Одного сумасшедшего направили на лечебные процедуры. И, как заведено, вместе с санитаром. Вышли они из корпуса, а на улице Весна! Тепло! Солнце в лужах сверкает! Ручьи в цветных бензиновых пленках и всяком мусоре, как пассажиры на вокзале, со своими узлами и чемоданами суетятся, хламом и щепками толкаются. Зовут, одним словом, в путь-дорогу дальнюю. А тут еще и санитар отлучился. «Ты, постой, – говорит, – я сейчас! Мигом обернусь!» И исчез. Может, покурить пошел, а может, опохмелиться. Наш больной проводил бегущий куда-то ручей взглядом и решил составить ему компанию. Поплыла его душа бумажным корабликом на блеск воды, как на свет маяка манящего! И на выходе из больницы его никто не задержал. Время было перестроечное, совсем непонятное – то ли полный бардак, то ли свобода такая!
А ручеек знай себе бежит путеводной нитью Ариадниной. Больного до трамвайной остановки мигом доставил. А тут «Звонь! Звонь!» и трамвай подтягивается. И двери гостеприимно распахивает. Больной кобениться не привык, вошел, раз приглашают. Сел на сиденье кожаное, мягкое. В окошке вид вообще замечательный. Красота, одним словом, полная! И поехал больной по городу, как на экскурсию ознакомительную! Знай себе круги наматывает. Никто у него билета не требует, времена-то перестроечные! Сами помните, как без билета, «зайцами»!
Вдруг трамвай резко дернулся! Народ вяло так, но матюгается: «Не картошку везете, ироды!» А сумасшедший совсем без опыта! О билетную кассу как трахнется! Только звон пошел в голове его! Трет больной шишку набитую и кассу легонько щупает. А она из нержавейки вся, нежно никелем поблескивает! Вся такая стройная… Рожу его отражает смешно, с искажениями разными! Словно немного заигрывает. Повод дает познакомиться! А народ со всего вагона к ней жадно тянется! С личными сбережениями расстается без жалости! «Трыньк», – три копейки, не меньше, падает! «Брыньк», – билет в одни руки! Пожалуйста! Касса как бы говорит пассажиру платящему: «Поезжай, дорогой, раз приспичило!» Ах, как касса сумасшедшему нравится! Он хоть и больной на голову, но к деньгам имел уважение. «Сколько ж меди в тебе, с серебром?! Не меряно!» – так и эдак больной к ней ластится. И ручонкою шаловливою за бока ее стройные лапает. Но она была явно холодная к притязаниям его назойливым. «А щель, щель какая шикарная! Да в нее и рублишко закатится, словно мячик в ворота футбольные! Да что рубль, тут и сотня единой бумажкою влезет, даже ничуть не поморщится!» – разгоралась симпатия пламенем, как костер в голове его. Только искры из глаз во все стороны! На каком-то круге несчитанном, он влюбился в нее окончательно. И красавица, и зажиточная, и работу имеет важную! Лучше сыщешь ли где в окрестности?! Говорить он стал ей признания! Громко прелести восхвалять ее! А пассажирам что – времена перестроечные. Может, думают, так начальством задумано! Приучают работать по-новому! И наглядно всем демонстрируют, как любить свой станок фрезерный или пресс гидравлический обихаживать!
Без помех покружил больной до ночи. Лишь в депо нашли его злые уборщицы и на улицу швабрами выгнали. Кемарнул он в подъезде, что рядышком. И, чуть свет, снова милой любуется. Говорит ей слова восхищения!
То ли снова вагон сильно дернулся, то ли что-то иное заклинило. Но больной закипел вдруг от ревности, как кастрюля на газе забытая. «Что ж тебя мужики нагло лапают?! А ты радуешься, вся довольная?! И катаешь толпу за денежки! Может, ты проститутка валютная?!» – пар пускал он со свистом и руганью. Возводил не по делу напраслину! Где ж сыскать-то в трамвае с валютою?!
И решил укрепить кассе нравственность! Стал поэму писать злободневную. Убедить ее силой поэзии отказаться от денег суетных, чтоб в покое мужчины оставили! Написал он все очень жизненно. И концовка вышла ударная, призывала всем кассам дать вольную!
Тает ночь, зарей стекая,
в реку будущего дня.
У билетных касс трамваев
безбилетных толчея!
Но его, прям из сердца творение, впечатлило ее не особенно. Она так же болтала угодливо: «Треньк! Да, бреньк! Треньк! Да бреньк!» – с пассажирами.
Возмутился больной наш нешуточно: «Власть тогда применю, свою жесткую!!!» Встал у кассы горою грозною. Объявил, что билеты навеки закончились! Мол, катайтесь теперь за бесплатно все! «Коммунизьма!!!» – трудящимся нравится. Касса тоже затихла испуганно, не перечила громко влюбленному. И затрясся трамвай по колдобинам, словно в светлое царство грядущее! Непорядок все ж обнаружили. На стоянке водитель прислушался, как мужик не платить агитирует за проезд на общественном транспорте! И связался срочно с милицией!
И наряд прилетел, не заставил ждать. Хоть с трудом, но скрутили голубчика. Наш больной защищался отчаянно! И кричал кассе искренне, чтоб простила его и надеялась! Погубил, мол, все глупой ревностью! Но вернется он, не задержится! Но менты даже дело не стряпали, получили уже извещение. Угостили пинком на дороженьку, чтоб лечился он лучше прежнего, соблюдал дисциплину больничную! И обратно с конвоем отправили.
Годы минули незаметно так. Лет десять-то с хвостиком кануло. И больной ел микстуры старательно, процедуры совсем не прогуливал. На успех медицины надеялся. Но случились в стране изменения. Перебои пошли с пропитанием. И врачи, посчитав всех здоровыми, отпустили гуртом на все стороны! Он пошел по маршруту прежнему. На скамеечку сел деревянную, ждет с любовью своей свидания.
И трамвай спешит, как прикормленный. Громко и весело тренькает! Дверь знакомая распахнулась лишь, он метнулся в вагон сизым голубем. Распахнул словно крылья объятия! Только кассы в вагоне не было! Продавала билеты в нем девушка! Она, с очень милой улыбкою, и выздоровевшего обилетила. Ему денег немного-то выдали! Заплатил, как кутнул, не пожадничал! Осторожно он стал все выведывать: «Где же касса моя нержавеющая? Где она, моя милая, прячется?! Мою ревность, как зуб, с корнем вырвали! Без опаски летит пусть голубушка! И прямехонько на грудь мою!»
А девица в ответ улыбается. Не иначе мужик прет знакомиться! И с намерениями, и с серьезными! «Да, я вместо нее, теперича!!! Не похожа разве ни капельки?!» Выздоровевший так и сел на место освободившееся. «Чудеса да и только! – думает. – Может, как из крутого яйца вылупляется скудный завтрак утренний, так может и из кассы произошла эта девушка!» Присмотрелся уже внимательней: «А похожа, похожа, негодница!» Стал он к ней с разговорами клеиться. У кино сговорился встретиться. Та и на ночь его оставила. Ночь – сомнений все крохи развеяла. Все сыскал, все нашел, любознательный. Быстро свадьбу сыграли ладную. Вскоре выучился он на водителя, по маршруту стал ездить с супружницей. И казалось бы, вот оно, счастье!
Но средь ночи трендякнет будильничек. Как трамвайная дуга в погоду дождливую, искру выкинет память дырявая и осветит забытое прошлое. Сразу вспомнит бочок ее ласковый, нержавеющий! Ясно-никелевый! И вздохнет грустно-грустно так! Ведь недаром твердит пословица: «Не ржавеет любовь первая!»
Автор: Владимир МЕЛЬНИКОВ-ГЕСС
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!
