Осенью 2022 года мной была получена просьба составить отзыв на «Концепцию преподавания отечественной истории для неисторических специальностей вузов», подготовленную в недрах Министерства образования и науки. Проделанная работа показала: данная концепция не только изобилует спорными суждениями, штампами, устаревшими идеологизированными ярлыками, но, главное, страдает от фатального западоцентризма и построена на идее отрицания существования самобытной русской цивилизации и на мифологеме русской отсталости. Большая часть исторических суждений в этой концепции оказалась производной от либерально-западнического или от марксистски-западнического мифов. Представленный разработчикам концепции отзыв был встречен недоброжелательно, основные концептуальные замечания – проигнорированы. Впрочем, некоторые второстепенные поправки были внесены и, тем самым, данный отзыв все-таки способствовал некоторому улучшению качества конечного документа.
В данном случае я представляю вниманию заинтересованного читателя выдержки из своего критического отзыва. В выдержки не были включены рекомендации добавить недостающее и ряд второстепенных замечаний. В то же время, наиболее важные замечания включены независимо от того, исправлен ли соответствующий пассаж в окончательной версии документа – или нет.
Цитаты из разбираемого документа даются по версии, существовавшей на момент написания разбора. В различиях (или отсутствии таковых) с итоговой версией можно убедиться, ознакомившись с окончательным текстом этого документа на сайте Минобрнауки. Порядок следования реплик в этой публикации не всегда совпадает с порядком следования их в тексте разбираемой концепции, это сделано для удобства читателя и увеличения логической стройности текста. При этом гарантирую, что ни одна критикуемая фраза из контекста не вырвана и значит ровно то, что значит.
Работа над этим разбором подвигла автора как написать собственную концепцию такого преподавания, так и начать работу над проектом «Учебник Холмогорова».
Нельзя канонизировать норманизм.
В течение IX–X столетий восточные славяне, а также ряд финноязычных и балтских народов, обитавших на Восточноевропейской равнине, были объединены под единой властью, под главенством варяжской (скандинавской) по происхождению княжеской династии Рюриковичей.
Скандинавское происхождение династии Рюриковичей не может безоговорочно постулироваться в концепции, так как является одним из острейших, дискуссионных и до конца не решенных вопросов русской истории. В курсе необходимо изложить аргументы и норманистской и антинорманистской школы, объяснить их идеологический контекст, и предложить учащимся самим занять позицию.
Опасный термин «эксплуатация».
Социально-экономический и общественно-политический строй Древнерусского государства… во многом был схож со строем соседних европейских государств… Прежде всего, это касается… системы централизованной эксплуатации зависимого населения…
Термин «эксплуатация» отдает марксистской схоластикой, сводившей историю к перечню систем эксплуатации. Использование этого термина подспудно внушает студенту мысль о нравственной нелегитимности существования государства, в данном случае Российского, как системы насилия и обмана, из чего получаются весьма негативные долгосрочные последствия. Если речь идет о полюдье, то так и надо говорить – «полюдье» и разъяснять значение этой схемы раннего финансово-экономического обеспечения функций государственной власти.
Русь как «Союз Независимых Государств» - пропаганда сепаратизма.
В XII веке государство Русь распадается на ряд фактически самостоятельных политических образований — земель…
Категорически неприемлемая формулировка. Русь не мыслилась как распавшаяся на множество отдельных государств – чтобы опровергнуть теорию о распадении достаточно прочесть «Слово о полку Игореве». До самого монгольского нашествия шла борьба за общерусские княжеские столы, в частности Киевский, присутствовало понимание общих целей и общего дела. Даже Новгород в этот период не пытался выступать как суверенное государство. Князья рассматривались как субъекты внешней политики в личном качестве, а не в связи с землями. Внушение точки зрения о «распадении Руси» идет на пользу лишь антироссийской и сепаратистской пропаганде. Напротив, задача образовательной программы давать установку на сохранение и укрепление единства государства. Для этого надо говорить о том, что княжеские усобицы раздирали Русь, ослабляли её, но никак не о распадении на якобы независимые земли как о чем-то нормальном.
Феномен Новгорода.
Политическое развитие Северо-Западной Руси шло иными путями. В Новгороде (Великом Новгороде) и Пскове сложился республиканский строй, имевший черты сходства с западноевропейскими городскими коммунами и республиками.
Прежде всего это фактически неверно. Новгородский республиканский строй развивался под властью великих князей Владимирских, а затем Московских, выступавших в качестве верховных сюзеренов Новгорода. Попытки сменить сюзерена на Литву (Лувгений Ольгердович, Михаил Олелькович) провалились и были пресечены Москвой. Так что Новгород не развивался «иными путями» сравнительно с Москвой – напротив, он находился в её орбите и именно сюзеренитет Владимира, а затем Москвы сделал совершенно излишней возможность новгородской династии князей и сами московские князья были заинтересованы в том, чтобы иных князей, кроме них, у Новгорода не было, что консервировало в Новгороде древнерусский вечевой строй. Новгородские особенности связаны прежде всего именно с наследием веча, а не с коммунальной революцией в Западной Европе.
Навязчивое сравнение Новгорода с «западноевропейскими городскими коммунами» опять выдает евроцентристский подход, подсознательное рассмотрение Запада как всевременного образца. Западноевропейские коммуны – не исторический эталон. Их сходство с Новгородом и с его законсервировавшимся вечевым строем весьма относительно. Не говоря уж о том, что история многих европейских республик-коммун – Флорентийской, Миланской, закончилась установлением диктатур и монархии. Этот чрезмерный акцент на «особом новгородском пути» ведет лишь к внушению построений революционеров XIX века о том, что «деспотическая Москва» подавила «новгородскую свободу».
Западнический культ «европейской системы».
Единое Русское (Московское) государство… включилось в европейскую систему международных отношений.
«Европейская система международных отношений» рассматривается как нечто исключительно ценное само по себе. Причем клуб, в который можно «вступить» по приглашению неких его старших членов. Между тем, Россия при Иване III и дальше проводила внешнюю политику подчеркивая свое равноправие и многовекторность своего курса, в частности, уклоняясь от приглашений Ватикана втянуться в войны с Турцией.
Призрак «Литовской Руси».
Дискуссии об альтернативных путях объединения русских земель.
Если под «альтернативными путями» имеются в виду публицистические концепции «Литовской Руси», то никаких особых «альтернатив» тут нет. Литовские князья начиная с Миндовга и Гедимина стремились к евроинтеграции – принятию католицизма и короны от папства. То есть дерусификация и латинизация русского населения в Вел. кн. Литовском были неизбежны, предзаданы логикой развития литовской государственности.
Русское национальное государство.
Образование национальных государств в Европе: общее и особенное. Раннее формирование единого государства (Франция, Англия).
Если говорить о формировании национальных государств в Европе, то странно было бы игнорировать тот факт, что Россия была в числе лидеров, по многим параметрам централизации и политической интеграции не только не отставая, но и опережая Англию и Францию. На этот факт неоднократно обращалось внимание в историографии второй половины XIX – середины ХХ вв., когда термин «русское национальное государство» был нормативным, однако затем был отброшен под давлением марксистской схоластики. Если мы говорим о национальном государстве во Франции при Людовике XI или в Англии при Генрихе VII, то нет никаких оснований отказывать в этом именовании России при Иване III и Василии III.
Раздувание западоцентризма.
XVI–XVII вв. занимают особое место в мировом историческом процессе, особенно в развитии Европы и России. Это было время, когда европейская цивилизация расширила свои горизонты до общемировых масштабов, выйдя за границы Старого Света и проникнув на территорию ранее неизвестных его жителям Америки и Австралии. Именно в эти столетия наметилось военно-техническое превосходство государств Европы, отразившееся в результатах войн с сильнейшим из государств Востока — Османской империей. Оказавшись в новых политических и экономических условиях, европейские государства переживали серьезные трансформации в социальной, экономической и политической сферах. XVI–XVII вв. стали временем рождения капиталистических отношений, Реформации, первых буржуазных революций, бурного развития искусства и науки, во многом определивших лицо Европы последующих столетий.
Здесь западническая прогрессистская тенденциозность хватает через край. Практические каждое столетие занимает особое место в мировом историческом процессе. А монгольские завоевания не занимали? А крестовые походы? Западно-Европейская цивилизация не только и не столько расширила горизонты, сколько увеличила масштабы своей агрессивной экспансии, осуществив захват Америки и геноцид индейцев, пиратские вторжения в Индийский океан. Всерьез говорить о проникновении европейцев в Австралию в XVII веке не приходится – было осуществлено лишь несколько кратковременных высадок голландцами.
Понятие о ВГО является европоцентристским и выходит из употребления на самом Западе. Концептом «открытия» оно оправдывает европейский колониализм. С другой стороны, не меньше оснований делать акцент на русском землепроходчестве, которое по масштабам как минимум не уступало европейскому мореплаванию и чье влияние на мир оказалось гораздо более прочным.
Еще страннее говорить о войнах с Османской империей, выявивших якобы «военно-техническое превосходство Европы». На последние годы XVII столетия приходится с трудом отбитая осада османами европейской столицы Вены, причем отбита благодаря удару старомодной польской кавалерии. В этот же период Россия в ходе чигиринских походов вела с Турцией войну на равных. Никаких оснований преподавать российскому студенту эту евроцентристскую версию истории на наш взгляд нет.
Миф об «отсталой России».
Эти два столетия стали временем, когда вполне определенно проявились особенности исторического развития России. Придя к началу XVI в. к созданию единого национального государства синхронно с рядом европейских держав (Испанией и Францией) и даже значительно опередив на этом пути некоторые другие европейские страны (Германию и Италию), Московское государство ввиду расположения на периферии Европы и отсутствия выхода к морским торговым путям оказалось слабо вовлечено в общеевропейские социально-экономические процессы.
Следующий пассаж и вовсе представляет собой внедрение в сознание студента и преподавателя фактически неверной, а идеологически прямо враждебной концепции о мнимой «отсталости» и «периферийности» России. Причем отсталость связывается именно с национальным и цивилизационным своеобразием, то есть российскому школьнику прямо внушается мысль, что цивилизационная идентичность России (то есть сама Россия) - причина всех её бед и несчастий. Приемлема ли такая пропаганда в учебнике страны, которая хочет сохраниться и выжить в мировом геополитическом, экономическом и культурном соревновании? Вопрос более риторический.
Россия в XVI-XVII веках превратилась в крупнейшее территориальное государство планеты, применив существенно более эффективную модель колонизации, чем европейские государства и удержав освоенные земли Урала, Сибири и Дальнего Востока навсегда. Она установила контроль, в борьбе с работорговым Крымским ханством, Дикое поле и превратила его в часть своей коренной территории. Она успешно приступила к решению вопроса Западной России в противостоянии с Речью Посполитой. При этом Россия одной из первых в середине XVII в. усвоила и применила на практике результаты «военной революции» произошедшей в Западной Европе
На протяжении всего периода Россия, вопреки утверждениям авторов концепции, была теснейше связана с ядром европейской мир-системы торговыми связями, выступая главным мировым экспортером пушнины (не предмет роскоши, а важнейшая энергосберегающая технология эпохи). При этом Россия создала более эффективную модель взаимодействия с западной капиталистической системой, чем другие страны мира, не допустив ни подрыва своей государственности, ни установления неэквивалентного обмена, сохраняя положительный торговый баланс.
Ложное объяснение крепостничества.
Здесь, как и в ряде государств Восточной Европы, законсервировались и получили дальнейшее развитие крепостнические тенденции, во многом обусловленные особенностями геополитического положения страны, не имевшей надежных естественных рубежей и значительных людских и финансовых ресурсов для организации их обороны.
Крепостнические тенденции, «второе издание крепостного права», были связаны в «ряде стран Европы», прежде всего в Польше, не с геополитическим положением стран, а с их периферийным положением в капиталистической мир-системе, приведшем по сути к формированию в них плантационного хозяйства, порой близкого уже не к крепостничеству, а к настоящему рабовладению. Говорить о повторении этой модели в России если и приходится, то только применительно к XVIII веку, то есть периоду западнических реформ. В XVII веке российское крепостничество как форма вовлечения крестьянства в общегосударственное тягло в кризисных обстоятельствах после смутного времени, ничего общего с восточно-европейской моделью «второго издания крепостничества» не имело и привело к прямо противоположным последствиям что очевидно при сравнении исторических судеб России и Польши.
Запутались в абсолютизмах.
На фоне этого, подобно ряду европейских государств, политическое развитие России пошло по пути формирования абсолютистской модели власти.
Авторы концепции противоречат сами себе. Только что они говорили о некоем негативном «особом пути» России. И вдруг выясняется, что он выражается в формировании «абсолютистской модели власти» причем «подобно ряду европейских государств». Вспомним классические страны европейского абсолютизма: Франция, Англия Тюдоров, Австрия и Испания Габсбургов. Следует ли и в каждом этом случае говорить об «особом пути» и мнимой их «периферийности»?
Призрак «русского абсолютизма».
Становление российского варианта абсолютизма — самодержавия — существенно ускорилось в годы царствования Ивана IV Грозного, особенно в период опричнины, когда с помощью политического террора была утверждена и закреплена на практике принципиальная неограниченность власти монарха.
О каком «утверждении и закреплении на практике» принципиальной неограниченности власти монарха говорится, если ни Федор Иоаннович, ни цари смутного времени, ни Михаил Федорович не обладали неограниченной властью ни на практике, ни, даже, в теории. К неограниченной власти приблизился лишь Алексей Михайлович одновременно со своим современником Людовиком XIV.
Миражи «вотчинной теории».
Противоречия внутреннего развития в сочетании со сложными отношениями с соседними державами вылились в начале XVII в. в тяжелый кризис Смутного времени, едва не приведший к ликвидации Московского государства. Пресечение в стране, воспринимавшейся большинством ее населения как наследственная вотчина московской ветви рода Рюрика, царской династии и появление выборных государей спровоцировало падение легитимности центральной власти.
Апелляции в XXI веке к устаревшей вотчинной теории не могут не удивлять. Современные исследования однозначно свидетельствуют о существовании в России XVI века развитых представлений о публичной власти – «деле государевом и деле земском». Кризис после пресечения династии был кризисом именно публичной легитимности, а не кризисом мнимого «вотчинного сознания».
Мифические противоречия центра и окраин в XVII веке.
Сочетание политического кризиса с острыми экономическими проблемами, социальными конфликтами и противоречиями между населением центра страны и ее окраин привело к полномасштабной гражданской войне, осложненной вмешательством соседних государств, прежде всего Речи Посполитой и Швеции. Ценой больших людских и территориальных потерь государственный суверенитет удалось отстоять.
Никакого противоречия между населениями центра страны и окраин не было. Перед нами какое-то опрокидывание в XVII век современной публицистики. Нигде в России не проявлялось никаких сепаратистских тенденций, даже там, где в них были заинтересованы оккупанты, как в Новгороде. Жители недавно присоединенных регионов, в частности Казани, в том числе и принадлежавших к неславянским народам активно сражались в рядах второго ополчения. Кризисные явления охватили одну единственную окраину – ту, которая примыкала к Речи Посполитой и тамошнее казачество оказалось под влиянием польской пропаганды. Модель «центр-периферия» - пожалуй еще более неудачная модель для описания кризиса смутного времени, чем даже марксистская.
Никакой связи в цене между территориальными потерями и отстаиванием государственного суверенитета нет. Россия отстояла суверенитет не «потому» что временно отказалась от Смоленска или Балтийского побережья.
Эффективность русского государства в XVII веке.
Восстановление государственности в XVII в. шло преимущественно с ориентацией на прежние политические и социально-экономические образцы, оставленные предыдущим столетием, нередко шедшие вразрез с потребностями общества в новых социально-экономических реалиях.
Россия XVII века была динамично адаптировавшимся к реалиям современной международной торговли и, особенно, военно-технического прогресса державой с высоким уровнем бюрократизации государственного управления, находившимся по меньшей мере наравне с уровнем бюрократизации ведущих европейских стран. К концу XVII века правительство отменило ставшую тормозом военной машины систему местничества. Разворачивался в ней и процесс культурно-образовательной революции – книгопечатание, создание школ. Культурный импорт зачастую даже превышал реальные потребности страны. Иными словами, это было довольно инновационная держава, говорить об ориентации которой на прошлые модели нет никаких объективных оснований. По сути перед нами рецитация мифа, созданного в начале XVIII века апологетами петровских преобразований.
Нужно ли восстанавливать позиции?
Утверждение самодержавной власти царей, стремление к восстановлению утраченных в Смутное время позиций на международной арене требовало значительных средств и провоцировало усиление налоговой нагрузки на податное население с неизбежным прикреплением последнего к тяглу и земле.
Тут студенту и преподавателю как бы подспудно внушается, что стремление к восстановлению утраченных международных позиций – вредно и чревато бунтами. Трудно признать это соответствующим действительности. Ущерб от бунтов и результаты по укреплению международных позиций к концу XVII века были попросту несопоставимы.
Снова миф о «русской отсталости».
К концу XVII в. Московское государство подошло державой, простиравшейся от Киева и Смоленска до берегов Тихого океана, с неограниченной властью монарха, юридически оформившимся крепостным правом и очевидным экономическим, военно-техническим и научным отставанием от стран Западной Европы.
«Очевидное отставание от стран Западной Европы» существует только в петровском апологетическом мифе и в современной западнической историографии, перекосы которой постепенно исправляются в историографии действительно научной. Выясняется, в частности, что Россия XVII века весьма была весьма успешным участником мировой торговли, активно эксплуатируя, в частности, волжско-каспийский путь в Иран и чайную торговлю с Китаем. Россия в числе первых освоила результаты военной революции, произошедшей в Европе в годы Тридцатилетней войны. Привлекая западных специалистов и выращивая собственных, она создала одну из лучших армий тогдашней Европы. «Научная революция» в Западной Европе только начиналась, а Артамон Матвеев в России уже проводил химические опыты, так что существовала значительная вероятность того, что усвоение и западной НТР при любом развитии событий произошло бы в России в достаточно короткие сроки. Весь миф о критическом отставании России от Запада в XVII веке был сконструирован исключительно в целях апологии культурных реформ Петра Великого, поскольку в противном случае какое-либо прагматическое их объяснение и оправдание отсутствовало.
Народ не тот.
Заметное ускорение проникновения элементов европейской культуры между тем встречало сопротивление значительной части населения страны, по-прежнему приверженного традиционализму и консервативным ценностям.
В данном случае перед нами риторическая фигура, имеющая дурную известность под именем «народ не тот».
О пользе оккупации.
Споры ученых о возможности включения России в русло центральноевропейской (польской) политической модели».
Иными словами, «дискуссия» о благодетельности иностранной оккупации и утраты национального политического и культурного суверенитета. Возникает вопрос, существуют ли прецеденты такой дискуссии в учебниках других европейских стран. Есть ли в польских учебниках истории аргументы в пользу благодетельности для Польши разделов XVIII века и вхождения в состав Российской Империи? Существуют ли в нидерландских учебниках дифирамбы Испанской монархии Габсбургов и герцогу Альбе? Приводится ли во французских учебниках аргументация спорящих ученых в пользу «вишистской альтернативы»?
Подкоп под Романовых.
Избрание на престол Михаила Федоровича Романова: консенсус или компромисс?
Не очень понятны происхождение и смысл этого пассажа? Какую он преследует цель, кроме подрыва в глазах студента престижа и легитимности династии Романовых? Почему целью учебной программы должен быть подрыв этого престижа?
Потеряли землепроходцев.
Россия в XVII в. Социально-экономическое развитие. Восстановление разрушенной в Смутное время экономики страны. Возрождение прежней фискальной системы наряду с взиманием экстраординарных налогов. Преодоление демографического провала эпохи Смуты. Продвижение российских границ на восток до берегов Амура и Тихого океана.
Огромный важнейший исторический процесс, деятельность Пояркова, Дежнева, Хабарова и многих других русских землепроходцев, освоение огромных пространств, множество войн, основание городов и крепостей, крестьянская колонизация – все это упаковано в одно предложение, в то время как на обсуждение по большей части второстепенных бунтов отводится абзац. Не отсюда ли ощущение «второсортности» российской истории сравнительно с западной, преследующее авторов раздела?
Мнимый «бунташный век».
Восстания «Бунташного века». Соляной бунт в Москве и серия городских бунтов на юге и севере страны, Псковско-Новгородское восстание, Медный бунт в Москве. Казацко-крестьянское восстание под руководством Степана Тимофеевича Разина. Соловецкое восстание.
Историографический ярлык «бунташный век» в принципе является произвольным, не отражающим ни суть, ни основные события периода. Этому несерьезному новоизмышленному термину в официальной концепции не должно быть места.
Ради поддержания искусственного ярлыка «бунташного века» вместе соединены протестные выступления разного времени имевшие совершенно разные конкретные исторические причины и уместные при рассказах о соответствующих событиях, в контексте которых возникли. Соловецкое восстание – часть противостояния, связанного с расколом. Медный бунт – прямое следствие экономического перенапряжения эпохи борьбы за Малую Русь и т.д.
Карго-культ евроцентризма.
Гуманистический пафос Возрождения… XVII век — век разума.
И снова мы сталкиваемся с евроцентрическим западническим пафосом. Исторические явления оцениваются не по их существу, а в рамках глорифицирующего западный путь нарратива. Альтернативный взгляд (например, А.Ф. Лосева) на возрождение и его «гуманизм» вообще никак не присутствует. Выстраивается оппозиция – «у них» век разума, Декарт и Мольер, «у нас» деспоты сожгли фанатика Аввакума. Что во Франции XVII век – это время отмены Нантского эдикта, изгнания гугенотов, драгонад, а основной темой для интеллектуалов было влияние монастырья Пор-Рояль с его совершенно мракобесной и расистской янсенистской доктриной «предопределения» — всё это как-то совершенно не учитывается.
Вопрос о петровских реформах.
Ориентируясь на идеи общественного блага, преобразователь сумел в кратчайший срок сократить отставание России от европейских стран в промышленном, военном отношении, в области культуры и науки.
Говорить об «отставании» России от Европы в военном или в промышленном отношении во второй половине XVII века весьма затруднительно. Как уже было отмечено нами выше, созданием армии европейского типа было создание полков «нового строя» в середине XVII века. Говорить о «промышленном отставании» России до эпохи промышленной революции так же нет оснований, тем более что мануфактуры активно основывались при его предшественниках. Говорить о «культурном отставании» - тем более неуместно, такая формулировка выдает откровенный евроцентризм колониального типа, провозглашающий западноевропейскую культуру абсолютным эталоном. Если и возможно говорить в собственном смысле о «преодолении отставания», то лишь в создании военно-морского флота и научных учреждений.
Апелляция Петра к просвещенческому идеалу «общественного блага» никак не означает, что его предшественники не руководствовались общественными интересами – они выражали ту же мысль другими словами, в формулировке «дело государево и земское». Впрочем, были и отличия – идеал «общественного блага» был секулярным, означал фактический отказ от важнейшей роли православного монарха – служения не людям, не «обществу», но Богу. Однако подавать секуляризацию как что-то однозначно положительное, а тем более рассматривать в качестве однозначно положительного достижения насильственную перемену платьев, бритье бород и другие «культурные реформы» — это значит игнорировать важнейшую идейную дискуссию ведшуюся лучшими умами России, славянофилами и западниками, в течение XIX, а затем и ХХ столетий.
Много говорится о средствах преобразований, но не дается ценностный анализ целей этих преобразований. Между тем, вопрос об уместности и цене петровских реформ – это центральный вопрос общественной мысли России начиная с Карамзина и спора славянофилов и западников. Без формирования у учащихся позиции по этому спору главное звено при оценке петровских преобразований попросту будет утрачено
Культ реформ ради реформ.
XVIII в. — это столетие реформ… При Петре II был издан «Вексельный устав», что стало шагом вперед в модернизации отношений в сфере кредита… Петр III решился ликвидировать монополии в сфере торговли и промышленности, приступил к секуляризации церковных имений, издал «Манифест о вольности дворянской».
Опять же подспудное внушение, что сама по себе реформа это хорошо, независимо от конкретного содержания этой реформы, точно слово «реформа» имеет какое-то магическое значение. При этом в XVI-XVII вв. реформ было не меньше, чем в XVIII, в том числе и таких принципиально важных, как отмена местничества, однако «столетиями реформ» их почему-то не называют. Полагаем, что необходимо отказываться от оценочно-пропагандистских ярлыков, подспудно предполагающих, что движение в направлении Запада, «вестернизация», «модернизация», «реформы» - это всегда благо.
Исследователи неоднократно отмечали, что попытки пересадить на российскую почву базовые принципы и инструменты западного кредита, в частности – учредить векселя оказались неудачными. «Все содержание Устава 1729 г… посвящено переводному векселю, тому из двух видов векселя, который и по сей день существует в России чуть ли не исключительно на бумаге» - отмечал в 1887 году в своем «Курсе вексельного права» П.П. Цитович. Приводить именно эту реформу в качестве примера успешных реформ по данной причине несколько парадоксально.
Еще более парадоксально приводить в качестве примера позитивного реформаторства секуляризацию церковных земель, которая, вместе с монастырской реформой Екатерины II, значительно подорвала традиционный строй жизни российского общества, порвала те неформальные сети отношений, которые поддерживали духовный строй российской цивилизации, а «вольность дворянская» проложила прямой путь к социальной нестабильности российского общества, нарушив всеобщность отношений службы сословий. Неоднократно отмечалось, что это освобождение дворян от службы без освобождения крестьян от службы дворянам, послужило причиной не только пугачевщины, но и социального напряжения, сказавшегося и в революционных событиях XХ века.
Полноправность России в международной системе.
Россия была провозглашена империей, стала полноправным участником политической жизни Европы наряду с другими ведущими державами.
И снова подспудно внушается идея некоего неполноправия России без вхождения в Запад, зависимости от Запада. При этом непонятны основания, на которых постулируется «полноправность» России именно с петровских времен. Активным участником внешнеполитических процессов в Западной Европе Россия была и ранее, свидетельством чего было, в частности, членство в антитурецкой «Священной лиге» с 1686 г. С другой стороны, реальный внешнеполитический вес России как европейской великой державы – достижение скорее правительств Елизаветы Петровны и Екатерины II.
Боролись ли дворяне с самодержавием?
В этой борьбе проявился вопрос о самодержавной власти и о ее пределах. Во время восшествия на престол Анны Иоанновны группа аристократов из числа членов Верховного тайного совета предприняла попытку ограничить власть императрицы, но потерпела неудачу, поскольку подавляющая масса дворянства однозначно высказалась в поддержку самодержавия. Укрепление самодержавия неуклонно продолжалось в течение всего XVIII столетия, и при этом постоянно расширялись права и привилегии дворянства в качестве господствующего сословия. Дворянство соглашалось с абсолютной властью монархов, обеспечивавших ему незыблемое положение наверху социальной пирамиды и неограниченную власть над крепостными крестьянами.
Здесь очевидно внутреннее противоречие в тексте. Раз большинство дворян интересовало расширение их прав и привилегий, и они однозначно были за самодержавие, значит «вопрос о пределах самодержавной власти» подавляющую часть общества и в особенности дворянства не интересовал. А интерес к нему «верховников» не имел ничего общего с «конституционализмом». Следовательно акцентирование темы «ограничения самодержавия» — это привнесение в первую половину XVIII века тематики и настроений позднейших эпох, говорящее более об умонастроениях интеллигенции XIX-ХХ столетий, чем о политических процессах в России XVIII века.
Привлечение сословий к управлению.
Особенно в правление Екатерины II, под влиянием идей Просвещения проводились меры, направленные на привлечение сословий к местному управлению, разработку законодательства (Уложенная комиссия 1767–1769 гг.), развитие журналистики, науки и образования.
Привлечение сословий к местному и даже центральному управлению осуществлялось в России задолго до начала эпохи Просвещения, начиная с преобразований в первые десятилетия царствования Ивана IV и продолжаясь «земскими соборами». Соответственно, влиянием идей Просвещения такое привлечение никак объясняться не могло. Напротив, деятельность Уложенной комиссии, вдохновлявшаяся во многом этими идеями, зашла в тупик.
Культ «Эпохи Просвещения».
Эпоха Просвещения. Эта идеология, соответствующая мировоззренческим установкам Нового времени, оказала сильное воздействие на экономику, культуру, общественное движение и даже правительственную политику многих стран Европы и Северной Америки. Радикализация идей Просвещения способствовала обострению социально-политической борьбы, что в итоге привело к мощным революционным выступлениям (война североамериканских колоний за независимость, Французская революция). Распространение идей Просвещения в Европе. Их влияние в политике, общественной жизни, культуре. Идеи Вольтера, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, французской «Энциклопедии». Вопрос о просвещенном абсолютизме в России. Взгляды российских мыслителей по актуальным политическим и социальным проблемам. Журналы и публицистика. Н.И. Панин. Крестьянский вопрос в журналах Н.И. Новикова. Идеи А.Н. Радищева.
Эпоха? Идеология? Или мировоззренческие установки? Налицо размытость понятий. И эта размытость не случайна – если проговорить в чем именно состояла суть идеологии Просвещения – секуляризм, антиклерикализм, рационализм, эгалитаризм, то становится очевидна как неоднозначность этих идей, так и противоречие их традиционным устоям российской цивилизации, разрушительность их для России. А это противоречило бы общему нарративу на однозначное восхваление западнического пути. При этом на свое место встанет парадокс – почему именно при правительнице, наиболее увлеченной идеями Просвещения и входившей в интеллектуальный круг его деятелей, достигло апогея крепостное право?
Необходима четкая артикуляция конкретного содержания, сущности идей Просвещения. Разницы между позициями Монтескье – государственническо-монархическими, Вольтера – подрывавшими религию и устои традиционной морали, и Руссо – по сути революционными, республиканскими, нацеленными на подрыв исторических традиций и цивилизации и заложившими идеологические основы якобинского террора. Необходимо понимание учащимися феномена «полупросвещения», отмечаемого Екатериной II, Карамзиным и др. – поверхностного усвоения идей Просвещения, ведшего лишь к радикализму.
Если мы говорим о политике «просвещенного абсолютизма», то надлежит осветить мировоззренческую и политическую позицию Екатерины II, княгини Воронцовой-Дашковой, а не только Новикова и Радищева. Кроме того, вообще не обозначено оформление консервативного лагеря в деятельности такого крупного мыслителя как М.М. Щербатов. Характерно, что в тексте ни словом не упомянуто такое важнейшее явление интеллектуальной, духовной и политической жизни эпохи, как масонство.
Причины Пугачевщины.
Обострение социальных противоречий. Восстание под предводительством Емельяна Пугачева. Его причины, движущие силы. Казаки, народы Урала и Поволжья. Участие крепостных крестьян в период наивысшего подъема восстания. Цели и идеология восставших.
Вообще не упомянут феномен самозванчества. Говорится о социальных противоречиях, но не о социально-психологических, связанных с переворотом 1762 года и «женским правлением». Не упомянут чумной бунт в Москве 1771 г., хотя именно он показывает сложные социально-психологические причины кризиса, не связанные с «классовой борьбой».
Кроме того, не следует, на наш взгляд увязывать в один пакет выступление Пугачева с его социальными и альтернативно-монархическими причинами и сепаратистские выступления кочевых народов. Чрезмерное акцентирование этих выступлений, тем более – глорификация их участников очевидно не способствуют интересам единства страны.
Крепостное право и промышленность.
Развитие промышленности и торговли в условиях сохранения крепостнического режима.
Очевидный атавизм марксистской схоластики. Промышленность и торговля просто развивались, вне зависимости от наличия или отсутствия в тех или иных регионах страны крепостного права. Собственно дальнейшие пункты этого раздела показывают, что развитие новых экономических условий отнюдь не было заложником крепостного права.
Потемкин – не броненосец
Предпосылки продвижения России к Черному морю: обеспечение безопасности юго-западных границ, освоение территорий Приазовья и Причерноморья, развитие российской внешней торговли через Черное море, укрепления влияния России на Балканах. Войны с Османской империей и их результаты. Освоение Новороссии, заселение края, развитие сельского хозяйства и промышленности, строительство новых городов и портов, деятельность российской администрации, развитие русской культуры.
В программе ни разу не упомянуты Г.А. Потемекин (единственное появление Григория Александровича в концепции – это упоминание фильма Эйзенштейна «Броненосец Потемкин»), П.А. Румянцев Задунайский, Ф.Ф. Ушаков. Суворов упомянут лишь в связи с итальянскими походами. Не упомянуты победа при Кагуле, взятие Измаила, архипелагская экспедиция и Чесменское сражение. Не упомянуты Кючук-Кайнарджийский и Ясский мирные договоры. Не отмечено присоединение Крыма к России в 1783 г. Не упомянута уникальная двойная война против Турции и Швеции. Общими словами характеризуется важнейшая в военном и геополитическом отношении эпоха истории России, прославленная именами выдающихся полководцев и государственных деятелей. Честно говоря, тут нет даже комментариев, скорее недоумение и непонимание. Видимо такие «мелочи» на фоне «крепостнического режима» показались составителю несущественными.
«Украинские» или западно-русские?
Вхождение в состав России украинских, белорусских и прибалтийских земель.
Необходима оговорка, что это было вхождение в состав западно-русских земель, иначе будет восприниматься так, что Россия присоединила «чужие» - украинские и белорусские земли.
Антипавловский миф.
Вопрос о наличии определенной системы в правлении Павла I или хаотичности его мер.
В XXI веке, возможно, следовало бы отказаться от внесения в программы атавизмов «черной легенды» о Павле I, от приписывания ему «хаотичности». Эта легенда была создана для оправдания совершенного против императора государственного переворота в интересах недружественной иностранной державы.
Терминологические фантомы западоцентризма.
Девятнадцатый век традиционно выделяется в особый период отечественной истории. Хронологически он практически совпадает с «долгим девятнадцатым веком», о котором принято говорить в западноевропейской историографии. Европа столкнулась с вызовами революционаризма, национализма, промышленной революции, альтернативными идеологическими проектами… Схожие проблемы решала и Россия, правда несколько смещенные во времени.
В западноевропейской историографии, тем более современной, принято говорить о многих удивительных вещах, некоторые из которых покажутся россиянину дикими. Например, о том, что Сибирь – это «колония России». Почему нам следует стремиться к повторению терминологии западноевропейской историографии? Какое ценное сверхзнание обеспечивает концепт «долгого девятнадцатого века», что его обязательно вносить в программу, да еще и с реверансами в адрес западноевропейской историографии?
В каждом веке, в каждую эпоху Европа или Россия сталкивались с теми или иными вызовами. В чем-то сходными, в чем-то различными. Так что информативность этой словесной конструкции крайне низка. Фактически главным ее смыслом оказывается всё то же вбивание подсознательной евроцентристской ориентации на Запад как на эталон исторического развития и формирование восприятия России как «отстающей европейской страны».
Переиначивание или самобытность?
Россия прежде всего воспринимала и по-своему переиначивала концепции, сложившиеся за ее пределами, а потом сумела предложить собственные идеи, научные достижения, литературные и музыкальные сочинения, получившие распространения по всему миру.
Основным лейтмотивом событий в России в XIX в. начиная с первых лет столетия является как раз поиск собственных идей, обретение исторической самобытности – это основная тема творчества Карамзина, Ростопчина, Шишкова, выразившаяся и в атмосфере 1812 года, и в правительственной политике Николая I. Так что формулировка «прежде всего воспринимала иностранное» и «потом сумела предложить собственное» - это искажение и хронологии и сути исторического процесса.
Опасное противопоставление власти и общества.
Характерная черта XIX столетия в России — это наличие двух центров силы — власти и общественности. Они конфликтовали и взаимодействовали, вели диалог и отказывались слышать друг друга. В этих непростых отношениях кроется главный нерв российской истории XIX — начала XX в. Он обеспечил эволюцию государственных институтов, общественных организаций, взлет русской культуры, достижения общественной мысли. В то же самое время это стало причиной зарождения оппозиционного и революционного движения, радикализации настроений в России.
Риторическое и символическое уравнивание государства и революционеров заговорщиков, революционеров-террористов, иной раз открытых иноагентов. Оказывается, государство и террористы должны вести «диалог». А если «диалога» нет, то революционеры имеют некое моральное право на радикализацию. При таком подходе, по прежнему зафиксированном в школьных курсах, удивительно ли, что значительная часть молодежи прямо или косвенно вовлекается в подрывную активность, становится благодарной аудиторией открытых врагов России? А, с другой стороны, совершенно не имеет представления о нормально функционирующей государственности, воспринимая Российское государство как коррумпированную репрессивную машину. Искоренение этого подхода. Показ, с одной стороны, образцов нормального функционирования великого государства, каковым, несомненно, была Россия в XIX веке, а, с другой стороны, формирование установки на неприемлемость терроризма, экстремизма, революционизма (в том числе внешне инспирированного) – всё это должно стать краеугольным камнем новых программ и учебников истории.
Соответствие «вызовам времени».
Правительство по мере сил пыталось соответствовать вызовам времени. Оно решалось на преобразования, повсеместно менявшие уклад жизни в стране. Яркий пример тому — цикл Великих реформ Александра II, затронувших интересы почти всех слоев населения.
Еще характерный пример одностороннего либерально-реформистского дискурса. Правительство «пытается соответствовать» вызовам времени, причем исключительно «по мере сил». В том, что «вызовы времени» формируются за пределами России у составителей не вызывает сомнения. Точно так же им, видимо, не приходит в голову, что правительство сверхдержавы, гегемона Европы на протяжении первой половины столетия, может иметь собственные цели, собственную повестку, активно формировать будущее, а не только «отвечать на вызовы» и приспосабливаться к новым веяниям. Между тем, оригинальной особенностью российской политики в XIX веке было именно наличие своей оригинальной повестки во внешней и внутренней политике, и, особенно, в культуре, где эта политика была связана с выработкой собственной национальной и цивилизационной идентичности России.
Характерно, что консервативная политика Николая I и Александра III, наиболее оригинальная и самостоятельная, нацеленная на определение собственного уникального места России в мире в пример не приводится.
Фантомная «развилка 1881 года».
Начало царствования Александра III. Российская империя на развилке: дискуссия о проекте реформы Государственного совета М.Т. Лорис-Меликова. Манифест о незыблемости самодержавия.
Никакой «развилки», конечно, не существовало. Правление Александра III по конспекту реформ Лорис Меликова было объективно невозможно. Развитие событий в этом направлении существовало лишь в надеждах либеральных кругов и опасениях консервативных.
Мнимый «Голод 1891».
Голод 1891–1892 гг. и кампания помощи голодающим: важная веха в истории общественного движения в России.
Понятие «голода» применительно к событиям 1891 года является публицистическим и нуждается во множестве оговорок. Смерти от дистрофии в сколько-нибудь значимом числе зафиксированы не были. Зафиксированы были эпидемии на фоне неурожая, часть смертности в результате которых связывались с недостаточным питанием. События 1891-92 года корректней называть «кампанией по предотвращению голода», а не «голодом», если взять за образец такового события 1921 или 1932-33 гг.
Пропаганда революции.
Однако был узловой вопрос, отнюдь не подлежавший преобразованию, — это государственный строй. Он оставался незыблем в стране, которая за столетие изменилась до неузнаваемости. Проблема, которая не может быть решена путем реформ, сметается революцией.
США между 1800 и 1900 годами изменились до неузнаваемости. Государственный строй остался тем же. И какой отсюда вывод?
Переход от исторического анализа, пусть и признания, к какой-то политической агитации, с неясным адресатом и целями, изложенной целиком и полностью в идеологической логике революционизма, которой не разделяет большинство граждан России, нахлебавшихся за столетие революций. И уж точно революционизм не должен пропагандироваться в государственных учебниках государственных школ. А если пропагандировать его в свободное время и в частном порядке, то можно попасть под УК РФ.
Лицемерная история «революционной традиции».
Складывание революционной традиции в России. Утопический социализм в странах Западной Европы. Становление и развитие западноевропейского марксизма. Русское народничество: освоение и переосмысление наследия А.И. Герцена. Направления и эволюция народнической мысли: М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, П.Н. Ткачев. «Земля и воля» 1860-х гг. Публицистика Н.Г. Чернышевского. «Государство», «народ», «интеллигенция» в построениях народников. Хождение в народ. Революционный террор конца 1870 — начала 1880-х гг. Деятельность организации «Народная воля». Попытки диалога власти и общества в 1878–1881 гг. Убийство народовольцами императора Александра II.
«Революционная традиция» звучит отчасти оксюморонно, как цитата из советской комсомольской газеты. Непонятное преждевременное упоминание марксизма, никакого значительного влияния на народничество не оказывавшего. Не упомянута ситуация 1862 года и петербургские поджоги. Покушение Каракозова и кружок «Ад». Вообще очень странный и произвольный порядок имен. По советской традиции не упомянут ключевой из лидеров, идеологов и практиков революционного движения – Сергей Нечаев, в свете чего вся родословная «революционной традиции» оказывается несколько подчищена. Комично в данном контексте звучит и фраза про «диалог власти и общества в 1878-1881. Террористы, начиная с Засулич, продолжая Кравчинским, Соловьевым, Халтуриным, Желябовым и Перовской никакого «диалога» в этот период не вели – шла сплошная череда терактов.
Ярлык «полицейского социализма».
Деятельность В.К. Плеве в качестве министра внутренних дел. Бюрократия и политический террор. Модели репрессивной политики. «Полицейский социализм».
И снова изложение с точки зрения революционного движения и с применением характерных ярлыков – «репрессивная политика» (о противодействии терроризму), «полицейский социализм» (о попытках начать решение проблем рабочих на не революционном пути.
Ярлык «кровавого воскресенья».
«Кровавое воскресенье»: научные споры о времени начала революции.
Научные споры о начале революции должны начинаться с отказа от использования ярлыка, запущенного британской прессой, причем едва ли не до того, как само трагическое событие 9 января случилось. А обсуждение движущих сил невозможно без учета фактора массированной подрывной работы из-за рубежа в воющей стране, без анализа провокации революционных сил, целенаправленно ведших дело к вооруженным столкновениям 9 января.
Продукт революции или продукт ее подавления?
Так и случилось в 1905–1907 гг., когда Россия вошла в очень краткий, но значимый период своей истории. Это было время учреждения законодательного представительства (Государственной думы и реформированного Государственного совета), легального существования политических партий, проведения электоральных кампаний, свободы слова и печати. Все это обеспечило необходимость и социально-экономических реформ, обычно ассоциируемых с именем П.А. Столыпина. В сущности, экономический рост и правовые подвижки этого периода стали прямым результатом Первой революции.
Только что говорилось о пользе революций. Дальше в плюс революции ставятся результаты ее подавления и преодоления. Напомним, в советский период эпоха Столыпина именовалась «столыпинской реакцией» и именно так воспринималась самими революционерами и оценивалась однозначно негативно. То есть, в реальности, не революции (осуществлявшейся, не забудем, при прямой организационной и материальной поддержке воевавшей с Россией враждебной державы), а как раз контрреволюции страна была обязана экономическим ростом и новыми достижениями].
Революция от «достижений».
Однако быстрые изменения, стремительный рост оказываются серьезным испытанием для любого организма. Россия достраивалась и менялась благодаря кризисам, переживая которые, она выходила на новый уровень развития. Такого рода изменения были серьезным испытанием для системы. В условиях надвигавшейся общеевропейской войны они стали факторами риска.
«Достижения в развитии становятся факторами риска» – понять смысл и историософскую ценность этих абстрактных и парадоксальных рассуждений оказывается затруднительным. По факту тут чувствуется тенденция к обесцениванию объективных достижений России в предреволюционные десятилетия, а, с другой стороны, попытка переложить срыв этих достижений с организаторов революции на некий абстрактный исторический процесс и на войну, тем самым как бы оправдав революцию.
Неуместная империология.
Феномен империи в Новое время. Типологизация империй. Империи морские и континентальные. Россия как континентальная империя. Взаимодействие европейских империй (Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов, Османов). Империя и национальное государство: проблема соотношения. Национализм имперский и национализм повстанческий: попытки формирования имперской нации в России.
Крайне спорная типология. В других разделах концепций аналогичных теоретических типологий нет, хотя их могло бы быть немало. Империя – понятие многозначное, сопряженное с престижем – поэтому охватить общей типологией наполеоновскую революционно-завоевательную империю, британскую колониальную, Священную Римскую и, хотя и с той же династией Габсбургов, совершенно другую по характеру – Австро-Венгерскую империю, германскую, японскую, французскую колониальную с республикой в центре, и все это сопоставить с Римской, Византийской, Российской империями – такой подход чреват либо чрезмерными обобщениями, либо ошибками. Соотношения нации и империи тоже различны в зависимости от страны. Германская империя соединяла немцев из разных государств. Российская империя включала в себя практически всех русских, но еще множество других народов – соответственно соотношение империи и нации в этих двух империях были принципиально различны. В одном случае национализм крови был фактором интеграции, в другом – был бы фактором дезинтеграции и развитие имперской нации в России было совершенно непохожим на германский путь. Обо всем этом надо говорить подробно, гораздо подробней, чем позволяет школьный курс, либо не перегружать школьников обломками теоретизирований, позволяющими произвольное толкование. Если же говорить о том, какая модель нужна российскому школьнику исходя из политических и геополитических требований, то это, конечно, представление о России как об империи продолжающей традицию ближневосточных империй, Рима и Византии, и занимающей в этом смысле осевое положение в истории. Такой нарратив действительно придаст истории России ценность в глазах учащегося, в то время как сравнительная империология только все запутает.
Искусственный термин «Великая российская революция».
Великая российская революция (1917–1922) и ее основные этапы. 1917–1922 гг. стали периодом, имевшим особое значение для судеб России и всего мира. Начавшаяся с катастрофы Первой мировой войны череда войн и революций, рост национальных движений коренным образом изменили карту мира. Распались четыре империи, ранее определявшие политику в Европе, в числе которых была и Российская империя.
Искусственный термин «Великая российская революция» является калькой с распространенного в отечественной (но не в зарубежной) историографии термина «Великая французская революция» и реликтом термина «Великая октябрьская социалистическая революция», лишенного своих важнейших составляющих «октября» и «социализма». Никакой познавательной ценности эта словесная конструкция не имеет. Она носит ценностно окрашенный характер – формирование позитивного отношения к антимонархическому февральскому и большевистскому октябрьскому переворотам, а заодно и к революционизму вообще, представление этих переворотов как имеющих судьбоносное для мира значение.
Сто с лишним лет спустя очевидно, что никаким глобальным историческим поворотом революция в России не стала, она была лишь одним из элементов глобальной трансформации связанной с Первой мировой войной. Попытка глорификации этой революции, в частности путем приписывания ей громких эпитетов для российского общества крайне опасна, так как прославляет разрушение государства, братоубийственную войну, привлечение интервентов (напомним, что внешних интервенций в годы гражданской войны было множество – немецкие в пользу большевиков, антанты в пользу белых, турецкая в пользу сепаратистов и т.д.), террор, «революционную законность», установку «цель оправдывает средства», полное презрение к принципу сбережения народа, разрушение культурных ценностей, антирелигиозный террор. Негативные явления общественной жизни и исторического процесса, которые должны быть изжиты, исключены из инструментария общественной жизни российского общества предлагается рассматривать в прославляющем ключе, им подыскивается оправдание через слово «великий». Россия на протяжение тысячелетия была великой страной с великой историей и культурой, остается ею и сейчас, добавочные штрихи величия в виде прославления национального саморазрушения ей вряд ли необходимы
А далее составители противоречат собственному заголовку. Оказывается, все-таки, не великая российская революция, а великая мировая катастрофа.
Мнимая популярность марксизма.
На фоне кризиса старых концепций приобретали популярность идеи переустройства общества на началах социальной справедливости. Они в то время ассоциировались в первую очередь с марксизмом и коммунистическими идеями.
Это фактически неверно. Самая популярная социалистическая партия – эсеры (49% на выборах в учредительное собрание) – не была марксистской или коммунистической. Наиболее аутентично марксистская партия – меньшевики никакой популярностью не пользовалась (2,8% на выборах, меньше чем буржуазная партия кадетов). Влияние большевиков (23% на выборах) объяснялось не их марксистской доктриной, а радикально популистскими лозунгами – немедленный мир, немедленная раздача земли – и ставкой на вооруженную диктатуру. Иными словами, в этом абзаце дается не соответствующее действительности объяснение успеху большевиков, выводящее его из мнимой массовой поддержки марксизма и коммунизма.
Сомнительный «эксперимент».
Большевиками был начат уникальный советский эксперимент.
Именование «экспериментом» исторических процессов, унесших в результате насильственной смерти, голода и болезней жизни миллионов людей – довольно цинично. Трудно это объяснить чем-то иным, кроме желания оправдать такие «эксперименты».
Ложное всемирноисторическое значение революции.
Революция в России не была неизбежной, однако сочетание объективных и субъективных факторов и обстоятельств привело в итоге к революционному взрыву — Великой российской революции, продолжавшейся в 1917–1922 гг. и оказавшей огромное воздействие на судьбы России и мира в ХХ в.
Как было сказано выше, приписывание именно большевистскому перевороту исключительного влияния на судьбы мира, статуса «великой революции» - попросту не соответствует действительности. Такие иллюзии могли иметься в советскую эпоху. Сегодня для утверждений о некоем новом более совершенном мировом порядке, принесенном событиями в России в 1917 года, нет никаких оснований. Не говоря уж о том, что огромное воздействие может быть не только позитивным, но и негативным. Крушение Российской Империи вполне может быть рассматриваемо (и рассматривается множеством людей, включая немалое количество историков) как преимущественно негативное событие и для самих ее жителей, и для остального мира. Почему в концепции исторического образования должна навязываться другая, апологизирующая революцию точка зрения – не понятно.
Крестьянская гражданская война.
Гражданская война закончилась в 1922 г., если иметь в виду боевые действия на Дальнем Востоке. Но основные силы белых были разгромлены в конце 1920 г., и весной 1921 г. перед страной встала задача налаживания мирной жизни в новых условиях.
В качестве важнейшего элемента революционного процесса выступали события 1920-1922 гг., именуемые некоторыми исследователями «крестьянской войной» - это Тамбовское и Западно-Сибирское восстания, выступление в Кронштадте. Эта война, в отличие от противостояния красных и белых, закончилась отказом режима большевиков от ряда принципиальных социально-экономических позиций, «отступлением перед мелкобуржуазной стихией». Эта «вторая гражданская война» во многом скорректировала результаты первой, но и помогла большевикам закрепить свой политический контроль за счет экономических уступок.
«Несправедливый» НЭП.
Практика НЭПа (допущение частного предпринимательства, наем рабочей силы и извлечение прибыли за счет эксплуатации и др.) во многом шла вразрез не только с коммунистическими идеями, но и с понятиями в обществе о социальной справедливости.
Трансляция на учащихся произвольных идеологизированных представлений о социальной справедливости как уравниловке. Разумеется общество, которое еще 5 лет назад жило в условиях рынка и частной собственности не могло иметь принципиально несовместимых с ними понятий о социальной справедливости. В нэпманстве часть общества возмущала избирательность – в то время как одни были лишены всего – собственности, капиталов, политических прав, другие, получив от советской власти возможность развернуть предпринимательскую активность, обеспечили себя определенное благосостояние.
СССР – не «объединение».
Важным историческим событием стало произошедшее в 1922 г. создание СССР — объединение возникших в период Гражданской войны на пространстве бывшей Российской империи советских республик. Хотя формально основателями этого федеративного государства стали 4 равноправные республики — РСФСР, Украинская, Белорусская и Закавказская ССР, на самом деле создание СССР стало возможным в первую очередь благодаря усилиям РСФСР. С тех пор и вплоть до распада Советского Союза в 1991 г. именно Российская Федерация являлась становым хребтом союзного государства.
СССР не был «объединением» неких «возникших в период гражданской войны республик». Все республики возникали совершенно искусственно по указанию большевистского руководства. СССР был переустройством территории Российской Империи на принципах ленинской национальной политики, отсюда, в частности, открытая заточенность этой конструкции против России. СССР возник не «благодаря усилиям РСФСР», а прежде всего за её счет, что отражалось, в частности, в дискриминационной схеме финансирования республик, которой ВКП(б) гордилась на съездах в 1920-е и даже в 1930-е годы. Становым хребтом союза РСФСР оказалась почти исключительно в том смысле, что республика и её титульная нация в первые десятилетия были лишены всякой субъектности.
«Предпосылкой объединения» было существование столетиями единой Российской Империи. Причиной – стремление партии большевиков контролировать пространство этой империи и дальше. Необходимо анализировать не причины объединения, а причины, по которым Ленин оставил страну юридически разъединенной, что и заложило под СССР мину замедленного действия.
Великорусские «перекосы».
Выправление «перекосов», доставшихся с дореволюционного времени. Речь шла об избавлении от традиций «великодержавного шовинизма», о развитии национальных культур, а часто — о целенаправленном формировании национальных идентичностей и национальных элит. Проводилось это в рамках т. н. политики «коренизации», которая оказалась успешной, особенно в тех случаях, если на практике выдерживался баланс между курсом на развитие национальных культур и принципами интернационализма.
Фактически, авторы концепции апологизируют политику этнического раскола России, дискриминации русской нации и приветствуют «мины замедленного действия», приведшие к распаду Советского Союза и к трагическим событиям наших дней. Мало того, в концепции приветствуется политика так называемой «коренизации», то есть насильственной дерусификации, особенно масштабной на Украине и приведшей именно в советский период к разрастанию украинского национализма и заложившую основы трагических событий сегодняшнего дня.
Беспризорность и неграмотность.
Велась активная борьба с детской беспризорностью и неграмотностью.
Беспризорность была следствием гражданской войны и голода в Поволжье вклад большевиков в начало которых трудно переоценить. Нельзя ставить советской власти в успех преодоление явления, которого без нее бы попросту не было.
Что касается детской неграмотности, то она успешно преодолевалась в церковно-приходских и народных школах Российской Империи. К 1917 году проблемы неграмотности среди мужчин великороссов в Российской Империи вообще не существовало.
«Закрытие учреждений культа».
Курс на создание «нового человека» сопровождался борьбой с религией, закрытием учреждений культа.
И снова нельзя не поразиться тому, как подбором слов в концепции пытаются обойти острые углы, связанные с антирелигиозной политикой большевиков. Закрытие и разрушение церквей, осквернение мощей, уничтожение икон, переплавка церковных ценностей, уничтожение духовенства и преследование верующих – все это подменяется абстрактными терминами «борьба с религией», «учреждения культа» (сам подбор терминологии – из тогдашнего официоза). При этом всё это, оказывается, лишь частность на пути создания некоего «нового человека». Почему этот «новый человек» должен быть ценностью для сегодняшнего учащегося, да еще и такой, которая оправдывает «закрытие учреждений культа» - аргументов не приводится.
«Снабжение населения» и голод.
Коллективизация деревни, введение всеобщего образования, развитая фундаментальная и прикладная наука рассматривались как условия технологического рывка, гарантированного снабжения населения хлебом, а производств — грамотными работниками.
Характерная оговорка. Коллективизация была нужна ради «гарантированного снабжения населения хлебом». При этом на практике, как мы знаем, привела к голоду и смерти нескольких миллионов человек. Очевидно, эти миллионы крестьян не рассматриваются авторами как «население» снабжение которого хлебом следовало гарантировать. К тому же подлинной причиной коллективизации было не решение вопроса о снабжении населения хлебом, а решение вопроса о снабжении хлебом мирового рынка с целью получения валютной выручки нужной для проведения индустриализации.
Мнимые «социальные лифты»
Заработали «социальные лифты», для рядовых людей открылись небывалые прежде возможности для самореализации и карьерного роста. В СССР наблюдались высокие темпы ежегодного экономического роста. Возводились и реконструировались заводы и фабрики, они оснащались современным иностранным оборудованием, появлялись целые новые отрасли промышленности
Утверждение о невероятных социальных лифтах, которые заработали в советский период строится на подразумеваемой предпосылке, что в Российской Империи таких социальных лифтов не было. А это действительности не соответствует. История РИ знает множество примеров военной, научной, художественной карьеры потомков недавних крепостных, не говоря уж о предпринимательских успехах. Достаточно указать на братьев Вавиловых, отец которых, известный предприниматель, происходил из крестьянской семьи. Вряд ли большевистская революция значительно ускорила их карьеру, а вот конец жизни Н.И. Вавилова при другом строе скорее всего не был бы настолько трагичным.
Указывать как на достоинство советской системы на экономический рост, при впечатляющих темпах экономического роста в Российской Империи так же не приходится.
«Плюсы» и «минусы» сталинизма.
К концу 1930-х гг. в СССР выросло поколение людей, воспитанных на советских ценностях и патриотизме. С другой стороны, в 1930-е гг. был построен «сталинский социализм» — с диктатурой вождя, авторитарными методами управления, идеологизацией жизни, прикреплением крестьян к колхозам; с широким использованием принудительного труда заключенных и массовыми политическими репрессиями.
Перечень указываемых негативных черт поразительно совпадает со взглядом на сталинизм советской революционной интеллигенции, которую устраивало уничтожение монархии, церкви, дворянства и буржуазии, но не устраивал перенес сталинский репрессий на неё саму. Возникает сомнение в универсальности этого взгляда и уместности трансляции его учащимся в такой формуле.
Возможно более уместной была бы констатация негативного воздействия революции, гражданской войны и смуты на развитие российского общества и, в то же время, указание на то, что к середине 1930-х советской власти удалось создать новую стабильную общественную систему, характеризовавшуюся как высоким уровнем репрессий, так и определенной динамикой экономического, социального и культурного развития, а также выработкой новой формулы патриотизма в ходе идеологического поворота, начавшегося в 1934-36 гг. и связанного преимущественно с именем А.А. Жданова – разгром «школы Покровского», курс на трактовку СССР как продолжение исторической России, признание прогрессивной роли крещения Руси и т.д. Иными словами, советской власти удалось добиться признания себя как продолжения тысячелетней истории России, а не только как её отмены.
Индустриально-аграрная держава.
Индустриальный рост, превращение СССР в индустриально-аграрную державу.
И снова условный ярлык нацеленный на демонстрацию послереволюционных успехов. По каким показателям Российская Империя не была индустриально-аграрной державой, а СССР 1930-х был? Признаком аграрно-индустриальной страны является возрастание доли промышленной продукции, в частности машин в структуре экспорта. Однако в 1913 году экспорт машин и оборудования из РИ составлял 4,7%, а в 1940 – 2%. То есть либо индустриально-аграрной державой была уже РИ, либо СССР ею по итогам событий 1930-х годов все еще не стал.
Всегда ли плоха шпиономания?
Формирование обстановки шпиономании.
Можно не без оснований говорить о том, что большинство осужденных в этот период как шпионы были осуждены несправедливо, но внедрение термина «шпиономания» и формирование подсознательной установки, что никаких шпионов и агентов влияния не существует, всё это «мания», - это, мягко скажем, не соответствует той обстановке, в которой находится современное российское общество, да и обстановке в любом государстве, которое заботится о своей внутренней безопасности не соответствует.
Неназываемые славяне.
Жертвами геноцида должны были стать не только евреи и цыгане. Часть славян и представителей других народов СССР, причисленных нацистами к людям «второго сорта», планировалось истребить, часть выселить за Урал, а третьих оставить в качестве рабов — для обслуживания немецких переселенцев.
Интересно, что за «часть славян», которую собирались выселить за Урал? Может быть стоит назвать эту часть по этнониму? Гитлеровцы ставили своей задачей уничтожение российской государственности, искоренение русской культуры и геноцид русского народа. Украинцы и белорусы, подлежавшие геноциду, рассматривались именно как русские. Напротив, украинским националистам и сепаратистам, сотрудничавшим с Германией и соучаствовавшим в геноциде русского населения нацисты оказывали поддержку.
Борьба с космополитизмом или с русскими?
Новый виток массовых репрессий. «Борьба с космополитизмом». Голод 1946–1947 гг.
Совершенно не отмечена роль «ленинградского дела». Стремление части номенклатуры во главе с Ждановым и Вознесенским к повышению роли РСФСР и русского народа, противостояние между сторонниками улучшения положения простых граждан и сторонниками ускоренной милитаризации. Разгром ленинградской группы и массовые чистки номенклатуры ознаменовали окончание эпохи «патриотического поворота».
Сложные культурные и идеологические процессы послевоенных лет сведены к ярлыку «борьбы с космополитизмом», бывшей только одним из появлений этих процессов.
Культ советской колбасы.
В 1960–1970-е гг. СССР достиг своего могущества: страна во многом преодолела политические последствия сталинизма (личная диктатура, массовые политические репрессии, ГУЛАГ, дискриминация деревни и др.). Успешно развивалась экономика, доходы от которой направлялись на повышение благосостояния населения и на социальные программы. Полки магазинов наполнились, по крайней мере, базовыми товарами и продуктами.
В данном случае учащимся задается очень странный ценностный коридор, в котором высшей ценностью оказывается наполнение полок магазинов. Поскольку речь идет о периоде, когда наша страна положила начало космической эре, была одной из ведущих сверхдержав, то формирование такой ценностной установки на животно-потребительском уровне, когда упоминание полок идет раньше упоминания космоса, вряд ли соответствует целям гражданского воспитания.
С другой стороны, это утверждение явно приукрашивает советскую действительность. Именно в этот период сформировался острый дефицит, были бунты, как новочеркасский, продолжалась политика дискриминации деревни, но только в других формах – отбор приусадебных участков, ликвидация «неперспективных» деревень.
Можно ли решить жилищную проблему?
Решение жилищной проблемы
Жилищная проблема не решена и по сей день и вряд ли когда-то и где-то возможно решение жилищной проблемы в стране где проживают сотни миллионов человек. Специфика же того решения жилищного вопроса, которое стало реализовываться Хрущевым не может и не должна обсуждаться без указания на её тяжелые демографические последствия – маленькие квартиры – маленькие семьи, малодетность, поколенческое разделение семей, масштабный демографический упадок.
Мнимый «застой».
Не все сферы жизни в период позднего социализма находились в состоянии кризиса или «застоя».
Термин «застой» является пропагандистским термином горбачевской эпохи. Значительная часть периода, который этим термином обозначался, вообще не характеризовалась застойными явлениями ни в каких сферах, а напротив – была периодом нормального динамичного развития и расцвета советской системы. Модель «застоя» лишь запутывает понимание учащимися исторических реалий эпохи.
«Устарели» ли советские догмы?
Запаздывание или неудачи с реформами в экономической и политической сферах, нежелание избавляться от устаревших идеологических догм стали заметно влиять на ситуацию в стране.
Идеям Французской революции на этот момент было более 150 лет, американской конституции – 200 лет. Основам английского парламентаризма – 800 лет. И всё это не считалось «устаревшими идеологическими догмами». А тут устаревшей объявляется идеология, победившая 50-60 лет до того.
Советская идеология безусловно была источником многочисленных проблем советского общества. Но таковой она была в силу неверности целого ряда её основных философских, политических и экономических постулатов, а не в силу того, что она «устарела». Апелляции к «устарелым догмам» преследуют простую цель – представить сопротивление советской власти, в том числе в формах, несших разрушение стране и обществу, как форму «борьбы за обновление», поместить её в логику революционизма.
Борьба с формализмом.
Догматизм и формализм был характерен для идеологической сферы. В стране все решала партия и номенклатура, а реальная роль Советов и их депутатов, вопреки Конституции, сводилась к минимуму.
И вновь риторика в духе либеральной интеллигенции эпохи «перестройки». Проблема советской власти была не в формализме не в недостаточно высокой роли советов, а в разрыве с духовными и культурными основами российской цивилизации. Причем начало упадка совпало с периодом, когда после нескольких лет относительной ориентации на исторические патриотические ценности последовала новая кампания по разрыву – гонения на церковь, возвращение к марксистской риторике, переход к голословной интернационалистической демагогии и фактическая легитимация западнических, национально-нигилистических ценностей.
Раздутая «бульдозерная выставка».
«Бульдозерная выставка» и поэтапная легализация нонконформистского изобразительного искусства.
С учетом того, что в массовом культурном сознании имена и творчество участников оной выставки так и не закрепились, несмотря на десятилетия навязчивой пропаганды в СМИ, педалирование её в школьной программе несколько странно. Особенно если не упоминается Илья Глазунов, деятельность которого, нравится кому-то его творчество или нет, оказывала значительное влияние именно на массовое культурное сознание, на мировоззрение миллионов людей.
Школа предательства.
Горбачев способствовал объединению Германии, выводу советских войск из Европы и др. Это сделало его популярным среди рядовых людей на Западе… Поэтапная сдача руководством СССР внешнеполитических позиций.
Какую ценность для жителей нашей страны имеет популярность тех или иных лидеров на Западе? И не следует ли тут констатировать, что попытки «понравиться рядовым людям на Западе» для лидера вредны для самой страны?
Необходимо более четко прописать, что подобная сдача позиций была изменнической по своей сути. Вообще, пример перестройки в нашей школьной программе должен служить прежде всего цели выработки в сознании учащихся противоядия против предательской политики верхов.