Ваньке Изотову было несколько минут отроду, когда мать решила отказаться от него. Вернее, не так, он ещё не родился, когда она определилась с выбором: ребёнок останется на попечении государства. Вот собственно и всё, что знал о матери Ванька. Из больницы в дом малютки, а оттуда дальше в детский, который и стал его «настоящим» домом, правда, оттуда хотелось сбежать, но уж никак не вернуться. Только выпустившись, он всё равно возвращался: поначалу к тем, кого знал, потом просто иногда привозил сладости и подарки, на которые мог заработать, помня, как ему самому хотелось того, чтобы какой-нибудь дядя стал добрее к детдомовским и принёс им праздник.
Когда он переехал в свою небольшую квартиру, выделенную государством по-честному, он не мог до конца поверить, что у него теперь будет свой отдельный угол. Тот, который не нужно делить ни с кем, где можно делать то, что хочется, где не станут приходить старшие и издеваться. Эта маленькая квартира стала его крепостью.
- Я смог, мама, - произнёс он слова, сидя на диване в полупустой комнате, и мягкие сумерки ложились на плечи. Вздох облегчения или горечи вырвался в который раз, когда он думал о ней.
С Юлей Изотов познакомился на улице, и, если бы не торопился тогда на автобус, не забежал в магазин купить обычную жвачку, не обернулся, когда показалось, что кто-то окликнул, счастье бы прошло мимо, а так…
Что-то больно ударило Юлю, налетело, и, когда она, сделав несколько коротких шагов назад, намеревалась упасть, чьи-то руки подхватили и удержали.
- Извините, - пробормотал Иван, смотря на неё своими серыми, как сталь, глазами. – Случайно вышло.
- Да-да, ничего, - машинально ответила, прижимая ладони к своей груди. – Бывает.
Он всё ещё держал девушку в объятиях, пока на волосы, кружась, садились снежинки. Январь в этом году выдался снежный и морозный, такой, что не узнать. Обычная зима в средней полосе другая.
- Может, вы меня отпустите? – предложила девушка, и Ванька тут же ойкнув выполнил просьбу. Взгляд упал на раскатившиеся яблоки, несколько пачек крупы и молоко, вывалившиеся из пакета, и парень бросился всё это собирать.
Автобус проехал мимо, пыхтя выхлопной трубой, и Ванька понял, что до следующего у него двадцать минут времени и выговор на работе. Он быстро собрал продукты и протянул пакет девушке, смотря на её закрытые руки в шерстяных белых варежках с синими узорами. Мягкое касание шерсти по красной от мороза руке было не таким чувствительным, но отчего-то Ивана пронзило током.
- А хотите, я вас провожу?! – внезапно для себя спросил Изотов, прикидывая, что у него есть как минимум минут пятнадцать чистого времени.
- Нет, - быстро покачала в ответ головой девушка, косясь на незнакомца. Оно и правильно, откуда ей знать, что Ванька из детдома, и сам в жизни никого не обидит, потому что знает, каково это. Но в тот момент Юля Щеглова об этом абсолютно ничего не знала.
Она сжала пакет и прошла мимо, наращивая темп. Сапоги скрипели по ещё белому снегу, а изо рта вылетали маленькие паровые облака.
- Можно узнать, как зовут? – нагнал Иван, перегораживая дорогу. – Я – Ваня.
- Тебе зачем? – не поняла девушка, и взгляд был немного испуганным.
- Понравилась, - так честно признался он, что её щёки вспыхнули. Но из-за мороза видно этого не было.
- Юля, - всё же удовлетворила любопытство. – Но не думаю, что тебе это пригодится?
- Почему?
- А я на улице не знакомлюсь! – и с этими словами снова обошла его, намереваясь всё же дойти до дома.
Серая девятиэтажка, безрадостно устремившаяся ввысь на фоне бледного неба, навевала скуку, если смотреть на неё в рамках города, но сама квартира, где Юля жила с родителями и братом вот уже 19 лет, была всегда ей в радость. Счастливые воспоминания, приятные моменты, место, куда всегда хотелось вернуться.
- Ну постой! – Ванька и сам не понимал, отчего хочет поговорить с этой кареглазой, но будто при столкновении что-то щёлкнуло в нём, и хотелось до жути увидеть её снова. – Давай телефонами обменяемся, сходим куда-нибудь, - всё же предложил.
- Да я тебя не знаю совсем!
- А как тогда узнать, - ответил. – Или у тебя кто-то есть?
У Юли никого не было, вернее, нравился ей один парень, но в её сторону он даже не смотрел, но она ответила.
- Да, у меня есть парень.
Улыбка с лица Ивана сползла моментально, и он кивнул, принимая её слова.
- Всего хорошего, - бросил и, сунув руки в карманы тонкой куртки, пошёл на автобусную остановку.
Юля сделала несколько шагов, но всё же обернулась вслед странному парню. Таких добрых глаз она, наверное, не встречала. Сзади он казался каким-то нахохленным воробьём, пытавшимся укрыться от мороза, забирающегося под ворот куртки, и ей сделалось жалко парня. Добравшись до подъезда, она ещё раз бросила на него взгляд и вошла внутрь.
А на следующий день нарочно посмотрела в окно. Остановка была как на ладони, и она вновь увидела его. Наверное, живёт неподалёку и недавно переехал, потому что многих в районе своего возраста она знала. Он дожидался свой автобус и уезжал, а Юля иногда бросала любопытные взгляды, норовя высмотреть его вечером. Так она узнала, что в 8.30 он садится в автобус, а в 18.45 выходит из него. Он уже не казался ей каким-то странным и страшным, и Юля, у которой сейчас были каникулы в институте, подгадала под его возвращение и вышла на улицу, будто ненароком.
- Привет, Ваня, - окликнула его, когда он, даже не заметив, пробежал мимо.
Парень затормозил и повернулся на голос. Признаться, повернулся как-то машинально, если задуматься, никто не звал его здесь в большом мире, будто он был никому не нужен, а тут среди городского шума женский окрик: Ваня. Может, он хотел увидеть кого-то другого, но, повернувшись, не сразу узнал в девушке Юлю, которая решила сегодня быть накраситься.
- Привет, - отозвался, всматриваясь с её черты. – Юля? – будто уточнял у неё.
Конечно он узнал, но её окрик заставил сердце трепетать. Сколько раз он представлял, как мать зовёт его, как он поворачивается и видит женщину, понимая, что это именно она: мама. Сколько было подобных снов, желаний, предположений. Сколько раз заходилось сердце, когда кто-то звал своего сына, а не детдомовского Ивана! Сколько раз ложные надежды не оправдывались. И вот сейчас ещё одна такая, но звали именно его, не мимо проходящего Ваню, не ребёнка на детской площадке. Обращались именно к Ивану Изотову.
- Если хочешь, можем сходить куда-нибудь, - огорошила его Юля.
Так закрутилось, понеслось, завьюжило. И мороз растопила любовь, а, может, весна подоспела, только зазвенело вокруг капелью, разнесло птичьи голоса. Наклюнулись почки, возвышаясь на чёрной плодородной землёй, пробуждая новую жизнь.
Родители Юли приняли парня тепло, по-доброму, по-семейному. Он даже не мог подумать, что обретёт такую любящую семью. Мужчины не плачут, они это делают внутри себя.
Иван стоял перед зеркалом, поправляя галстук, и понимая, что теперь в ответе за свою невесту, которая через несколько часов станет женой.
- Я смог, мама, - произнёс он снова, даже не зная, жива ли, помнит о нём. Но он всегда говорил с мамой, зная лишь то, что никогда не обречёт своих детей на такую жизнь.
Когда появился первенец, и Ванька взял его на руки, он расплакался. Держа на руках сына, такого большого, такого красного и похожего разом на всех и ни на кого, он благодарил Бога, пославшего ему такое счастье.
- Я смог, мама, я стал отцом.
Но стать и быть – вещи разные. Ванька старался. Его повысили на работе. Трудолюбие всегда творит чудеса, и он учился, работал, был мужем и прекрасным отцом. Так вскоре Иван Изотов поднялся на ступень выше и превратился в Ивана Борисовича.
Сейчас Ивану шестьдесят восемь. У него пятеро детей, из которых двое приёмных, и двенадцать внуков. Любви хватит на всех, любит повторять он, как и советов. Юля стала сдавать последнее время, но знает, что муж никуда не денется и останется с нею до последнего.
Садясь плечом к плечу, они открывают большой альбом, хранящий всю их жизнь. Казалось бы, прошла, но вот же она в фотокарточках, на которых улыбающиеся молодые, а вот они уже с Пашкой и Верой на море. Листаются страницы, прибавляются годы. Вся семья на снимке, даже самый маленький Андрюшка, которому на снимке от силы несколько дней.
- Хорошая у нас жизнь была, Ванечка, - вздохнёт Юля. – Дадут ещё одну, ничего не поменяю, захочу прожить так же.
- А поначалу не хотела никуда идти со мной, кочевряжилась, - усмехнётся Изотов. – Но счастье оно всё равно всех найдёт.
Гладят уставшие руки снимок, с которого глядят весёлые люди. Четыре сына и дочка с семьями.
«Я смог, мама, у меня всё получилось», - свербит нос от произнесённых мысленно слов, а в груди так горько-горько щемит. Так и не узнал правды Иван Изотов о матери, а, может, не хотелось ему этого, но главное в жизни было: он сделал всё, чтобы стать хорошим Человеком.
Напоминаю о подписке, комментариях, лайках. Так вы поможете каналу и автору.
Другие истории канала