На кафедре они были одни, но Дарья Павловна испуганно оглянулась на дверь: Женька так бурно высказывала свою нелепейшую догадку, что её легко могли слышать в коридоре – там как раз утихал шум, потому что перемена закончилась.
- Женька!.. Ты в своём уме?
- Да я ж не в осуждение, Дашуль! Я завидую тебе: этот мальчик… Да он же на тебя, как на богиню свою, смотрит. Разве ж его сравнишь с Чистяковым! Или с доцентом Пилюгиным с экономического! А я гадала: ну, чего ты с ним после пары… в сто седьмой…
- А ничего, что этот мальчик у меня курсовую пишет?
Евгения Алексеевна снисходительно кивнула:
- Так потому и пишет! – Снова затормошила подругу: – Дааш! Это же замечательно! Это, знаешь, как способствует!.. Вот увидишь: Сашка твой не узнает тебя…
Женька трещала без умолку… А Даша присела за стол, обхватила голову руками. Вместо подругиного слышала Полюшкин голос. Память услужливо возвращала Дарью Павловну к тем разговорам с дочкой, что в последнее время случались у них не раз, – возвращала и громко озвучивала Полинкины слова:
- А вообще, у вас с Евгенией Алексеевной – как у лучших подруг: сегодня ты её выручаешь, завтра – она тебя, да, мам? Ну, да, так и надо. Это же замечательно: выручить подругу! Особенно – если это взаимовыручка?..
Но разве можно было понять, о чём это Полюшка?.. Разве можно было понять дочкины слова – на фоне счастья и любви, что неизменно были в их доме?.. А дальше – непонятный Полюшкин укор:
- Для тебя никогда не было неожиданностью папино возвращение… Ты всегда точно знаешь день… и даже час…
Не было неожиданностью?.. Словно Даша почему-то должна была опасаться неожиданного возвращения мужа…
А когда они выбирали и примеряли платья для выпускного, Полюшка спросила:
- Ты не боялась… выходить за него замуж? – И объяснила матери свой вопрос: – Нуу… Папа старше тебя, – почти на десять лет… К тому же он моряк. Наверное, трудно ждать его?.. Бывает же такое, что в году получается больше дней, когда ты ждёшь его… чем тех дней, когда он бывает дома. Ну, и… тебе, наверное, хочется кому-то нравиться… Хочется, чтобы на тебя смотрели те, кто помоложе отца.
Дарья Павловна и сейчас не могла связать их разговоры с Полюшкой и эти вот бестолковые Женькины предположения. Но, казалось, подруга сейчас повторяет то, о чём дочка уже говорила…
Только Полюшка колючей такой стала ещё до своего поступления в металлургический!.. Даша совсем запуталась, – словно не могла выбраться из какой-то тяжёлой, тягучей безысходности, безнадёжно тонула в ней.
А Женька взахлёб продолжала убеждать Дашу в свалившемся на неё счастье:
- Ты от встреч с этим мальчиком моложе становишься! И красивее! И счастливее, и уверенней! Сашка твой офигеет – в первую же ночь!
В дверь заглянул Кузнецов с четвёртого курса. Бросил быстрый взгляд на вазу с букетом розовых роз, что стояла на столе доцента Дружининой. В этом мимолётном взгляде студента Даша заметила какое-то… удовлетворение, что ли… Ярослав вежливо улыбнулся:
- Дарья Павловна! Нам пару по металлургической теплотехнике перенесли. Может, проведём сейчас… консультацию по моей курсовой?
Дарья Павловна не смотрела на студента Кузнецова. В коридоре, за спиной Ярослава, стояла Полинка. Даша встретилась с дочкиным взглядом… Ярик оглянулся через плечо. Ухмыльнулся:
- Ну, малая!.. Вечно ты… не вовремя возникаешь! – Делано сочувственно вздохнул: – Без маминой юбки – никак?.. Ты, смотрю, детсад с металлургическим перепутала!
Дарья Павловна отстранила студента:
- Полина!
Дочка с усмешкой бросила:
- Да ничего, мам. Я просто… А Ярик прав: я давно… не в детском саду.
И ушла.
Дарья Павловна сухо ответила Кузнецову:
- Консультация по курсовой будет согласно расписанию. Сейчас я занята.
Плотно прикрыла дверь, повернулась к подруге. Евгения Алексеевна в замешательстве развела руками.
- Жень, ты…с Полюшкой говорила?
Женька захлопала глазами:
- О чём?
- Про Кузнецова с четвёртого курса.
- Про Кузнецова?.. Ты что, Даш… Я сама только вот поняла… Ну, что цветы – это он тебе… Ну, и что он… что ты… что у вас с ним… Ты что, Даш!.. Как я могла говорить об этом с Полинкой! Это же всё равно, как если бы ты с Варюхой моей… про Олега Витальевича говорила! А я же знаю, Даш!.. что ты никогда меня не предашь… не выдашь мою тайну ни Димке, ни… вообще, – никому. И как я могу…
Даша сжала руками виски:
- Да знаю я!.. Но откуда же Полина…
Евгения Алексеевна озадаченно заглянула в Дашины глаза:
- Ты думаешь, она знает?.. Вообще-то, Даш, это не сильно заметно было, – я вот только сегодня догадалась… Вы с ним, вообще-то, молодцы. В глаза не бросалось. Неужели Полинка твоя… раньше меня заметила?
- Да что заметила?! Я что, – впервые научный руководитель по студенческим курсовым и дипломным? Года два назад – помнишь Толика Евсюкова? – совсем бестолковый был, вообще не знал, как к дипломной подойти… Так он даже домой ко мне приходил… по выходным сидела с ним, чтоб хоть что-то сделал, хоть на какую-то тройку защитился. А он после защиты коньяк с конфетами притащил. Сашка смеялся тогда, – мол, не дадут студенты на трезвую голову с голоду пропасть!
Женька снова что-то объясняла, – про красноречивые взгляды, про настойчивость Кузнецова с четвёртого курса… А Даша не знала, какими словами рассказать подруге… рассказать про то, что ей не до чьих-то взглядов, вообще, – ни до чего, когда Саша в рейсе. Женькины слова помнила:
- Ну, вот скажи: как ты… без Сашки? И не хочется тебе?
Тогда Даша не ответила, что… плохо без Сашки… И – хочется… невыносимо хочется его ласки… Но – его!!! Только – его! Даша не представляла даже того, что кто-то, кроме Саши, просто возьмёт её за руку… Но разве есть на свете такие слова, которыми можно рассказать об этом даже самой лучшей подруге?..
Конечно, Даша видела, что нравится этому студенту. Но не думала об этом – даже мимолётно. С мальчишками такое случается, – когда они влюбляются в красивых и счастливых женщин, а Даша знала, что она такая: красивая и счастливая, потому что у неё есть Саша, самый лучший в мире капитан Дружинин, и у них с капитаном Дружининым есть Полюшка, доченька с тёмно-карими папиными глазами…
Ярослав Кузнецов – способный мальчишка. Учится легко, почти отличник. Дарье Павловне нравилось быть его научным руководителем – не секрет, с такими студентами работать приятно: видишь результат своего труда. Однажды они долго засиделись над курсовым проектом – Ярослав сам выбрал очень непростую тему: технологические процессы обработки металлов давлением. Требовались сложные математические расчёты… а студент вдруг вскинул глаза и… стал читать стихи. Негромкий голос чуть вздрагивал от волнения. Стихи были вовсе не о любви… О какой-то совсем неожиданной, неясной грусти, о чём-то прошедшем, так и не сбывшемся. И почему-то хотелось слушать этот взволнованный мальчишеский голос…
- Твои? – спросила Дарья Павловна Ярослава.
Он суховато ответил:
- Да.
Они снова занялись проверкой расчётов. Но Даша иногда вспоминала эти мальчишеские стихи, их необъяснимую горечь, – вообще-то, мальчишка был самоуверенно-дерзким, даже нагловатым…
У Даши мелькнула смутная догадка: не в него ли… не в Ярослава Кузнецова влюбилась Полюшка? Не всё сходилось в этой догадке…
Дарья Павловна знала, что Полюшка снова уйдёт от разговора, снова спрячется. Но вечером всё же вошла в дочкину комнату, присела рядом. Обняла Полюшку, почувствовала, как вызывающе и в то же время жалко напряглись её плечики, – словно привычно собралась сбросить мамины руки… Но – не сбросила. Прерывисто и горько вздохнула. Даша прижалась губами к дочкиной головке. Никаких слов не искала:
- Расскажи, Полюшка…
И изболевшееся сердечко отозвалось. Полюшка прошептала:
- Ты… больше не любишь папу? Ты разлюбила его?
Было не до того, чтобы выбирать слова:
- Полюшка, девочка моя! Это ты – про студента с четвёртого курса? Про Кузнецова?
-Он нравится тебе?
- Нравится. Он хороший студент. Способный мальчишка. Я уверена: талантливым инженером будет. А ещё он стихи пишет.
- Про любовь? – усмехнулась Полина.
- Совсем не про любовь. Просто хорошие стихи.
Почему-то Полюшке легче стало, – от простых маминых слов про способного мальчишку, который станет талантливым инженером. Дарье Павловне показалось, что дочка словно ухватилась за какую-то свою надежду… А Полюшка сказала:
- Мам, я знаю.
-Что ты знаешь, Полюшка?
- Что ты… что он нравится тебе… что вы с ним… – Полинка решилась, – будто ей надо было прыгнуть с обрыва в холодное море: – Я слышала, – он ребятам… про тебя рассказывал.
Даша рассмеялась: всего-то? Камень с души!.. Снова прижала к себе дочку:
- Полюшка!.. Он же мальчишка! С мальчишками часто бывает такое… что они фантазируют, особенно – про старших женщин… Про учительниц, преподавательниц. Это быстро проходит.
Мамины слова вернули Полюшке прежний мир – со всем её счастьем. И, чтоб полностью сбросить эту непомерную тяжесть, что так долго сжимала сердце, Полюшка призналась:
-Мам!.. Мамочка, прости меня… Я и правда думала… Дура я, да?
- Нет. Спасибо тебе, моя хорошая, за твою любовь, за то, что ты нас с отцом так любишь.
- Ой, мамочка…
Даша тихонько баюкала дочку. Всё же спросила осторожно:
- А тебе он… Ярослав, нравится?
Полюшка подняла глаза, заносчиво и возмущённо фыркнула:
- Ещё чего!.. Мне Алёшка нравится! – На секунду притихла, потом застенчиво объяснила: – Мне Алёшка нравится, – он на папу нашего похож! А Ярик этот!.. Мне такие вообще не нравятся!
Они допоздна говорили про Алёшку Воронцова, про то, что Полинке надо продолжать занятия бальными танцами – в институте неплохая студия… Говорили про то, как будут печь любимый папин пирог с вишнями, – уже на днях «Новоазовск» возвращается в порт. Полинка счастливо перечисляла, о чём надо рассказать отцу: про то, что участвовала в студенческой научной конференции по математике, – вот папа удивится и обрадуется!.. Про Алёшку, – как ему нравится учиться в Морском институте, про то, как идёт Алёшке курсантская морская форма…
А Даша думала, как счастлив будет Александр, когда увидит, что Полюшка стала совсем прежней… И что девочки его любимые вовсе не ссорились.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цвет