- Я тебя не боюсь! – Выпалила Есения в красное от злости лицо Глеба. Чем сильнее она сопротивлялась, тем крепче он ее держал, - ты не заслужил и сантиметра отцовской земли. Где ты был, когда он в тебе нуждался? Когда он болел?
- Это тебя не касается! – рыкнул тот, встряхнув ее с новой силой, - все, что принадлежит отцу – принадлежит мне! А ты, наглая приживалка, лучше убирайся поскорее, не заставляй меня ждать. Нас много, а ты одна…
🔄Начало истории
- Все! Хватит, Глеб! – Не выдержала Люба. Она подошла так стремительно и с такой силой отлепила от нее Глеба, что Есения едва не лишилась руки. Люба встала между ними, - хватит с нас, Глеб! Я из-за тебя лишилась мужа и по глупости едва не потеряла детей.
- Люб, ты чего? А как же наша договоренность? Я тебе долю наследства обещал, забыла?
- Одни проблемы из-за этого наследства! Генка в камере сидит, побитый, как собака. Места живого нет. Измутозил его Яшка, зубы ему выбил. И тебе повыбивает, если не уйдешь…
- Люба… - Глеб ненадолго замер, обескураженный словами тетки, - что-то я не пойму… ты меня выгоняешь? Меня?? Я же тебе, как сын, сама говорила…
- Вот, как сыну тебе и говорю. Уезжай подобру-поздорову, пока защитник ее не примчался. Вон… Сашка мой в окно сиганул. За подмогой, наверное, побежал.
Есения испугалась, оттолкнула Глеба, застывшего в дверном проеме кухни и увидела распахнутые створки окна. Она наглухо их закрыла, помешав при этом младшим братьям совершить побег.
Глеб заволновался, прикрывая свою трусость маской злости.
- Не ожидал я от тебя такого, тетя Люба, - процедил он, вынимая из кармана ключи. Его руки мелко тряслись, ключ не попадал в замочную скважину и, в конце концов, со звоном упал на пол.
Есения быстро подобрала его, провернула в замке. Распахнула дверь с глухим стуком об стену и указала Глебу на выход.
- Лучше уезжай, пока не поздно. Из-за тебя пострадало достаточно людей. Если пострадает еще и Яшка… - Она замолчала, почувствовав сильнейшее головокружение, и тут же оперлась на стену. Перед глазами все поплыло.
- Уезжай, Глебушка! Уезжай! – Услышала Есения визгливый голос Любы, - пока защитники ее не примчались. Они за Есению стоят горой. Плюнь ты на эту фазенду! Живи своей жизнью, сынок. Оставь девочку в покое, иначе Генку посадят, а я без него не смогу…
Глеб нехотя переступил порог. Обернулся в последний раз, смерил Есению озлобленным взглядом. Потом посмотрел на Любу и процедил на прощанье:
- Спасибо, родственнички….
Как Есения очутилась на полу, она так и не поняла. Ноги подкосились, она медленно стекла по стене, почувствовала прикосновение детских рук. Они словно тянули ее из черной бездны наверх, к яркому свету. Затем последовал один мощный рывок, в нос ударил едкий запах, и Есения открыла глаза.
- Ну, Слава Богу! – Напуганное лицо Любы нависало над нею, она держала в руках какой-то флакон, - ты только не умирай, держись!
- Глеб уже уехал? – Вяло спросила Есения, с трудом приходя в себя.
- В машине сидит. Злющий, как черт….
Люба достала из комода прибор, измерила Есении давление и удивленно округлила глаза.
- Как у покойника.
Она засуетилась. Принесла стакан воды и протянула на ладони таблетку.
- На, вот, выпей. Это Генкины таблетки, он у меня тоже с давлением мучается, - при воспоминании о муже она прослезилась. Есения привстала на диване, сунула таблетку в рот, но Люба ее остановила, - погоди-ка, ты часом не беременна? Их беременным нельзя…
- Нет! – Есения смущенно качнула головой, осушила стакан с водой. За окном послышался оглушительный рокот мотора, хлопнула калитка. Кто-то громко протопал по крыльцу и ворвался в дом.
- Черт в наколках, - выругался Яша, торопливо скидывая в прихожей обувь, - сбежал. Не успел я ему по морде съездить…
Он заглянул в комнату, увидел Есению и рухнул перед нею на колени, боясь запачкать грязными штанами диван.
- Хорошо, - улыбнулась она, потрепав его по взмокшей макушке, - хорошо, что не успел. Тебя бы тогда точно посадили…
- Ты за меня переживала? За меня? Посмотри-ка лучше на себя. Бледная, как мел. Сашка говорил, что этот гад тебя за локти хватал. Передай своему племянничку, Люба, - обратился он к хозяйке дома суровым, решительным тоном, - пусть только появится еще в поселке, я ему и руки, и ноги переломаю…
- Угомонись ты, шальной, - буркнула та, - тебе лишь бы кулаками помахать. Вон… Генку моего как изувечил! Всю оставшуюся жизнь на зубы будем копить.
- Заслужил…
- Ну, все. Хватит, - мягко вклинилась Есения, поднимаясь с дивана. Она увидела Сашку, стоящего в сторонке с виноватым лицом и подозвала его к себе. После чего достала из кармана деньги и передала их ему, - держи! Ты сегодня хорошо поработал, а любой труд должен оплачиваться по достоинству. Отдай их маме, а если захочешь, можешь еще приходить. Мы сейчас любой помощи рады.
Сашка раскраснелся, сжимая в руках первые заработанные деньги. Люба тоже опешила от неожиданности и поспешила проводить их с Яшей до дверей.
- Есения… - голос Любы изменился. Стал вдруг любезным, вкрадчивым, как сладкий липкий мед, - а как же Генка? Ты в полицию сходить обещала…
- Схожу, Люб, - ответила та, - не переживай. Завтра обязательно схожу.
У крыльца стояла коляска. Настя мирно спала.
- Надо поспешить, - сказал Яша, поддерживая Есению за плечи. Второй рукой он ухватился за ручку и повез коляску вперед, - пока скандалистка не проснулась.
- Спасибо, Яш.
Есения прильнула к нему под бок, обхватила крепкий торс парня, ощущая слабость в ногах и теле. Они тихо побрели вдоль улицы к фазенде.
- Любка деньги пропьет, - беспечно заявил Яша, прижимая ее к себе, - вот увидишь, Генка на свободу выйдет, Любка за старое возьмется. Люди не меняются так быстро. Это все вранье, для отвода глаз.
- А как же ты? Ты очень изменился.
- Ты меня изменила.
- Я? Я ничего не сделала.
- Тебе и не нужно ничего делать. Просто будь рядом, а все остальное я сделаю сам.
Яша склонился и прямо на ходу поцеловал ее в висок. Щеки Есении запылали, она зажмурилась, ощутив прилив невероятных, бурных чувств. Услышала знакомый голос где-то впереди, знакомый смех и тут же распахнула глаза.
- Подожди, - она затормозила, всматриваясь в темноту. Две фигуры шатаясь перешли дорогу, освещенную фонарями. Один висел на другом, вернее… на другой. Есения узнала Влада и застыла, провожая их взглядом, пока они не скрылись в проулке. Яша напрягся, - кто это с ним? – равнодушно спросила Есения, почувствовав подступившую к горлу тошноту.
- Местная да…лка!
- Яша!!!
- А как мне еще ее назвать? Целыми днями ошивается в баре, ждет, что кто-нибудь ее угостит, а она его потом за это до дома проводит. Ну, и расплатится заодно… - Яшка подвел Есению к калитке, распахнул, пропуская ее вперед, а возле крыльца развернул к себе, - ты расстроилась, да? Все еще его любишь? Не можешь забыть?
- Нет, Яш. Я просто окончательно в нем разочаровалась. Я давно уже поняла, что нам с Владом не по пути, - она попыталась улыбнуться сквозь дикое головокружение и шум в голове. Потерла переносицу, - не понимаю, что со мной такое сегодня?!
- Тепловой удар, - предположил Яша, поддерживая ее за плечи.
- Я всегда хожу с покрытой головой.
Он посмотрел на черный платок, который Есения никогда не снимала, и несмелым движением стянул его с ее волос.
- Солнце к темному сильнее припекает….
- Яш…
- Поверь мне, Палыч поступил бы так же. Он сказал бы, не плачь по мне, Есенька. Живи! Будь счастлива, а меня вспоминай с улыбкой. И найди себе того, кто будет до конца жизни тебя любить. Кто никогда тебя не предаст.
- Он так и говорил мне… слово в слово…
Есения приподняла подбородок, встретила его пристальный, томный взгляд. Яшка решительно выдохнул, набрался смелости и приник к ее губам…