Начало истории >>
- Ах, ты, мерзкое нечистое отродье! - Иван замахнулся на сына ремнем. - Да я тебя на лоскуты!
Он закашлялся, поперхнувшись слюной.
Микола, воспользовавшись заминкой, ужом проскользнул у отца между ног и выбежал из дома. И хоть скула, на которую до того пришелся удар кулаком, уже начала опухать, мальчишка бежал довольный по улице. На этот раз ему удалось избежать ремня, и теперь до вечера он дома не появится.
- О, Найденыш, как жизнь? - окликнул его Сава. Они дружили с малых лет, и Микола не обижался на это прозвище. Его действительно нашли на поле темной туманной ночью. Мама говорила, что спасла его от неминуемой гибели, отогнала кикиморку, порывавшуюся его кровью полакомиться.
- Опять получил, - он потер горящую щеку. - Батя сегодня не в настроении.
- Да он у тебя всегда не в настроении. Тебя колотит, мать твою колотит. А чё ты на этот раз натворил? - Сава наконец-то вышел со своего двора и протянул руку для приветствия.
- Да ниче. Это вообще не я. Не знаю, почему он считает, что вся ерунда, которая у нас приключается - моих рук дело. В этот раз весь погреб лягушки заполонили. А я туда даже не спускался! Мне все чудится, что там кто-то за мной наблюдает!
- Дела-а, - потянул Сава. - Погнали на речку тогда, пока мои не спохватились. А то отправят ещё коров пасти, а мне жуть как не хочется этого.
***
- Выпорю! На улицу выгоню! В лесу оставлю! Уж лучше ему не показываться мне! Паршивец! Это ты его притащила! Это ты виновата! Своих детей не родила, чужого захотела! - бушевал Иван.
- Захотела! Не трожь Миколушку! Ничего он тебе не сделал! - кричала в ответ Авдотья.
Микола приотворил дверь и стоял на цыпочках подслушивая, готовый в любой момент сорваться с места, будто птичка, и упорхнуть как можно дальше от родного дома. Он ненавидел отца, а тот в свою очередь ненавидел приемного сына. Ненависть их была обоюдная, но Микола никак не понимал, почему отец вечно лает на него, будто дворовая собака.
Мальчишка-то был покладистый, пока его колотить не стали. С тех пор просто убегает и прячется где-нибудь весь день, ждет, пока отец напьется и спать упадет на тахту. Авдотья с общей кровати его давно выгнала. Сказала, что не будет под одним одеялом с сыноненавистником жить.
Послышался удар и вскрик Авдотьи. Микола напрягся. Он понимал, что если сейчас забежит и попытается мать от побоев защитить, то потом только утром очухается. У отца руки словно молоты. Одним ударом может весь дух вышибить.
А так, бог даст, пошумит чутка, и успокоится.
- Полдня сегодня лягушек из погреба доставал. А этот паршивец врет и не краснеет, что не он их туда насовал. А кто? Как они там оказались? Из земли, что ли, вылезли?
- Да может и так! Когда бы ему этой ерундой заниматься. Десять годков – не маленький! Знает, что ты бушевать будешь. Он мне утром корову доить помогал, потом воду таскал. Некогда ему было этих лягушек ловить. Не серчай попусту.
Авдотья пошла к выходу из дома и увидела притаившегося в сенях Миколу.
- Иди, сынок, погуляй еще, отец злой пока, - шепотом попросила она, чтобы Иван ничего не услышал, и погладила ребенка по светлой голове.
- Он всегда злой, - пробурчал Микола. – И постоянно нас колотит. Вот бы его не было!
Авдотья испуганно вытолкнула сына на улицу за дверь и быстро зашептала, поглядывая на дверь.
- Как это не было? А кто ж нас содержать будет? Ванечка только и делает, что работает. Наш кусок поля вспахивает, урожай собирает, на продажу отвозит. Не станет его, как мы вдвоем проживем? Не говори ты вещей таких. Вспыльчивый человек отец твой, надо смириться.
- Он не мой отец. И мириться с этим я не хочу, - надулся Микола.
- Тогда и я не мать тебе? – воскликнула Авдотья, а глаза у нее уже заблестели от слез.
- Мать. Но он мне не отец. Отцы не колотят своих детей! – выкрикнул мальчик, заметив раскрасневшееся от возлияний лицо Ивана, появившееся в окне.
Послышался грохот – это Иван кинулся к дверям, чтобы схватить наглеца и выпороть. Но Микола уже сорвался с места и исчез за калиткой.
- Только попадись мне еще раз на глаза, паршивец! – погрозил ремнем Иван и вернулся в дом.
Авдотья села на ступеньки и заплакала. Ах, каким хорошим был Ванечка в начале их семейной жизни. Работящий, любящий. А потом как детей она иметь не смогла, так словно с цепи сорвался. Срывался на ней, поколачивал. А идти ей, сиротинушке, совсем некуда. И смириться пришлось. Одно счастье – Миколушка появился. Да никак не признает его Ваня. Все отродьем нечистым кличет.
***
Уже темнело, а Микола сидел у воды и бросал в реку камни. Плюх. Поток унес появившиеся круги. Плюх. Стайка мальков испуганно юркнула за водоросли. Плюх. Плюх. Плюх.
Из камыша показались две лягушки и выпрыгнули к Миколе на колени.
- Пошли прочь. У меня из-за вас одни неприятности, - он смахнул их с колен, в надежде, что противные квакушки уберутся восвояси.
Но вместо того, что упрыгать как можно дальше, они начали издавать квакающие гортанные трели.
- Прекрасно. Вы мне теперь дифирамбы петь решили? – буркнул мальчишка. Он несколько раз слышал от матери слово «дифирамба», но значения так и не спросил, зато вставлял его почти всегда, когда мог, пытаясь показаться образованным.
За рекой был лес, а за ним город. В городе были красивые дома, ходили наряженные люди и пахло жаренными сосисками и попкорном. В животе у Миколы заурчало. Он только дважды ездил в город, когда отцу нужна была помощь в выгрузке товара. В тот год у них народилось несколько огромных тыкв, которые Иван собирался продать на ярмарке.
Миколу тогда в первый раз не ударили на людях, хотя он видел, что у Ивана прямо-таки руки чешутся, потому что сын уронил на плитку один кабачок и тот треснул. Кто такой купит теперь?
- Я его приготовлю нам на ужин, - быстро пробормотал мальчик, но отец уже отвернулся, натянув на лицо искусственную улыбку для новых покупателей.
В тот день они выручили очень много денег. Словно удача сама пришла и положила перед ними мешочек золотых. Отец, конечно, не признался, что очень рад, но отвел Миколу на одну из каруселей, буркнув, что мать просила это сделать. И купил ему горячую сосиску и квас. Было настолько вкусно, что мальчик не мог поверить своему счастью.
А потом, на следующий год, когда ему исполнилось восемь, начали происходить разные непонятные вещи. То лягушки в погребе оказывались, то в коровнике в сене обнаруживался выводок змеенышей. А было раз, что на утро отец во всей своей посуде нашел по ящерице.
И если змеи были поняты, как каверзны судьбы, то появление ящериц отец списал исключительно на сына. Ему тогда знатно влетело. Хотя мальчик даже не понял за что.
И вот сейчас Микола сидел на берегу речки уже в окружении трех лягушек, двух ящериц и в воде бултыхался один тритон.
- И чего вам по своим делам не ходится? Я что, медом намазан? – буркнул Микола, рукой отгоняя от себя надоедливую живность. И тут вдруг на камне рядом с собой увидел гадюку.
Мама всегда говорила: увидел гадюку – замри и не дергайся. Бежать нельзя. Размахивать руками тоже.
Так мальчик и замер, с ужасом смотря на змею. А та заползла к нему на коленки и свернулось клубочком, будто котенок. Погреться, наверное, захотела.
И никого не позовешь ведь, любое движение, и ты укушен.
- Пожалуйста, отпусти меня, мне домой пора. Стемнело уже. Скоро русалки на сушу полезут, - взмолился мальчик едва слышно. – Оставь меня, гадючка.
Змея подняла голову и посмотрела Миколе в глаза.
- Дай мне домой уйти, - попросил Микола, едва дыша.
Гадюка кивнула и сползла с колен, отползла обратно на камень и продолжила смотреть на ребенка.
- Вот ведь диво дивное, - перестав бояться, пробормотал Микола. – Неужто слушаешься ты меня?
Змея дернула хвостом. И мальчик понял, что не слушается.
- Я, я пойду, - сказал он, медленно вставая с камня.
Гадюка продолжала наблюдать, как уходит Микола. А тот, в свою очередь, во все глаза смотрел на змею. Отойдя достаточно далеко и осмелев, мальчик выкрикнул:
- Лучше бы ты к Ивану пришла. А не ко мне.
И вот тут пустился на утек, так что пятки засверкали. Он надеялся, что был достаточно далеко, и змея не успеет его догнать.
Впотьмах он прокрался в дом мимо тахты, стоящей в сенях, на которой храпел отец, на цыпочках дошел до кухни и вытащил из печи остывшие щи. Матушка специально не убрала их. Оставила две ложки для него. Еще и ломоть хлеба рядом положила.
Микола быстро поел и, услышав скрип тахты, задрожал от страха и ринулся вверх в свою комнатку на чердаке. Запер дверь и прислонился к ней. Он радовался, что дом большой. Чердак, второй этаж со спальней матушки и первый, где кухня и сени. Отцу в наследство достался этот дом. Его семья зажиточная была. Поговаривают, что даже ведьмы в роду были, и такой дом наколдовали. Но никто особо в это не верит, просто судачат.
Заперся Микола на щеколду, привалился к двери и тихо заплакал. Ему жалко было матушку, которую отец поколачивает. Было жалко себя. А вот отца он ненавидел.
- Вот бы, и впрямь, змеюка сегодняшняя покусала его, - злобно бросил мальчик, падая на кровать.
А вот и долгожданное продолжение! Как думаете, что же за мальчик такой Микола?
Если вы еще не подписаны - обязательно подпишитесь, чтобы не пропустить продолжение!
