После многих лет скромных достижений, если не застоя, связанных с экономическими и политическими трудностями в центрально-азиатской республике, Таджикский театр оперы и балета вновь оживает и активно встраивается в международное культурное сотрудничество.
После распада Советского Союза значительно ослабли и культурные связи между бывшими союзными республиками, причем этот процесс шел по нарастающей и продолжается в сущности до сих пор. В наибольшей степени это коснулось классической музыки, а среди ее жанров от разрыва связующих нитей более всего страдает самые дорогостоящие виды искусства — опера и балет. В Москве или Минске, например, совсем мало знают, чем живут оперные театры в Кишиневе, Ереване или Бишкеке, с какими проблемами сталкиваются, что ставят, кто там сегодня поет и танцует, что за звезды зажигаются на их сценах и зажигаются ли вообще? Центробежные политические вектора развели и культурные институции все дальше друг от друга — что искренне жаль, поскольку в рамках единого государства связи были прочны, был налажен интенсивный творческий обмен, да и что греха таить, советская власть в целом вкладывала немало средств в развитие культуры, просвещение, повышение образовательного и эстетического уровня населения абсолютно во всех регионах СССР.
В Таджикистане ситуация с классическим искусством оказалась еще сложнее, чем где бы то ни было: сказался не только разрыв связей, во многом питавших местную культуру, но, конечно, и затяжная гражданская война, бушевавшая до второй половины 1990-х. И хотя гроза отгремела вроде бы уже достаточно давно, для маленькой и не самой богатой республики последствия были можно сказать катастрофическими, эхо тех событий дает о себе знать до сих пор. Культура пострадала особо: не только во время самой гражданской войны, но и в период восстановления было прямо скажем не до нее, в особенности, не до искусств европейского закваса, тем более столь затратных как опера и балет. Сегодня по мере усиления созидательных тенденций в жизни республики в целом, а также политики ее руководства, твердо держащего курс на развитие светского общества, интеграцию в мировые культурные процессы, некоторое оживление коснулось и академической музыки.
Яркий пример — Таджикский театр оперы и балета имени Садриддина Айни, приближающийся к своему девяностолетию. Возникший можно сказать на пустом месте в буквальном смысле слова (не только потому что не было традиций театра европейского типа — самого города, в общем-то тоже еще не было: Сталинабад, нынешний Душанбе — советский город, тогда совсем новый), в советские годы он необычайно развился и достиг значительных творческих высот. Гражданская война ударила по нему особенно сильно, что до сих пор ощущается — это, например, видно по малочисленности культурной прослойки публики, у которой искусство оперы и балета востребовано на постоянной основе; или по боязни отдавать детей обучению в балет, что стало следствием усиления радикальных религиозных настроений в обществе в период нестабильности. Что все это не какие-то безосновательные фобии — доказать просто: достаточно взглянуть на этнически близкий Иран, где исламская революция 1979 года уничтожила местный оперный театр «Рудаки». Или на соседнюю Туркмению, где в начале нынешнего века Оперный театр имени Махтумкули снесли в буквальном смысле слова, а тогдашний президент Сапармурат Ниязов прямо говорил, что вообще не понимает искусства балета и считает его совершенно ненужным для туркмен, если не вредным.
У президента Таджикистана Эмомали Рахмона на этот счет другое мнение, что не может не радовать. Здание оперного театра, шедевр сталинской архитектуры, находится в отличном состоянии, он претерпел реконструкцию и его форма поддерживается государством. Правда, местные вокалисты ею недовольны — говорят, испортили акустику, по причине чего оперы теперь идут с микрофонной подзвучкой. Но внешне все выглядит очень впечатляюще: дворец музыки классических очертаний с богатыми ориентальными украшениями — одно из красивейших и изящных зданий таджикской столицы. Буквально за ним строится колледж искусств — руководители культуры республики считают необходимым иметь собственное хореографическое училище в столице: пока же таджикские танцовщики учатся ездить в Россию, преимущественно в Пермь. Проблемы с комплектацией оркестра пытаются решить приглашением музыкантов опять же из России — в частности из Казани.
Вдохнуть новую творческую струю в жизнь коллектива призвано новое руководство театра: директор Камолиддин Сайфиддинзода, кстати, сын известного таджикского советского композитора Шарофиддина Сайфиддинова, немало сделавшего для развития оперного искусства в Таджикистане, заступил на свой пост перед самой пандемией, поэтому можно сказать, что нынешний сезон — первый, в котором он мог продемонстрировать уже достигнутое в полную силу. Редкая на спектакли афиша (артисты часто задействованы во всевозможных правительственных концертах и официальных мероприятиях, а сама сцена театра — также слишком часто должна принимать внеплановые ивенты, что, конечно, мешает нормальному творческому ритму) за этот сезон пополнилась целой чередой новинок, а под его финал театр и вообще удивил небывалой творческой активностью: выпуском сразу двух премьер (с дистанцией в две недели) — и оперной, и балетной.
В текущем репертуаре театра немало таджикских национальных опер, а также есть международная классика — русская и итальянская. Июньской же премьерой стала классика французская, причем самая что ни на есть ответственная — «Кармен» Жоржа Бизе, шедевр, знакомый каждому. Поют по-французски, а все разговорные диалоги звучат по-русски: практика, нередко используемая и российскими театрами — не сказать, что она очень уж хороша, особенно, когда в русской речи некоторых солистов заметен сильный акцент (акцента на французском точно мало бы кто понял, а тут, в тотальном русскоязычии культурного Душанбе, это заметно всем), а для французских арий и ансамблей не предусмотрен перевод (бегущей строки субтитров в театре нет). Голоса яркие и сильные, некоторые откровенно красивые, но вот культуры вокализации порой сильно недостает: в этом плане от всех прочих выгодно отличается исполнительница титульной партии Шарофат Усмонзода — певица музыкальная, безупречно интонирующая и фразирующая. Оркестр, в котором есть заметные проблемы у струнных и у медных духовых, тем не менее уверенно ведет итальянский маэстро Джерардо Колелла: ему удается собрать форму опуса и выстроить драматургию, он чуток в аккомпанементе певцам, а некоторые сложные ансамбли сделаны весьма добротно. При этом есть и отдельные недостатки — прежде всего, не раз случавшиеся расхождения между оркестром, хором и солистами. Хор (хормейстер Елена Тиллоева), пожалуй, не самая сильная сторона Театра имени Айни, особенно его мужская часть. Понять насколько точно выстроен звуковой баланс между сценой и ямой затруднительно: благодаря подзвучке певцы всегда оказываются на первом плане, поэтому оркестр может себе позволить не стесняясь яркий и громкий звук. Впрочем, учитывая его недоукомплектованность, скорее всего оглушающих децибел тут бы и не было и при естественной акустике.
Актерская игра — несколько слишком плакатная и нарочитая, местами достаточно простая, прямолинейная, но трогательная. В сочетании со скромной сценографией Джамшеда Холикова (в ее основе — цветовые контрасты красного и черного) вся постановка главного режиссера театра Сухроба Усмонова чем-то неуловимо напоминает наивные полотна в духе Пиросмани. Очень скромна роль световой партитуры (Исроил Рафиев): из-за этого некоторые важные акценты получаются смазанными, а сама сцена часто слишком необоснованно затемненной. Зато несомненно удались костюмы Катерины Бабочкиной: достаточно традиционные, ожидаемые (Кармен в черном корсете, с красными оборками и неизменной розой в голове; Хозе — в сине-желтом мундире и т.п.), они, тем не менее, весьма эстетичны и визуально доминируют.
Премьера французского шедевра собрала полный зал: зрители стоя приветствовали артистов на поклонах. «Кармен» не было в репертуаре более десяти лет и публика, конечно, соскучилась по одной из главных опер мирового репертуара, она воспринималась как уже своего рода новинка — так основательно ее тут подзабыли. Но если опера Бизе — новинка условная, то балетная премьера конца сезона — абсолютная новация Театра им. Айни, полноценная мировая премьера.
«Кир Великий» современного таджикского композитора Амирбека Мусо — двухактный балет, посвященный одному из самых значительных, можно сказать легендарных правителей в истории персоязычных народов (к каковым относятся и таджики), создателю огромной Персидской империи Ахеменидов. Либретто Барота Абдурахмона фактически охватывает всю жизнь правителя: под звуки вступления публика видит Кира запеленутым младенцем, а в финале он погибает от удара клинком со стороны коварной массагетской царицы Томирис. Либреттист связал антагонистов любовной линией, тайной страстью, существующей вопреки всему — политическим расчетам, семейным обязательствам обоих, клятвам и пророчествам. Эта романтическая линия трагической любви правителей становится сквозным лейтмотивом всего повествования.
Тема единства истории и судьбы персоязычных народов сейчас весьма популярна в Таджикистане: через нее молодая республика ищет свою идентификацию на карте мира, в прошлом и настоящем. Этого невозможно не заметить, гуляя по улицам Душанбе, обильно украшенным памятниками историческим личностям Большого Ирана. «Кир Великий» — драмбалет той же линии: он призван акцентировать величие прошлого и неразрывную связь таджиков с древней культурой арийских народов. Наиболее выразительными музыкальными темами в нем оказываются две: мерное поступательное движение не то торговых караванов, не то несметных полчищ Кира и его противников, и ориентальное томление любовных дуэтов. Они — лирические диалоги — получились и наиболее интересными и выразительными и с точки зрения хореографии: молодая российская постановщица Аяна Оскенбаева (это дебют выпускницы ГИТИСа) прибегла к ним не раз — парный танец дарован не только Киру (Мухаммад Азимзода) и Томирис (Фарангис Касымова), но и царю и его законной супруге Касандоне (Асель Нилобекова), есть дуэт между соперничающими в любви царицами и пр. Среди сильных сторон исполнения стоит отметить профессионализм женского кордебалета, костяк которого составляю японские танцовщицы — выпускницы Пермского хореографического училища.
Сценографический минимализм постановки (художник Джамшед Холиков) акцентирует внимание публики на хореографии и в целом на центральных персонажах, многочисленных драматических коллизиях, возникающих между ними. Удачные, словно «говорящие» костюмы танцовщиков (вновь работа Катерины Бабочкиной) — неоспоримые визуальные доминанты спектакля, дополнительно притягивающие зрителя к судьбам героев. Партитура «Кира» представляет для оркестрантов заметно меньше сложностей и в целом они с ней справляются лучше, чем с «Кармен», однако мастерство российского маэстро Михаила Калинина не как симфонического дирижера, а именно как балетного капельмейстера еще предстоит оттачивать. Тем не менее, сложно переоценить важность культуртрегерского значения нового балета, искусства, само существование которого в новом Таджикистане еще сравнительно недавно было под большим вопросом. Вместе с премьерой непростой французской оперы эти две свежие работы Театра имени Айни говорят о жизнеспособности европейского классического искусства в республике, о хороших перспективах, которые у него здесь есть.
30 июня 2023 г., "Культура"
