- Монашка идет – испуганно крикнул Вовка и показал рукой на проселочную дорогу. Там, рядом с леском, шла, опираясь на палку, женщина в темной одежде и черном платке, повязанном низко на глаза. Сзади спины, болталась котомка на тоненьких тесемочках.
- Вот несет же ее сюда, - Вовка слез с забора и, свистнув, понесся домой с ребятами. Встречаться со старой каргой он совершенно не желал и в душе немного боялся ее. Отчего, он не понимал. Но какой - то волнующий душу озноб, пробегал по всему его маленькому телу, заставляя его дрожать, как осиновый лист на ветру и ноги не слушались. Вот и теперь ребята быстро скрылись в своих домах, а он отстал и, медленно переставляя тяжелые, налитые свинцом ноги, шкандыбал, подскакивая на ходу, к своему сараю, чтобы укрыться. Батька как то рассказывал, что живет она в лесу, одна одинешенька и волки охраняют ее избушку. А вдруг она ведьма? Не зря же местные тетки постоянно бегают к ней. Зачем?
Наверняка зелья разные просят.
Он закрыл ворота заглушкой и подсматривал за улицей в щелочку.
Монашка вскоре показалась на дорожке и, проходя мимо дома, повернув голову в его сторону, посмотрела прямо на щелочку сарая. Вовка вздрогнул и онемел. Ему казалось, что старая ведьма смотрит ему прямо в душу, сжигая нутро своим воспаленным взглядом. Внутри все горело. Страх окутал его с ног до головы и мешал сдвинуться с места. Когда он пришел в себя, спина его затекла и он еле выпрямился. Выровнял дыхание, посидел немного с Жулькой, вьющейся у ног и убежал в дом.
Там мать разговаривала с отцом.
- Ишь ты, цветок ей не понравился. Выкинь говорит его в Бердянку. Ты посмотри тока какой он красивый, листья налитые, такой здоровый, красота просто. Стоит, а я любуюсь. Все бабы завидуют мне, просят оторвать пасынки, а я не даю. Неча цветок портить. А то еще завянет. Мне его Лизка и так еле еле отдала.
- Марта зря баить не станет. Выбрось его. – Отозвалась с печи бабка.
- И ты туда же, сказала нет, значит нет. Че пристали к красоте? Делать неча?
- Ну, сама знашь, че делать надо. Чего спрашивашь?
- А, ну тя, - ответила мать и стала разливать суп в плошки. – Вовка, обедать беги, носишься цельный день не известно где. Вон опять дыру в штанах сделал. Мать зашивай теперича. Заплаток не наберешься, - она перекинулась на сына.
- Чего ты раскудахталась с утра? – прошамкала старая бабка. – Орет и орет, иди кась вон грядку прополи, пыл от и уйдет. Где стакан! Завари мне лучше травку, что Марта принесла.
Мать пошла наливать кипятка, бурча себе под нос. Она была недовольна. В такие минуты ее лучше не трогать.
- Сдался ей этот цветок, - возмущался отец.
А мать еще больше стала за ним ухаживать. Назло всем. Она поливала его каждый день теплой водичкой, гладила листочки и сдувала пылинки. Он рос, наполнялся силой, и выпустил к зиме первые бутоны цветочков. И однажды утром мать всплеснула руками.
- Гляньте –ко диво какое, красота, а вы в речку его хотели, ироды, - она охала рядом с цветком, бегая возле подоконника в одной ночной сорочке. И правда на фоне белого окна, крепко подернутого узорами мороза красовался алый бутон в яркой зелени листьев. Мать нарадоваться не могла, проходя мимо цветка, улыбалась и настроение ее было отличным. Даже Вовку отпустила гулять раньше обычного. И за разбитую чашку не наказала.
Второй цветок открывал свои лепесточки и на подоконнике горели уже два ярких бутона.
Вовка вернулся домой возбужденный. Он целый вечер катался на санках с горы вместе с товарищами. Ох и весело было им с Петькой, когда Колька с Семкой перевернулись. Все в снегу, с красными от мороза щеками бежали они обратно на гору. И снова бросались вниз, рискуя нырнуть с налету в глубокий сугроб. Но это не останавливало ребятишек. Вовка оживленно рассказывал это бабуле, сидя рядом с ней на печи. Отогревался. Рядом лежало пальто, мокрое от снега и варежки с валенками, сушились здесь же. Бабулька смеялась в кулачок, будто сама неслась с крутой горки, а может, вспоминала свое далекое детство.
Ночью Вовка стал кашлять.
- Ну, вот, накатался, постреленок! – думала про себя мать. – Утром травами отпою.
Целый день она поила Вовку отварами, но к вечеру ему стало только хуже, он горел и бредил, а цветок распустил сразу два алых цветка, густых, мясистых и ярких. Только никто уже на них не смотрел. Беда закрывала глаза на их красоту.
Отец приехал от Марты злой, понурый...
- Собирай Вовку, быстро. Вещи ему сменные положи, да сала из погреба достать надо. Он положил в корзинку банку меда, квашенную капустку, грибочки, картошки мешок и два свежеиспеченных каравая.
- Куда столько? – спросила мать, жалеючи продукты.
- Цыть баба. тебя не спрашивают.
Он бережно уложил Вовку в сани, укрыл его тулупом. Снова заскочил в дом и вынес цветок.
- Ты что? – Мать начала было причитать, но увидев взгляд отца, только сжала руку и прикрыла кулачком рот, чтобы не зарыдать. знала: отца злить не надо, плохо будет всем.
Вовка очнулся в старой избушке Марты. Она сидела у камина и пряла пряжу, напевая заунывную песню. Горела лучина и свет ее плясал неясными тенями на стенах избушки свой зловещий танец...
Малец испуганно дернулся на лежанке. Бабка ощутила его движение, встала и подошла к нему.
- Вот, горемыка и пришел в себя. - она положила ему свою руку на голову.
Вовка напрягся всем телом, хотел бежать, но сил не было.
- Ты чего? Боишься меня? Зря. Я тебе плохо не сделаю.
- Где мамка? - Спросил он, обливаясь потом.
- Мамка дома, тебя ждет, когда ты поправишься. Вот отец приедет и заберет тебя домой. А пока на вот пей. А то гляди, какой мокрый стал от натуги. – Она напоила его теплым чаем с брусникой и морошкой. Дала кусочек сахара. Вовка повеселел.
- А тебе не страшно жить тут одной? – Спросил он.
- Страшно жить среди врагов, а тут у меня врагов нет. Да и кому я нужна.
- А говорили, что ты с волками дружишь и они, охраняют тебя.
- Может быть, а ты спи. Я тебе сказочку расскажу. – И она начала, протяжно растягивая слова, свой длинный, длинный сказ. Он был о маленьком мальчике, который рос себе потихоньку, не понимая, что над ним нависла страшная угроза, беда неминучая, пришедшая из-за темных непроходимых лесов, от страшной, злой колдуньи Горгульи. Дальше Вовка уже сопел своим забитым носом и видел красочный сон, борьбу смелого отважного воина и красного огнедышащего дракона. Воин отрубал ему голову, а вместо нее вырастали другие. Не было сил у воина, он падал на землю и, рука уже не могла поднять меч, но матушка- земля поила его своими соками, наполняла силушкой богатырской, энергией трав и цветов. И поднимался воин снова на схватку с иноземным драконом, сметая его головы, а потом ухитрился богатырь и пронзил сердце врага своего своим мечом. Закричал он страшным ревом, последний раз возвещая миру о себе, рухнул на землю, превратившись в кучку серого пепла. Один дымок поднимался в небо, унося с собой боль, зло и ненависть.
Когда Вовка открыл глаза, за окном весело щебетали птицы. Он их не видел, только слышал их радостные крики и пение.
- Что это они так веселятся? – спросил мальчик.
- Так ведь весна на дворе. Радость для всех.
- Уже?
- А ты как думал. Конечно. Почитай всю зиму мы с тобой тут прожили. И мне весело и ты здоров теперь. Завтра и папка приедет. Иди, дыши воздухом свежим.
Вовка вышел на улицу и яркое солнце весело встретило его, поглаживая своими теплыми лучами по щекам. Птицы щебетали, а вокруг виднелись проталинки, усыпанные первыми подснежниками. Капель дружно отстукивала барабанную дробь по бревну, стекая с сосулек, обвесивших всю крышу старой покосившейся избы, вытягиваясь все больше, образуя толстые наросты льда, брызгая водой в разные стороны.
Мать встречала Вовку со слезами на глазах. Обнимала его и целовала крепко во все места.
- Ну, вырос то как, цветочек мой, - потом прикусила губу, посмотрела на отца, он виновато отвел глаза в сторону, а потом вышел на улицу.
А было все просто. Отец любил в молодости двух девушек. Разрывался между ними как мог. Пойдет к Зойке, она веселая, красивая , нежная, только взбалмошная больно. Не знаешь, что ждать от нее в следующий момент. Мать его и предупреждала.
- Смотри, Федя, отчаянная она больно, невесть что сотворить может, опоит тебя травой привязчивой и будешь ты как телок за ней бегать о всю жизнь свою. Подчиняться ст… этакой. Бери лучше Олюшку, Степанову девку. Она хучь и не так баска, а тиха да спокойна, опять же из дому ни ногой. А та змеюка, что уж на сковороде. Гулять будет, помяни мое слово.
Болела душа Федора, уж больно нравилась ему Зоя, но посватался к Ольге. Хотя и она была красавица, только с русыми кудряшками на лбу, тугой русой косой, такими же светлыми бровями и лицо ее, как бы расплывалось в этой белизне. Голубые глаза не так привлекали его, как горячие карие очи Зои.
Но, дело было решено и, свадьба состоялась, на другом дворе. Зойка, на удивление, даже поздравить молодых явилась, подарила платок расписной Ольге, да его кто-то забрал себе в свадебной суматохе. Уж больно был ярким и красивым. Чьи- то ручки и прибрали его, а что: сунул за пазуху и все. Нет платка.
Жили молодые у Федора в доме. Ольга нравилась матери, покладистая, хозяйка хорошая, домовитая. Есть готовить, половики соткать, постирать, связать носки, варежки – все умеет. А Федор вроде и тут, но душой там, у Зойки. В скором времени родила она мальчика Петеньку. От кого? Все долго обсуждали этот вопрос в деревне, особенно бабы у колодца и ждали, когда он подрастать начнет. Вот тогда сходство быстрей обнаружится. Только за другими делами забыли об этом и Петька рос своим чередом, не возмущая спокойствия деревенских баб. Но Зоя держала свою обиду в душе, затаила ее и мечтала отомстить разлучнице по полной. А тут по случаю, побывав в городе у одной знахарки, притащила цветок невиданный, и отнесла его подружке Оли Лизке. Та обрадовалась, взяла цветок и вовсю хвасталась бабам своей диковинкой, выставленной на южном окне, чтобы солнышко ласкало его нежные листочки своими лучами. Те выпрашивали себе хоть один росточек, но Лизка твердо стояла на своем и держала крепкую оборону. А вот Ольге дала веточку. Теперь Зойка ждала расплаты, которая и наступила зимой. умысел ее был прост. Как только цветок зацветет, будет забирать силы ребенка, а не будет ребенка, нечем удержать Ольге мужа своего и придет к ней Федор сам. прибежит, как миленький. вот и будет у них семья: она, сынок Петька и Федор.
Федор разобравшись в деле с помощью Марты, пришел к Зойке с разборками. Та отпиралась в начале, а потом, осуждая и своего любимого и свою разлучницу, повинилась в своих грехах.
- Я же хотела тебя любить, чтобы ты с нами жил, чтоб Петенька тебя папкой называл. Вспомни наши жаркие ночи, вспомни свои слова , ты же любил меня. А она нас разлучила. Феденька! Милый! Любый мой! – Плакала она.
- Никогда тебе не прощу сына своего, зараза! Убирайся из деревни куда хошь, с глаз моих долой, а не то не ручаюсь за себя. – Он махнул по ней плетью так, что она взвыла. А она через день, собрав свои вещички, ушла из деревни вместе с Петром. Знала его нрав. Пока добрый он хорош, а вот злой!
--------------------
- Я к Петьке сбегаю, можно?
- А нет Петьки сынок, уехал он. – Торопливо произнесла мать.
- Куда?
- В город они с мамкой подались, лучшей жизни искать. – Она потрепала сына за волосы и отпустила его наконец, из своих объятий. – А я тебе сыночка, пельмешек наварила. Будешь?
Прошло много лет и Вовка попал служить в Афганистан. Был тяжелый бой. На земле лежали окровавленные бойцы, сердце их уже не билось. У живых силы были на исходе. А бой продолжался и продолжался. Петька истекал кровью, когда в окоп спрыгнули ребята и поволокли их на себе. Да и спасать уже было некого. Только троих и вынесли с поля боя. В санчасти, куда притащили их солдаты, Петьке оказали помощь, сделали операцию, вытащили осколок из груди и пулю из бедра. Он пришел в себя и долго вспоминал голос бойца, несшего его на своей спине, повторявший одну единственную фразу:
- Терпи солдат, терпи, будем жить.
- Это же Вовка, Вовка, нашелся. Друг мой, братишка, товарищ мой дорогой. Нашелся. – По щеке его катились скупые горькие слезы. – Сестричка, скажи, а где те ребята, что вытащили нас?
- А вон в соседней палатке лежит твой спаситель, его тоже ранили, но он дотащил тебя, не бросил.
- А что с ним.
- Нога.
Потом они встретились, сидели, обнявшись у костра и вспоминали детство.
- Куда ты пропал тогда.
- Уехали с матерью в деревню к ее тетке, там жили первое время, а мать замуж вышла. Только бил ее мужик этот. Забил однажды в пьяном угаре. А тетка меня к себе взяла. Потом армия. Афган вот. Надо же. Где мы с тобой встретились.
- А помнишь Марту, монашку. Как я ее боялся, а она оказалась доброй и хорошей. Меня вылечила. Я ведь тогда в бреду видел, как спасал тебя. Сам сюда попросился.
- Почему?
-Тянуло как то. Объяснить не могу, даже себе.
-Бывает, братишка.
Они сидели, крепко обнявшись, а медсестра, проходившая мимо, улыбнувшись сказала:
-Ну что, братья, нашли друг друга?
-А мы друзья, не братья.
-Надо же, а похожи, как две капли воды.
Только потом узнали они всю правду. Отец сам все рассказал, пряча глаза.
Много воды утекло с тех пор, а братья и поныне живут рядом, помогают друг другу и каждый год ходят в лес, к старой вросшей в землю избушке, отдать дань славной неприметной женщине, сыгравшей столь значительную роль в их судьбе.