Срединный коридор как достаточно широкий регион имеет все возможности стать относительно автономным игроком в мировой политике. После окончания холодной войны Южный Кавказ, бассейн Каспийского моря и Центральная Азия стали областями внимания западных геополитических стратегов, которые признали их важность для международных отношений, выходящую за рамки богатых энергоресурсов региона. Однако в конце первого десятилетия нового века в этом стратегическом взаимодействии наступил перерыв. Теперь, полтора десятилетия спустя, интерес со стороны Госдепартамента США, политиков и советников в Вашингтоне возродился, что сопровождалось новой поддержкой Европы, которая до сих пор была умеренной.
На фоне интенсификации дипломатических и экономических обменов между Китаем и «пятеркой» стран Центральной Азии, о чем свидетельствует недавний саммит в Сиане, значение Среднего коридора, протянувшегося через Каспийское море, в последние годы неуклонно возрастает. Менее заметным был второй Экономический форум ЕС-Центральная Азия, который проходил в Алматы одновременно с встречей в Сиане. Таким образом, Европейский союз подписался под признанием Срединного коридора как возможного противовеса зависимости от инфраструктуры, в которой доминирует Россия. Встреча в Алматы является показателем стратегического направления политики ЕС, принятого Советом Европейского Союза в июне 2019 года, направленного на развитие более тесных связей со странами Центральной Азии. Эта стратегическая политика сосредоточена на устойчивости, включая безопасность границ и окружающую среду; на процветание, особенно на «устойчивую связь» и на содействие региональному сотрудничеству.
Роль Азербайджана, Казахстана
Этот новый акцент с Запада пересекается со стратегическим видением, отстаиваемым двумя ключевыми странами, Азербайджаном и Казахстаном. Это связано с тем, что эти государства, играющие ключевую роль в реализации Срединного коридора, стремились содействовать автономному развитию Южного Кавказа и Центральной Азии. Азербайджан, в частности, играет важную роль, учитывая его географическую связь, соединяющую Европу и Азию, и его статус критической транспортной и логистической точки опоры в структуре Срединного коридора.
Основным катализатором оперативного запуска Срединного коридора стало активное двустороннее сотрудничество двух стран с 2017 года. С тех пор это двустороннее сотрудничество было преобразовано в многостороннюю платформу для содействия региональному развитию, способствуя трансформации геоэкономического ландшафта. Срединный коридор превратился из геоэкономического проекта в политически значимый транзитный маршрут.
Трансформация моделей международной торговли после начала конфликта на Украине подчеркнула важность Срединного коридора. Доказательства его растущего значения очевидны в количественном выражении: объем грузовых перевозок по нему увеличился вдвое только за последний год, но все еще остается относительно низким в абсолютном выражении.
Устремления Китая
Преобладающий нарратив, изображающий Срединный коридор как компонент китайской инициативы «Один пояс, один путь», неверно истолковывает точку зрения Пекина и игнорирует его собственное стратегическое измерение. На самом деле приверженность Китая Срединному коридору меркнет по сравнению с ресурсами, которые он направил на другие транзитные маршруты (северный маршрут через Россию и южный морской маршрут), являющиеся неотъемлемой частью ОПОП. Продолжающееся продвижение Срединного коридора, несмотря на препятствия, на самом деле символизирует стремление более широкого региона Южного Кавказа и Центральной Азии к политической и экономической автономии.
Несмотря на похвальные успехи в развитии критической инфраструктуры, такие как создание Азербайджаном современного мультимодального порта Алят, признание западными державами стратегического значения этого маршрута еще не вылилось в пропорциональную поддержку его расширения. Для этого потребуется более глубокая стратегическая приверженность западных держав, сопровождаемая увеличением многосторонних инвестиций. Если Срединный коридор будет разработан заблаговременно, он может послужить каналом для освобождения Центральной Азии от влияния России, которое продолжает сокращаться.
Историческая склонность России оказывать давление на страны Центральной Азии и ее контроль над энергетическими рынками могут объяснить сдержанность Китая в отношении Срединного коридора. На саммите в Сиане, например, Пекин рекламировал давно запланированный маршрут через Кыргызстан в Узбекистан, откуда, теоретически, через северный Иран и Турцию в Европу. Несмотря на то, что Транскаспийский международный торговый путь (ТММТ) — более масштабный проект, наиболее важным сегментом которого является Срединный коридор, — изначально рассматривался как альтернативный маршрут для китайских товаров и товаров из Юго-Восточной Азии, поставляющихся в Европу. Пекин, похоже, никогда не хотел рассматривать это как часть BRI на практике.
В частности, китайские инвестиции в TITR, и особенно в Срединный коридор, отстают. Это связано с тем, что Китай рассматривает Срединный коридор главным образом как канал для расширения своего влияния в Центральной Азии. Он не решается расширить поддержку, которая может привести к любому вызову его собственному положению в геополитическом равновесии. Он стремится склонить регион в свою сторону другими средствами.
Изменившиеся обстоятельства, создающие новые возможности, теперь дают и TITR и Срединному коридору реальный потенциал для автономного экономического развития и интеграции на Южном Кавказе и в Центральной Азии. Это было бы особенно актуально для Южного Кавказа, если бы Армения воспользовалась нынешней возможностью для заключения всеобъемлющего мирного договора с Азербайджаном.
Западные интересы
Стратегические шаги Запада могут увеличить торговые потоки через Срединный коридор. Эти увеличенные потоки могли бы гарантировать надежную поставку основного сырья в ЕС, одновременно способствуя региональному экономическому развитию и интеграции. Конечным результатом будет реконфигурация экономической географии региона до грядущего распада и краха нынешней международной системы, который можно предвидеть в начале/середине 2040-х годов.
В этой долгосрочной перспективе Срединный коридор может превратить более широкий регион, от Южного Кавказа до Центральной Азии, в относительно автономного актора мировой политики, т. е. не только в объект великодержавных капризов, но и в объект, способный создавать свои обстоятельства. Такое развитие событий могло бы не только стать катализатором более полной геоэкономической трансформации более широкого региона — Южного Кавказа, региона Каспийского моря и Центральной Азии, — но также, в конечном счете, повлиять на реконфигурацию глобального баланса сил, которая уже происходит.
Эта реконфигурация уменьшит наступающую гегемонию Нового тройственного союза Китая, Ирана и России. Поэтому это было бы в интересах Европы, Великобритании, США и стран Индо-Тихоокеанского региона. Из этого следует, что страны Индо-Тихоокеанского региона должны прилагать больше усилий в поддержку TITR и, в первую очередь, Срединного коридора.
РОБЕРТ М. КАТЛЕР
