В УВД её встретили на весёлой ноте.
- Ну, что? Получила боевое крещение? – были первые слова Терещенко прямо с порога. – Небось, всю романтику из головы в один миг вышибло, той вазой, что на Отрадной была пущена в ход в качестве «самообороны»!
- А вы, остряк! – хмыкнула Егорова. – И всё-таки, в нашей профессии без романтики нельзя.
- Уж, куда без неё деться! Точно, моя жена говорит, - продолжал Терещенко, - что у нас здесь работают совершенно ненормальные люди. Ну, какой нормальный будет подставлять себя под пули в мирное время?
- И всё для того, чтобы немножечко поразвлечься! – продолжил своей фразой мысль Терещенко, Андрей, просунув голову в дверь кабинета Султанова.
Щеки Жигулина пылали жаром, они очень четко очерчивались на его светлом лице ярким румянцем. Причину этого жара мог объяснить только сам Жигулин. Он видел Наташу, здесь, совсем близко. Вот она стоит у двери и смотрит на него. Надо пройти вперед, в кабинет, и не подать вида, что он взволнован, но, отчего-то, тянет обратно в коридор. Нет, он не сможет сейчас с ней заговорить, не получится. Слишком долго Андрей ждал этой встречи, а когда она настала, растерялся окончательно. Уйти, надо скорее уйти! Как можно более невозмутимым тоном, Жигулин спросил Наташу о самочувствии и… вышел.
Андрей быстро шёл по коридору, почти бежал, зачем-то спустился на первый этаж, вышел на улицу, постоял в дверях парадного входа. Он боролся со своим волнением, внезапно появившемся уже у двери кабинета Султанова. Мимо в корпус проходили сотрудники, он кивал им, здоровался, а у самого лицо пылало огнём и сердце колотилось, как у загнанного зайца. Наконец, все прошли, шаги и голоса ненадолго затихли и, тогда Андрей спокойно прислонился к стене спиной и прикоснулся к щекам холодными, как лёд, руками.
БЕЛАЯ СТАТУЯ.
Дежурная опергруппа готовилась к выезду. Команда Терещенко была в сборе. В восемь утра поступило сообщение из магазина «Одежда» на Первомайской улице. Там ночью ограбили склад. Взлом обнаружили только утром и немедленно сообщили в милицию.
Стоя в коридоре, Наташа смотрела из окна, как группа во главе с майором Терещенко садилась в машину. Её же оставили для приёма посетителей в отсутствии Александра Константиновича и Султанова, который должен был подойти гораздо позже. Записались на прием к полковнику Султанову – двое. Это мужчина, лет пятидесяти, невысокого роста, полноватый с обширной лысиной на голове, и женщина, лет сорока. Первый подошел в половине девятого и, узнав, что сам Султанов принять не может, а поручает это какой-то девчонке, раздосадованный, ушел. Женщина пришла почти сразу же, после ухода первого недовольного визитёра.
Войдя в кабинет, она не обратила внимания на молодость Егоровой, а приступила сразу к разговору. Посетительницу зовут Тамара Сергеевна Косарева, на вид ей было за сорок. Множество седых волос в голове и бледность лица, говорили о том, что ей пришлось пережить тяжелые волнения, в связи с какой-то, внезапно навалившейся бедой. Она была ужасно подавлена, что чувствовалось по интонации голоса, но вместе с тем, хорошо владела собой. И, всё же, говорила женщина с большим волнением.
- Я просто хочу, чтобы меня, хотя бы, выслушали здесь. Понимаете, это последняя инстанция, куда я могу обратиться. Я была уже везде. И везде тупик.
- Я вас слушаю. Объясните, пожалуйста, причину вашего визита к нам, - попросила Егорова, когда женщина сделала небольшую паузу, чтобы перевести дух.
- Я не знаю, с чего начать. Может быть с того, что заявляю сразу – мой сын не сумасшедший!
Наташа не знала, что и подумать, после такого заявления. Она вопросительно взглянула на Косареву и та поняла замешательство Егоровой.
- Да, да! Я объясню! Сейчас, я соберусь с мыслями… Когда я шла сюда, мои объяснения были готовы, но здесь, я их потеряла… Сейчас! – она потерла глаза. – Мы жили с сыном вдвоем. Муж ушел, когда Вадику было пять лет. Он не помнит отца совершенно. Рос он вполне нормально, никаких отклонений. Он здоровый, крепкий парень. С шестого класса ходил в спортивную школу, а теперь стал футболистом. Здоровье, я повторяю, у него отменное. Пол года назад, Вадик женился на родной сестре своего товарища по команде. Родители снохи, состоятельные люди. Сразу купили кооператив для Вики и Вадика, хорошую двухкомнатную квартиру, помогли её обставить. Всё шло хорошо, и вдруг, это несчастье... Вадик попал в городскую сборную и в августе месяце уехал на игры в Краснодар. Вместе с ним поехал и Дима Фролов, его друг, брат Вики. Пробыли они там недели две и двадцать пятого августа уже были дома. Вадик зашел ко мне после приезда, был он немного странный, чего-то недоговаривал. Я видела, как мать, его беспокойство по неведомому мне поводу, но о причинах, так и не узнала. Потом он звонил мне по телефону несколько раз, голос его был бодрым, уверенным и я подумала, что всё в порядке. И вот шестого сентября неожиданный звонок по телефону. Мне позвонили прямо на работу. Вика сказала, что Вадик в больнице, но я не должна волноваться, так как ничего страшного, якобы, нет. Я побежала в городскую больницу, но доктор меня к нему не пустил. Я была в панике, не знала, что подумать. И какого же было моё удивление, когда мне сказали, что ночью, в результате нервного шока, мой сын потерял сознание, а теперь, совершенно невменяемый, находится здесь. И вы знаете, чем его состояние было вызвано? Вы скажете, что это бред, но из-за этого бреда я и пришла сегодня к вам.
Тамара Сергеевна расстегнула свою сумку, вытащила оттуда тоненькую папку для ученических тетрадок и положила её на стол.
- Здесь все результаты медицинского обследования моего сына: заключения врачей, справки, различные выписки, доводы консультантов и так далее. Но ничего убедительного для себя, я здесь не нахожу. Я знаю своего ребёнка, поверьте, гораздо лучше всех этих людей вместе взятых. А произошло следующее… Узнала я это из рассказа Димы Фролова. После одной из тренировок перед игрой, там в Краснодаре, случилась одна история, совершенно нелепая и комичная на первый взгляд. Жили они в гостинице, недалеко от бывшего пионерлагеря «Заречье». Лагеря теперь там нет, корпуса старые, нуждаются в ремонте, а территория хорошая, парк, множество различных площадок и большое футбольное поле. Его то и приспособили для тренировок перед матчем. И вот за день, до этого самого матча, после утренней тренировки ребята возвращались в гостиницу. Дима говорит, что настроение было прекрасное и всю дорогу они с Вадиком дурачились. Один отрезок пути лежал через главную аллею парка, упиравшуюся в центральный корпус пионерлагеря. Вдоль аллеи расставлены гипсовые фигуры, сами знаете, как это часто встречается в лагерях! Они там разные, в основном изображены пионеры с горнами и спортсмены, а одна выделялась из общей массы. Это была фигура девушки, напоминавшая гречанку, обернутую плащом. Одна рука статуи была слита с телом, а другую она протягивала вперед. Когда ребята к ней подошли, то отчего-то остановились и Дима, шутя, сказал, что она похожа на Вику. Продолжая дурачиться, Вадик снял обручальное кольцо и надел ей на оттопыренный мизинец. Одеть-то одел, а снять не может, что-то там надломилось и кольцо обратно не шло. Тогда Дмитрий предложил этот палец отпилить, что они и сделали. Принесли его в гостиницу и там, общими усилиями, кольцо с него сняли. Потом, Дима утверждает, Вадик не мог никак забыть эту дурацкую историю. Она напоминала ему, какую-то детскую сказку-страшилку. Дима говорит, что когда они приехали домой, первые ночи, Вика жаловалась, Вадик не спал. Вике и Дмитрию он ничего не говорил, но потом Вика поняла, что Вадик чего-то боится, но страх этот не осознанный. И вот в ночь на шестое сентября, Вика проснулась оттого, что Вадик бился головой об дверь, она ведёт из их спальни в коридор, там две комнаты изолированные. Вика включила свет и увидела, что у него совершенно обезумевшие глаза. Вадик царапал дверь ногтями и кричал что-то невнятное, а затем осел на пол и потерял сознание. В обмороке его и увезли в больницу. Там, придя в себя, он рассказал доктору, что ночью, в комнату где они с Викой спят, медленно вошла белая статуя и потребовала вернуть ей обратно её отпиленный палец. При этом фигура подняла кисть левой руки и на ней, действительно, не было мизинца, а из места, где он должен быть, текла кровь. Сын говорит, что видел это очень четко, потому что горел ночник над кроватью. Вадик услышал шум и тут же включил его. Ещё он говорит, что Вика тоже проснулась и испугалась не меньше его, она вцепилась руками в его кисть и не выпускала от страха. Вадик говорит, что хотел вскочить и зажечь большой свет, но жена так впилась в него, что он не смог ничего сделать. Из-за этого статуя подошла ближе и, когда сын всё же вскочил с постели, схватила его и стала душить. Дальше он ничего не помнит. Происшедшее объяснить не может. Сейчас он находится в специальной клинике, полтора часа езды на электричке от Приморска. Его обследовали опытные врачи, даже из Ленинграда, по моей просьбе, приезжал профессор, но ничего определенного сказать они не могут. И домой не отпускают, ссылаясь на то, что припадок может повториться, а тогда, мол, не известно, как поведёт себя организм дальше.
Егорова была ошеломлена этим рассказом и несколько обескуражена. Она не понимала, чего хочет Косарева добиться через милицию. Но рассказ её шокировал и покорял своей необычностью.
Прочтя в глазах Наташи замешательство, женщина горько улыбнулась и сказала:
- Вижу, что вы удивлены. Я была удивлена не меньше, слушая этот бред. Но я не знаю, к кому обратиться за помощью… Девушка, помогите! Может быть вы разберётесь, хоть в чем-нибудь! Он нормальный парень, у него никогда не было подобных отклонений. Я всем сердцем хочу помочь ему выйти из этой клиники и не могу. Как это тяжело осознавать для матери, что она ни чем не может помочь своему ребенку, заранее зная, что он не душевнобольной. Но меня упорно хотят убедить в обратном… Я в отчаянье просто! Скажите, что мне делать?!
Самообладанию Тамары Сергеевны пришел конец. Она зарыдала, прикрыв платком сухие, выцветшие губы.
Егорова молча подвинула к себе папку с документами, развязала узелок, завязанный бантиком и, извлекла из неё все содержимое. Наташа, по-прежнему молча, в присутствии Косаревой, изучала мрачную документацию, не сулившую ничего хорошего для Вадима Косарева. Закончив просмотр документов, она решила оставить их у себя для более тщательного изучения.
- Я оставлю их, если не возражаете, - сказала Наташа Тамаре Сергеевне.
Та в ответ подняла на девушку полные благодарности глаза.
- Несколько вопросов вам можно задать?
- Конечно, спрашивайте! – женщина вытерла слёзы и обратилась во внимание.
- Я не уверена, что Терещенко или Султанов, мои непосредственные начальники, будут заниматься вашим делом, всё это, скорее, по медицинской части, но если вы пришли к нам, мы обязаны помочь. Сейчас мне трудно сориентироваться, но если у вашего сына, действительно, не было до этого никаких отклонений – это очень и очень странная история. Скажите, ваш сын не принимал допинг или ему подобные препараты? Некоторые спортсмены им пользуются.
- Нет, не принимал. Здесь есть заключение, на этот счет, - Тамара Сергеевна показала рукой на папку. – Его тщательно обследовали.
- Просто в результате принятия допинга, могли, вероятно, возникнуть некоторые казусы. Ну, раз так!.. А вы сами, верите в его рассказ о ночном происшествии?
- Ой, не знаю, что и подумать?! Скорее всего, ему привиделось, но отчего?
- Его жена, говорите, утверждает обратное. Ничего подобного она, той ночью, не видела и застала мужа в невменяемом состоянии уже у двери. Значит она не слышала, как он встал с постели?
- Нет. Она крепко спит. И проснулась в ту ночь оттого, что Вадик бился головой об дверь.
- Вы говорили, что он кричал, что-то невнятное. Его слова Вике не удалось разобрать?
- Нет, не удалось. Иначе, она сказала бы!
- Мне нужны адреса кое-какие. Вот лист бумаги, напишите, - Егорова протянула женщине авторучку. – Адрес спортшколы, где занимался ваш сын, имя тренера сборной команды, если знаете, его адрес, телефон. Место, где находится сейчас Вадим, имя его лечащего врача и, конечно же, ваш домашний адрес и адрес, где проживает ваш сын с супругой. Телефон для связи с вами.
Тамара Сергеевна быстро написала всё, что от неё требовалось, и подняла на Наташу глаза, полные мольбы и страха за судьбу сына.
- Я разделяю вашу тревогу, ведь у вас он один. Тем более, вы считаете, что доводы врачей не обоснованы. А, больше приступ не повторялся?
- Нет. Но он сделался неуравновешенным раздражительным. Ведь кто-то довел Вадика до такого состояния?!
- Он сам не говорил об этом?
- Ничего он не говорит. Старается больше лежать и пребывает в состоянии апатии. Кошмары его по ночам не посещают. А над тем происшествием, он откровенно смеётся и говорит, что после обморока не следовало бы ему говорить о видении. Тогда бы не упекли в психушку. Ещё он говорит, если бы статуя не сдавила его горла, в обморок бы он не упал. Опять бред! При этих словах, он делает какие-то дикие глаза. Эту фразу он повторяет при мне часто. То есть, он уверен, что это не сон, не бред, а реальность…
Помолчав и опустив глаза, Косарева добавила:
- Честно говоря, в последнее время, я и сама начала думать так же.
- Что ваш сын, действительно, что-то видел той ночью? – Егорова с интересом смотрела на женщину.
- Да, именно!
После небольшой паузы Наташа произнесла:
- Ничего вам не обещаю, но без внимания ваше дело не оставлю. Мне хотелось бы непременно поговорить с его женой.
- Я дам её рабочий телефон. Вика работает в книжном магазине на Парковой.
Тамара Сергеевна быстро начеркала на бумаге цифры и стремительно поднялась со стула.
- Я отпросилась на работе специально, чтобы быть у вас, но мне уже пора…
-Да, конечно! Я с вами свяжусь, если мне станет что-то известно. Только слишком уж, не волнуйтесь, ладно?! У вас всё будет хорошо!
Тамара Сергеевна ушла, а Егорова долго не могла опомниться от, только что услышанного. Наташа сидела, откинувшись на спинку стула и напряженно размышляла, вспоминая все подробности разговора. « Какая странная нелепая история! Подобного, я не слышала никогда. Хотя эпизод с пальцем, напоминает отдаленно страшную сказку из детства. Может быть совпадение некоторых реальных фактов с той сказкой и повлияли так на Косарева. Вряд ли, он спортсмен с отменным здоровьем и крепкими нервами. Там не держат хиляков. Тогда что же? Поверить в то, что он на самом деле видел статую в своей комнате? Нет – это чушь! Значит надо искать причину, которая довела парня до подобного состояния…» Как ни думай, ни прикидывай, но сразу к каким-либо выводам прийти сложно, но Наташе с каждой минутой всё больше и больше не нравилась эта история. Она инстинктивно чувствовала в ней другую сторону, ещё ей неизвестную и достаточно тёмную.
Наконец Егорова отвлеклась от мыслей и взяла в руки документы, принесенные Тамарой Сергеевной в ученической папке. Вот выписка из медицинской карты районной поликлиники. Нигде о психических расстройствах там не упоминалось. По мере дальнейшего тщательного изучения документов, Егорова пришла к выводу, что этим делом нужно заняться, и всерьёз. Слишком много было противоречий.
За этим занятием и застал Наташу полковник. Она была настолько поглощена своей работой, что не заметила его прихода.
Между тем Султанов, по привычке, повесил фуражку на вешалку и встал у девушки за спиной. Наташа ощутила сзади чьё-то дыхание и обернулась.
- Сидим? – спросил он с улыбкой.
- Ага! – ответила Егорова и тоже улыбнулась.
- Были посетители?
- Да, были!
Наташа рассказала всё в подробностях, что произошло за утро в его отсутствие. Султанов слушал внимательно, не перебивая. Лицо его было сосредоточено и серьёзно. Когда он выслушал странный случай, произошедший с Косаревым до конца, то сказал:
- Конечно, отмахиваться от такого дела нельзя, ссылаясь лишь на то, что здесь нет видимого криминала. Кто знает, может он и появится в дальнейшем. Но, как «Дело», его оформлять пока нельзя. Это понятно?
Наташа кивнула, ожидая дальнейших указаний.
- А вот неофициальное расследование провести можно. Займись-ка этим, Наташа, сама. У нашего отдела много другой серьёзной работы, но я буду помогать, Терещенко, думаю, тоже не откажется. Хотя на его плечи сейчас свалился этот склад. Кстати, знаешь, что там произошло, на Первомайской?
- Они при мне уехали. Подробностей ещё не знаю.
- Терещенко, значит, пока не явился… Понятно! Видишь ли, там дело не менее загадочное. Сторожа, по всей вероятности, усыпили снотворным. Сейчас над этим эксперты работают. Замок взломан, все вещи целы…
- Что?! – Егорова удивленно вскинула брови.
- Да, целы, но не совсем. Со всех зимних пальто, которые поступили на склад накануне, сорваны дорогие воротники, сами же пальто валяются на складе, ни одного не взяли.
- Ничего себе! – Наташа засмеялась.
- Что ж тут смешного? Уволок на кругленькую сумму.
- Вы говорите, уволок! Он что, был один?
- Скорее всего, да! И его почерк мне знаком, с подобным я уже сталкивался несколько лет назад. Я сейчас, только что со склада, заехал туда на минутку, взглянул и сразу всё понял.
Их разговор прервал телефонный звонок. Султанов поднял трубку. Полковника вызывали снова на Первомайскую, там открылись чрезвычайно интересные факты и Султанова просили срочно приехать на место.
Он снял фуражку с вешалки и, выходя, сказал:
- Занимайся Косаревым. Попытайся там, что-нибудь, прояснить. Ведь эта женщина придет вновь и ей нужно будет что-то ответить.
Полковник вышел. Наташа осталась за столом. Она машинально провела рукой по голове и нащупала место, где были наложены швы. Их сняли и там ещё остался небольшой бугорок.
- Как хорошо, что в этой комнате не было топора, - тихо сказала Наташа вслух, вспоминая Маслова.
Дверь тихонько скрипнула и отворилась, вошел Андрей. На работу после больничного, Егорова вышла два дня назад, за это время Жигулин ни разу не был у неё. Что-то удерживало, мешало. Сегодня этот барьер, вдруг, отступил. Появилась уверенность в себе и огромное желание поговорить с Наташей. Просто так поговорить, ни о чём. И, вот он здесь!
- Андрей! Здравствуй! Куда ты пропал совсем?
- Привет! Я посижу у тебя тут немного. Голова гудит после вчерашнего дежурства.
- Ты был в составе дежурной группы?
- Да, пришлось.
- Понимаю, дежурить по городу всегда утомительно, постоянные выезды... Мне, правда, сейчас придется отлучиться.
- По делу?
- Да! Всё так неожиданно… Представляешь, утром пришла одна женщина и рассказала такое!
Наташа в спешке складывала выписки и справки обратно в папку. Андрей удивленно повел бровями. За восклицанием Егоровой крылось, что-то любопытное. Жигулин стал допытываться, но Наташа рассказывать ничего не стала, ссылаясь на то, что история долгая, а времени мало.
- Вот, когда вернусь, постараюсь тебе рассказать. Сама зайду к вам в отдел. Договорились? Не обижаешься?
- Нет, что ты!
Андрею было досадно, что Наташа так быстро уходит, а в разговоре даже не смотрит на него, возится с бумагами, запихивает их в папку, выдвигает ящики стола. Значит он ей безразличен и совсем не нужен! А может, не стоит быть эгоистом, хотя, на самом деле, Андрей таковым не являлся, может Егорова, действительно, очень торопится? Вот она уже у двери… Андрей проводил Наташу до лестницы и вернулся в свой кабинет.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
