Не любила Евдокия свою невестку, ох, не любила! Женщиной она была властной, строгой, с характером. Сама в свое время настрадалась от свекрови, а вот, подишь ты, и сама не могла сдержать своего отношения к жене сына.
Даша была скромной, уступчивой, свекрови не перечила. Маленькая, худенькая, кареглазая, с роскошной шевелюрой черных с синевой волос. Что в ней нашел Егор? То ли дело, Лиля – статная, красивая, с русой косой до пояса. Кровь с молоком! Все при ней…Выучилась на ветеринарного врача. С самой юности они с Таней, подругой Евдокии, мечтали, что их дети вырастут и создадут семью. С самого детства дружили, вместе и в праздники, и в будни. И Лиля заглядывается на красивого, стройного Егора. Он парень хоть куда! На гармошке заиграет – все девчата в селе его! Любая согласна выйти замуж! Так нет! Он выбрал эту застенчивую, пугливую девчонку, которая и замуж за него идти не хотела. Кое как уломали сваты родителей невесты. А все потому что сын уперся и все тут! Только она, только Даша!
Ну раз так, пусть живут! Как хотят…
Сама Евдокия в своей жизни хлебнула горького до слез. Рано осталась сиротой. Еще девчонкой отдали ее в няньки. Сама дитя, а за чужими малышами и пригляд нужен, и постирать, и накормить…А тут хозяйский сын положил глаз на Дуню, да объявил матери, что женится.
Ох и лютовала Аксинья, будущая Дунина свекровь. Да сын оказался упрямым – вон, Егор весь в него! Не могла простить ей Аксинья своего сына. Не о такой невесте для своего старшего мечтала. И погоняла юную невестку, как могла. Сгружала на нее всю черную работу. В поле до последнего дня ходила. Там же и родила своего первенца….Не выжил малец. Затянутая работой молодая женщина родила слабенького ребенка. Потом через год второй раз, за ним – третий. Как будто глаза кто застил Аксинье, что невестка сама еле ходит, с огромным животом в поле снопы вяжет, таскает их на себе. Всех троих внуков Аксиньи в поле родила. Всех и схоронила. Слабые оказались, не жильцы…
Муж все больше по комсомольским собраниям да по учебам партийным. Активист сельский. В люди выбился. Продвигать его стали – умный, напористый, умеет повести за собой людей. А что дома творится – толком и не знал…Конечно, жену утешал, как мог. И от матери пытался защищать, когда дома был. Но чаще его дома не было. А пойти Дуняше некуда было со своей печалью.
- Не можешь рожать здоровых детей, - пеняла ей Аксинья. – Другие тоже и в поле, и дома, и ничего – детишек нарожали. Ишь ты, какая белоручка!
Да уж какая там белоручка! Заплачет бывало Евдокия, а слезы ее никто не увидит – ни свекровь, ни муж, ни золовки малолетние. Терпела молча. Только с подружкой своей Татьяной – тоже сиротой, могла поделиться. А вот когда четвертый раз понесла, уперлась:
– Не пойду больше в поле, хоть режьте меня! Троих отнесла. Четвёртого не отдам!
А тут как раз сенокос начался. Трава выросла на загляденье! Коси да коси! Сено на зиму скотине кто заготавливать должен?
Подивилась Аксинья невестке. Зауважала. А когда в самый разгар сенокосной поры родился пацанчик - крепкий да здоровый, душа встрепенулась. Приняла малыша от повитухи, что роды у невестки принимала, к груди прижала и как будто часть своего сердца отдала. Полюбила внука всей душой. И невестку ради него терпела. Смирилась с ней. Дуняша, на самом деле, была чистоплотная, работящая, строгая к себе и к людям. С достоинством. Таких , хочешь не хочешь, а зауважаешь…
И с сенокосом в тот год справились. Аксинья тогда, как на крыльях летала, каждый день радуясь улыбке Егорушки, или его лепету. А как ручки к бабушке тянул! Возьмет его Аксинья, к потолку подкинет, радуется, какой славный внучок у нее растет. К этому времени уже и хозяина своего схоронила Аксинья. И тоже познала вдовью участь.
А там в селе коллективизация началась. А потом голод в 1932 году. Каждую крошку съестную несли они с Дуняшей внуку, которому к тому времени три года исполнилось. От себя отрывали, от своих дочек, еще не замужних – лишь бы выжил!
Выжил! Вон какой красавец! В любви материнской и бабушкиной с самого детства купался!
Чего только не пришлось пережить Дуняше. Муж на войну ушел в сорок первом. Сразу после объявления войны, в июне. Писал письма, Егорушка отвечал ему. Дуня грамоты не знала. Аксинья – тем более. Каждому треугольничку с фронта радовались. А в начале 1943 пришел не треугольник, а конверт с незнакомым почерком. Извещение о том, что погиб их сын, муж, отец смертью храбрых….
Долго убивались и мать, и жена. Но тяжелее всех известие о смерти отца перенес Егор. Еле удержали, чтобы 12-летний пацан на фронт не сбежал. Следили за ним денно и нощно.
И вот , слава Богу, война закончилась, сын выучился в ремесленном училище, армию отслужил. И как только пришел из армии, заявил матери, что идет свататься. Дуня к этому времени замуж второй раз вышла, за офицера. Дочку родила. Квартиру в городе получила. Какое сватовство? Ты о Лиле подумал? Ведь ждала тебя девчонка!
- Не нужна мне никакая Лиля, - сказал, как отрезал. – Душа моя только к Даше лежит.
Ох, и тяжелый характер у Егора. Как же Евдокия его просила одуматься! Как ей неудобно было перед подругой и самой Лилей – ведь девчонка – загляденье! Умная, красивая, в колхозе хорошую должность ей дали, уважают!
Не послушал…Даша работала в другом районе, тоже при должности после техникума. Тоже уважали ее…Но…с Лилей не сравнить-то!
У Егора с Дашей дети пошли, трое ребятишек Даша нарожала. Евдокия и встречала и провожала внуков, когда в гости приходили, но душа к ним не лежала. Да и дети чувствовали себя скованно у бабушки. Строго-настрого запрещала брать какие-нибудь предметы – это Ларисочкино, положи на место! Хотя приличия соблюдала. И сама в гости ходила, и помогала с прополкой огородов, или побелкой в доме перед майскими праздниками. Даша благодарна была свекрови за это. У нее рано умерли родители. И кроме семьи мужа никого и не было, к кому можно было обратиться за помощью. Но не баловала невестку, нет. Однажды та попросила денег на хлеб, всего несколько копеек….Дети, мол, голодные...Сослалась на то, что и у самой нет. Ничего не сказала Даша. Ушла, глотая слезы…
Ларисочка вышла замуж. И работа у нее была престижная. И муж хороший попался. Жили все вместе с матерью. Мать с месяца внучек выхаживала. Ларисочка через месяц после родов сразу на работу выходила. Вынянчила красавиц внучек. Уж такие умные да красавицы. Все ими восхищаются. А бабушка так больше всех!
По выходным она приходила в гости к сыну, и все разговоры были о Леночке и Наташеньке. Как их учительница похвалила, да как они стихи на празднике рассказывали, да какие наряды у них были. Даша слушала, радовалась за племянниц мужа, но о своих детях говорить не могла. И самой бабушке это было неинтересно, и Дашины дети как бы блекли на фоне супер-звезд детей Ларисы.
Нелюбовь к Даше передалась и к Дашиным детям. Девчонки это чувствовали, но насильно ведь мил не будешь. Так и не стали они духовно близкими и родными людьми. Вроде бы и есть бабушка, но не для них…Не хватало ее на всех внуков. И не о физической помощи шла речь, а тем более – материальной. Нет. Элементарно внимания, заботы. Даже просто ради приличия поинтересоваться успехами старших внучек. И сказать бы, они были какими-то убогими, забитыми, серыми мышками. Так нет! И учились хорошо, и на хорошем счету были в школе и потом. И на работе их ценили. У каждой была хорошая должность и прекрасные семьи. И своих деток нарожали.
Когда у Ларисочки , а потом и внучек начались проблемы на личном фронте, Евдокия даже скрыть не могла своего недовольства, почему де не у вас, а у нас муж от Ларисы ушел, у девчонок в семье все не так…Душа за них болела, а помочь уже ничем не могла. Возраст давал о себе знать.
А потом парализовало бабулю. Несколько месяцев за ней ухаживали дочь и внучки. Даша приходила к ней, проведывала. Зла на свекровь не держала. Напротив, благодарна ей была.
Однажды пришла с своей старшей внучкой. Евдокия уже даже не могла встать с постели. Даша принесла ей гостинцы, покормила, поправила постель. Собралась уходить, попрощавшись со свекровью. Уже у двери та окликнула Дашу:
- Даша, постой! Прости меня! Не справедлива я была к тебе! Не сразу поняла тебя и твой золотой характер! А ты вон какая – добрая, скромная. Прости!
Даша расплакалась:
- Да что вы, мама! Все хорошо! Выздоравливайте!
Никогда ей свекровь таких слов не говорила. Никогда. Заболела душа у Даши. А вечером позвонила Лариса и сообщила, что мать умерла. За несколько часов до кончины покаяться успела и прощения попросить! Успела...И хоть ничего ни вернуть, ни поправить, но на душе стало легче!