Прогорклого вина плеснула осень в чарку,
Настойку из рябин с березовой корой.
Смеясь, сказала: «Пей!», и лиственниц огарки,
Решила потушить дождливою порой.
Глотнув хмельной тоски, в ознобе лихорадном,
Я кутаюсь в туман, от ветра и беды,
Но вряд ли эта шаль, что не совсем нарядна,
Спасет меня от них, и от ночной воды.
По лужам скачет дождь, спешит стереть все краски,
И красно-желтый лес раскрасить в серый цвет.
А в парке, на скамье, остатки летней ласки –
Забытый до весны уж выцветший букет.
Поблекшая трава лежит в забвенье хмуром,
Как сердце, что в груди уснуло на года.
И птичий клин вдали просверлит небо буром,
И вновь отмерит путь, такой же, как всегда.
Зачем грустить о том, что кануло в июле?
Зачем бродить одной по зарослям дождя?
Ведь не изобрели волшебные пилюли,
Не встречу я весны в финале октября.