-Я все понимаю, уважаемая Лиза, но вы тоже поймите меня правильно. В моих кругах не приняты эти обряды, у нас это очень просто и очень спокойно воспринимается. Сошлись два взрослых человека, по взаимной симпатии сошлись, заметьте, ну и славно, к чему вся эта помпа… Посидели между своими, отметили легким вином, фруктами, поговорили, да и все. Жизнь длинная, сходиться, сотрясая воздух, расходиться так же зачем? Просто пути людские, как тропы, идут паралельно, потом вдруг соединяются, а потом снова врозь. Только и всего… Вы со мной согласны?
Лиза тогда оказалась согласна. Да и противиться энергичному напору будущего зятя она не считала нужным - зачем? Нравится им так, комфортно - да ради Бога, были бы счастливы, да жили бы в мире. А свадьба… Это и правда, всего лишь обряд. Сколько дочка с зятем прожили у них после так называемой свадьбы - месяца три? И все это время они жили только так как хотели - вставали к часу, долго бродили по окрестностям, куда-то уезжали на пару дней, возвращались, и снова бродили, уходили на сутки на пленэр, и почти не интересовались жизнью семьи и дома. Уже через пару дней Лиза поняла, что ее первое впечатление о сходстве зятя с Никодимом было обманчивым - внешне он, конечно, был похож, но… это был совсем не Никодим. Немного чудной, странно взбалмошный для своих лет, обидчивый и капризный, он крутил Снежей. как хотел, но дочка ни взглядом, ни словом не показывала свое неудовольствие, ей в муже нравилось все. И матери надо было молчать тоже…
…Лиза сидела так, как ей велели - вполоборота, задумчиво глядя в окно. А дочка с зятем наперебой шуровали кистями по холстам - это у них такая игра - кто нарисует этюд с матерью быстрее и точнее. Лиза бы в жизни не согласилась на это - к чему переносить на холст ее совсем постаревшее лицо - но Снежа так просила, что она не устояла. Она вообще мало что могла не позволить дочери, а тут такая мелочь. Да еще перед отъездом. Пусть их…
А за окном играл красками осенний закат… Он был похож на разлитый по синему бархату апельсиновый сок - такой же яркий, сочный, ароматный и отчаянный, вот только отжали его из целого вороха спелых апельсинов, и кто-то неосторожный - раз, и опрокинул баклажку, вылил все это богатство и разлилось оно густо и плотно, даже не промочив бархат. И в этом соке почти утонуло все, что Лиза привыкла видеть за окошком - тонкие ветви белых акаций, призрачный силуэт катера, дальний причал.
- Мам, ты бы видела сейчас себя! У тебя волосы пылают, прямо как закат этот! Я и не знала, что ты можешь быть такой красивой. Смотри!
Снежа подскочила к матери, сунула ей холст. А там нежный профиль грустной женщины казался нереальным и эфемерным, у окна сидела печальная белокожая фея с устало опущенными уголками рта, угловатыми скулами и длинными ресницами на чуть опухших веках. И она была бы совсем незаметна на фоне ярко-апельсинового моря, если бы не пламя ее волос, приподнятых вверх над тонкой шеей. И эти волнистые волосы горели таким огнем, что от него мерк закат, казался пресным и смутным.
- Не знаю, что там написал муж, но эту картину я заберу с собой. Повешу в спальне, она мне будет напоминать о тебе. Ну, не грусти, мам!
Лиза сдержала слезы и улыбнулась. Она гладила дрожашими пальцами испачканный краешек холста, смотрела как оранжевое пламя окрашивает кончики ее пальцев и думала только об одном. Вот и Снежа покидает ее… Самая лучшая, самая любимая, кровиночка… Вот и покидает… И снова она одна!
- Уважаемая Лиза!
Чертов зять называл ее только так, Лизу сначала дико бесило эта фраза, но потом она привыкла и перестала замечать ее. Она посмотрела на холст, который ей совал Александр и вздрогнула. На его холсте ожили, по другому и не скажешь, две женщины. Рыжая и светлая, одна старше, другая совсем юная, с абсолютно одинаковым взглядом чуть ведьмачьих глаз и с совершенно одинаковой тайной, колдовской улыбкой. Они смотрели из глубины холста, чуть усмехаясь, и от их совершенно живых лиц шел по коже холодок. Александр, чуть прищурившись, смотрел на реакцию матери и дочери, а они застыли, не в силах оторваться от картины, даже не шевелились, как каменные. И было не понятно, где они более живые - там или здесь.
- Эту картину вы, уважаемая Лиза оставите у себя. Вы же не против? Она будет напоминать вам о дочери, и о вашем абсолютном единении душ. Мне иногда кажется, что я разрываю сиамских близнецов. И мне от этого становится плохо.
Снежа отмерла, подошла к мужу, шутливо хлопнула его по носу.
- Не выдумывай. Мы с мамой, конечно, близки, но ты перегибаешь палку. А за картину спасибо. Никогда не думала, что ты меня видишь таким привидением. У нас уже есть такой художник, пишущий привидения. Ты будешь вторым...
…
Последние часы перед отъездом дочери, Лиза провела в странном отупении, она, вроде, ходила, что-то делала, собирала какие-то пирожки и яблочки в дорогу, но совершенно без памяти, как автомат. И пришла в себя только тогда, когда лицо дочери - беленькое, свежее, радостное, высунулось из окошка машины, и маленькая ручка помахала на прощание. Тогда Лиза с воем бросилась в пыль чуть ли не под колеса, вцепилась в перламутровый глянец, да так, что побелели кончики пальцев, и так замерла. И почти не помнила, как Сергей оттащил ее от машины, как извиняюще покачал головой, показав - уезжай, мол, и как долго увещивающе гудел Лизе на ухо, укоризненно покачивая головой. И уже вечером, махнув понесенную мужем рюмку коньяка, она подошла к забытой на столе картине, поставила ее, уперев на тяжелый подсвечник, села напротив и так просидела часа два, не отрывая глаз от полупрозрачного лица дочери. А когда легла спать, то перед ее закрытыми глазами медленно плыли лица - Снежа, Сима, Никодим. Такие любимые, и такие потерянные ею навсегда.
…
- И даже не пытайся там появиться, мам! Прямо вот погоню поганой метлой, честно говорю. Нет тебе больше там места. Живи уже нормальной жизнью, хоть в старости. Набегалась…
Алиса отчитывала мать так, как будто она имела на это полное право. Они с Верушкой уже собрались, сидели у рюкзаков, ждали машину. Антон метался по дому с видом раненного зверя, но Алиса стояла намертво - ехали в скит они вдвоем. Именно так, как ей казалось, все получится, только так. Это их крест на двоих, однажды она не справилась, теперь обязана выдюжить. Иначе ничего не выйдет. Лиза понимала ее…И она была с ней согласна.
- Фото внучки мне вышли. Сима разрешит, думаю, должна разрешить. Не забудь.
Алиса кивнула, поправила платок на голове уже дремлющей в машине Верушки и отвернулась к окну.
… А осень красила деревья так. как она привыкла безумствовать на юге - не было цвета в ее палитре, который не горел бы огнем. Оранжевый, алый, бордовый - все пылало, поджигая море таким же пламенем, и этот пожар снова сжигал Лизину жизнь - уж который раз…