- Она непременно меня вспомнит. Ну а как же, ведь я ей тогда так помогла... И мы с ней очень похожи, у нас даже один цвет волос! — Лия Фёдоровна провела расчёской по неровно окрашенным волосам и с удовлетворением посмотрела на себя в зеркало.
— Если не учитывать, что ты её старше лет на десять, — с сомнением произнесла я. — Не знаю, но как-то странно это все.
— Что странно-то, не пойму. Она мне доверила посидеть со своей дочкой. Не кому-нибудь другому, а именно мне. Почувствовала, что я добрая, вреда не принесу. Она это сразу поняла. Какая умная и проницательная женщина!
— Но когда это было! Пятнадцать лет назад и на двадцать минут. И разве может хорошая мать доверить своего ребёнка абсолютно незнакомому человеку, чтобы сбегать в магазин?
— Ты ничего не понимаешь. Она — моя любимая актриса драматических ролей. Только одинокая. Ничего, ей просто мало достойных людей встречалось, — Лия нанесла тени а-ля женщина-вамп. — И не заставляй меня нервничать, я и так волнуюсь, такая встреча предстоит.
— Зачем же так сильно «штукатуриться»? — поморщилась я. — Лия, ты же не на театральной сцене в главной роли.
Но Лия Фёдоровна не собиралась отказываться от «творения красоты» и вдохновенно накладывала макияж.
— Ах, понимала бы ты что! Я — женщина видная, значит, меня издалека должно быть видно, — пояснила она и вернулась к обсуждению любимой актрисы. — Мы с Фаиной так похожи, а она не выходит из дома без макияжа. И потом, работа в театре накладывает свой отпечаток. Я уже двадцать пять лет театру служу!
— В качестве гардеробщицы, — напомнила я ей безжалостно.
— Театр начинается с вешалки. Я вдохновляю гостей и создаю им настрой.
— Лия, ты неисправима, — я махнула рукой и присела на кровать. — Ладно, буду молчать. Это твой вечер.
Лия Фёдоровна долго примеряла шляпки и обвешивалась бижутерией. Потом придирчиво осмотрела себя с ног до головы: — Вот так хорошо. Ой, надо было не обедать, а то живот выпирает.
— Ну, Лиечка, если бы ты даже и не съела картошки, он бы все равно меньше не стал, — заметила я.
— Фу, какая ты грубая. Нет в тебе природной деликатности, утончённости. Все попрекаешь да критикуешь. Вот Фаина по натуре своей женщина ранимая и другим слова плохого не скажет.
— Правда — это не всегда плохо, — сказала я. — Зато ты будешь знать, что лишнего тебе лучше не есть.
— Хватит! На какую-то не высоко духовную тему мы сейчас с тобой говорим.
— Какая жизнь — такие мы, — виновато произнесла я. — А что, если она все же тебя не вспомнит? Пятнадцать лет прошло.
— Опять ты про своё. Что за пессимизм? Я вот помню все. Каждое мгновение. Как Фаина взглянула на меня и попросила постоять с её дочкой. Разве я могла отказать? Крепко взяла Элю за руку. Она пыталась вырваться, тогда я стала с ней разговаривать. Ты же знаешь, я отлично лажу с детьми. Они меня слушаются. Это был очень ответственный момент в моей жизни. Ведь если бы что-нибудь с Элей случилось, жизнь Фаины пошла бы совсем по-другому. И если бы тогда у магазина стояла не я, а кто-нибудь другой, с дурными мыслями, что бы было — подумать страшно. Но именно мне было суждено оберегать этого ребёнка. А потом она вышла, такая воздушная, с улыбкой. Эля побежала навстречу маме, а я следила за тем, чтобы она не упала. Как благодарна Фаина мне была! Ты ведь знаешь...
— Да знаю я, знаю! — воскликнула я. В тысячный раз слушать одну и ту же историю у меня не было желания.
Но Лия Фёдоровна строго оборвала меня, сказав, что перебивать — невежливо и что-то про воспитание, и продолжила:
— В благодарность Фаина купила мне шоколадку. Молочную. Мою любимую. Словно знала, что именно такую я и люблю. Родственные души, я же говорю. Я следила за её судьбой, когда она уехала из нашего города. Ах, какой успешной и знаменитой она стала! И сколько слухов породила. Но я уверена, что в газетах про неё пишут гадости, это все неправда. Она чистая. Такая же, как и я. И грустная. От одиночества. Но лучше без мужчины, чем с таким, как отец Эли. Лучше беречь себя.
— Беречь? Для кого, Лия? Ты же, кроме себя, никого не замечаешь.
— Да, такие вот мы, видные женщины. Это такой труд, всегда хорошо выглядеть. Между прочим, моя роль в театре недооценена. — Лия заколола булавкой разъезжающуюся на груди кофту, надела туфли со стёртыми набойками и обильно подушилась. — Я готова. Королева выходит из дома! Так волнуюсь...
— Не переживай, она обязательно тебя вспомнит, — пообещала я Лии Фёдоровне, чтобы хоть немного успокоить.
...После спектакля банкетный зал заполнился гостями. Все ждали её — заехавшую сыграть в антрепризе Фаину. Она начинала в этом театре, но однажды уехала за лучшей долей и большими ролями, забыв попрощаться. И вот спустя пятнадцать лет, помолодевшая и дорого одетая, почтила вниманием городок.
— Фаина, такая честь принимать вас в нашем театре. Для нас это честь... Кажется, я повторяюсь. В общем, выпьем, — пытался связать слова режиссёр театра.
Фаина сверкала и блистала. Лия пыталась поймать её взгляд. Она не сомневалась в том, что Фаина её уже вычислила в толпе и, конечно же, вспомнила. Просто подходящего момента не было, чтобы подойти. Лия Фёдоровна решила взять инициативу в свои руки. Ведь Фаине наверняка наскучили эти приставучие людишки с просьбами об автографе. Намереваясь освободить её из этого гадкого круга, она подошла к королеве сцены и произнесла:
— Фаина... — Ей казалось, это прозвучало достаточно громко. Хотя её дрожащий голос был скорее похож на блеяние.
— Фаина... — Лия Фёдоровна была женщиной упрямой и повторила попытку.
— Что? Кто это? Вы кто? — Фаина обернулась и, возвышаясь на огромных каблуках, посмотрела сверху вниз на Лию.
— Я — Лия Фёдоровна. Главная гардеробщица этого театра, — сказала та важно.
— А... — только и ответила актриса.
— Ещё я вам помогла. Мы когда-то были хорошо знакомы, помните? И вообще мы очень похожи. Хочу предложить свою дружбу. Я знаю, что вы не здесь живете. Но мы могли бы созваниваться, делиться секретами, — Лия, не моргая, говорила быстро-быстро давно заученный ею текст.
— Что? В этом театре помимо странных гардеробщиц ещё есть шампанское? — Фаина резко отвернулась, вытянула руку с бокалом и получила желаемый напиток.
Лия Фёдоровна так и осталась стоять с открытым ртом, не моргая. Её облили ледяной водой, и холод стал проникать в сердце, губя любовь и стирая память. Она так бы и не шевелилась, если бы не проходящая мимо прима их театра.
— Лиечка Фёдоровна, как удачно! Ой, какая у вас красивая брошь. Вот вам моя собачка, только вам я могу доверить её подержать. Она не кусается, только дрожит. Я на пять минут отлучусь. — Прима скрылась за колоннами.
А бедная Лия Фёдоровна снова стала ощущать внезапно нахлынувшие тёплые чувства. Она держала любимую собаку их главной актрисы. Крепко стиснула её в объятиях и закрыла собой ото всех. Она понимала важность момента — сохранить жизнь этого маленького существа, зависящего сейчас только от неё.
— Не кому-нибудь, а именно мне она её доверила, — позже делилась со мной Лия. — Я знала, что нравлюсь ей. Она такая вежливая, всегда здоровается. Мы так похожи!
— Чем? — вздохнула я. — С ней-то?
— Как же, мы обе — женщины с шармом. Не красавицы, да. Но какая у нас харизма! Это важнее внешней красоты, уж поверь. А эта приезжая артистка Фаина, должна сказать, сдала за пятнадцать лет. Подурнела. И играла она не в пример нашей приме. Она лучшая! Куплю себе такую же вишнёвую помаду, как у неё. У подруг должно быть что-то объединяющее.
— Ох, Лия! Когда же ты начнёшь жить своей жизнью, а не копировать выдуманных друзей, — покачала я головой.
Лия взглянула на меня с недоумением. Она сделала вид, что не понимает, о чём я. Или и правда не понимала...
— Но ведь ты не выдуманная, — возразила Лия. — Всегда меня слушаешь — всем интересны сплетни звёзд. И я к тебе снисходительна, рассказываю вот. Я же с ними каждый день общаюсь. Я — важный человек. Ты куда? — испугалась она, видя, что я засобиралась. — Подожди, это ещё не все. Хоть ты талантами особыми не наделена, но это ничего. Не уходи, прошу...
И я осталась сидеть, составляя компанию Лии Фёдоровне, которая когда-то провалила вступительные экзамены в театральный институт. Ведь она совсем одна, даже пожалеть её некому...