь ли, тоже неплохо соображает. Я в этом деле двадцать лет уже кручусь.
- Ну раз так… - Влад щелкнул застежкой портфеля и попятился к калитке, - я всего лишь поставщиков хотел вам проверенных предложить, чтобы выручку поднять. Налогами заняться…. Но раз вы во всем разбираетесь сами…
Влад равнодушно пожал плечами, развернулся и двинулся прочь, заставив Матвея Павловича засомневаться в своих словах.
- Ишь какой хваткий, - пробубнил он, потоптавшись на месте, отправив Есении растерянный взгляд. Но та вразрез его мыслям отрицательно качнула головой, призывая мужа не связываться с Владом, - и ведь знает, на что давить. Я весь день над этим голову ломаю. Эй, Влад! – Окликнул его Матвей. Влад медленно обернулся, - поди сюда, в беседку. Расскажешь, что ты там придумал. Только имей в виду, я еще ничего не решил. Есенька… а ты принеси-ка нам чай и сама присоединяйся. Думаю, тебе тоже будет интересно послушать.
Влад самодовольно улыбнулся. Прошел мимо Есении, украдкой пробежавшись пальцами по ее руке, и скрылся за Матвеем в беседке.
Вода в чайнике шумно закипала. Воспользовавшись паузой, Есения достала из сумки свой телефон. Включила его впервые за то время, что жила в этом поселке.
Прятаться ей больше было не от кого, а от себя уже не убежишь.
Почти три недели Есения не слышала родной голос мамы, а сейчас он был ей нужен, как кислород. Едва только телефон загрузился, один за другим посыпались сигналы сообщений. Несметное количество пропущенных звонков от Влада, несколько от Нади. Ее номер Есения сразу же отправила в блок.
Мама за все это время ни позвонила ни разу, зато один пропущенный оставил Артем. Тот самый Артем, который помог ей сбежать от Влада, который обещал хранить это место в тайне от него.
Прежде, чем отправить его номер следом за Надей, Есения хотела выразить ему негодование. Она присела за стол, прижала телефон к уху и принялась с нетерпением слушать длинные гудки…
