Представьте, что вам предложили определить вашу судьбу и характер по почерку. Рассказать про вас "всё-всё." Заманчиво? Интересно? А теперь представьте, что вам сделали такое предложение, когда вы выдаёте себя за другого человека.
Именно это произошло с Лизой Дмитриевой, которая позвонила Маковскому от лица Черубины.
"— Ваш отец, конечно, француз. Из Южной Франции. Мать — русская. Но она воспитывалась в монастыре в Толедо. Она любила носить белоснежные кружева в сочетании с чем-либо черным… Вы же — немного наоборот. Вам нравится черная отделка на белом шелку…"
Лиза поддакивала, охала и соглашалась. И спешно записывала предложенную ей биографию. Именно на неё она и будет опираться дальше в своей мистификации.
Про знаменитую мистификацию Черубины я уже рассказывала здесь:
Сегодня я хочу рассказать вам о второй, менее известной мистификации Елизаветы. А ещё о её "нулевой" мистификации. И предлагаю немного порассуждать, есть ли что-то общее в людях, склонных к мистификации? Что заставляет их обращаться к ним снова и снова, даже если расплата за предыдущую была достаточно жестока?
Если вы не читали предыдущие статьи, для лучшего понимания предлагаю сначала прочитать их.
После дуэли
После скандального разоблачения Черубины, литературного "бойкота", дуэли между Волошиным и Гумилёвым, Елизавета вышла замуж за инженера Васильева и стала носить его фамилию. Стихи Черубины печатать, разумеется, перестали, поэтессу постарались предать забвению.
Лиза переживала и продолжала метаться между двумя своими личностями, не сумев толком отпустить Черубину. Достаточно сравнить два её письма Волошину:
12 июля 1922 г. она писала:
"Я иногда стала думать, что я - поэт. Говорят, что надо издавать книгу. Если это будет, я останусь "Черубиной" потому что меня так все приемлют и потому что все же корни мои в "Черубине" глубже, чем я думала".
И через год:
"Я, конечно, не поэт. Стихов своих издавать я не буду и постараюсь ничего не печатать под именем Черубины".
Успех
Разумеется, талант Дмитриевой выход нашёл. В начала 20-х годов состоялось знакомство поэтессы с С.Я. Маршаком. Вместе они придумали и воплотили в жизнь прекрасный детский проект. Так называемый "Детский городок", в котором имелись мастерские, библиотека и даже детский театр. Также вместе они написали несколько детских пьес. Кроме того, Лиза написала несколько и самостоятельно. Ещё она писала прозу, например, книгу о Миклухо-Маклае "Человек с Луны". Переводила с испанского и старофранцузского.
Иными словами, под своим именем Елизавета Дмитриева была вполне востребована и успешна. Да и память о своей выдающейся, но слишком плохо закончившийся для неё мистификации должна была навсегда закрыть для неё дорогу к таким розыгрышам. Но нет. В конце своей жизни писательница создала новую.
Ли Сян Цзы
Я несомненно отдаю должное этой удивительной женщине, Елизавете Дмитриевой. Пока ваша покорная слуга искала материалы, чтобы порадовать вас очередной статьей, нашла немало самостоятельных публикаций Ли Сян Цзы. Иногда было указано, что в переводе Елизаветы Дмитриевой, а иногда и нет.
Как вы уже поняли, Ли Сян Цзы — ещё одна мистификация потрясающей воображение поэтессы.
Ушлая парочка
В связи с этим меня терзает вопрос: а точно ли Волошин был вдохновителем и душой мистификации с Черубиной, а Лиза — посредственным исполнителем? О склонности Максимилиана к розыгрышам я уже немало рассказала вам в предыдущих статьях, а вот на такую же неуёмную склонность Черубины только намекала. Пришло время сказать открыто: парочка нашла друг друга. Они точно были одного поля ягоды, и мне кажется, именно их талант к притворству и способствовал такому поистине удивительному успеху мистификации.
С какой любовью к деталям они продумали всё: не только легенду, но и имя и даже герб. Они сами порой путались в хитросплетениях собственных выдумок, количеству вплетённых ими в повествование персонажей позавидовал бы сам Джордж Мартин. Волошин умело подогревал страсть Маковского, был его поверенным, дирижером разгорающейся страсти. Нужно быть людьми определённого склада характера и ума, чтобы создать такую интригу и так тонко её поддерживать, получая при этом немалое удовольствие. И без угрызений совести, добавлю я без претензий на моральную оценку ситуации.
Недаром несмотря на то, что Лиза отказала Волошину и не связала с ним судьбу, она продолжала поддерживать с ним связь, забрасывая письмами и стихами. Он был тем, кто способен её понять.
Новая мистификация
Как мне кажется (и да простят мне дорогие читатели, что в этой статье больше моих рассуждений и догадок, чем интересного повествования о Лизе), во всех своих мистификациях (а я настаиваю, что их было больше двух) Елизавета "отделяла" некую часть себя, чтобы прочувствовать полностью, несколько гротескно то, что она могла в своей собственной личности проживать лишь отчасти.
Дорогие читатели могут мне возразить, что такая моя теория плохо согласуется с мистификацией красавицы Черубины, тогда как сама Лиза была дурнушкой. На это я напомню, что такое описание девушки пошло с лёгкой руки Маковского, который был раздосадован своей неудачной влюблённостью в "призрака". Лиза не была красавицей по строгим и своеобразным причудам того времени, моде, если хотите. Но не забывайте, что она смогла очаровать собой, а не Черубиной, и Волошина, и Гумилёва. В неё было нечто сексуальное, будоражащее кровь. Об этом я тоже писала в предыдущих статьях.
А вот следующая мистификация была создана Лизой в ссылке. У неё снова был вдохновитель: китаист Юлиан Щуцкий. И на свет появился вымышленный древний философ Ли Сянь Дзы, который (о, совпадение!) тоже был сослан на дикий север, подальше от цивилизации, "за убеждённость в бессмертии души".
Предисловие к стихам:
"В 1927 году от Рождества Христова, когда Юпитер стоял высоко на небе, Ли Сян Цзы за веру в бессмертие человеческого духа был выслан с Севера в эту восточную страну, в город Камня.
Здесь, вдали от родных и близких друзей, он жил в полном уединении, в маленьком домике под старой грушей. Он слышал только речь чужого народа и дикие напевы желтых кочевников. Поэт сказал: "Всякая вещь, исторгнутая из состояния покоя, поет". И голос Ли Сян Цзы тоже зазвучал. Вода течет сама собой, и человек сам творит свою судьбу: горечь изгнания обратилась в радость песни.
Ли Сян Цзы написал сборник стихов, названный им: "Домик под грушевым деревом", состоящий из 21 стихотворения; всего в нем 147 стихов."
А какие были мистификации ещё?
Рассказывая о своём исполненном страданий детстве Лиза много раз противоречила самой себе, не только в устных рассказах, но и собственных книгах.
Исследователи сходятся в том, что многое, поведанное девушкой, было преувеличением. Да, она немало пострадала в детстве, и меньше всего сейчас я хочу приуменьшить или обесценить её несчастья.
Но такова была натура Лизы. Видимо, ей хотелось, чтобы читатели как можно сильнее прониклись её переживаниями, погрузились вместе с ней в пучину скорби.
Чего стоит только рассказ о сожженных вещах, а затем о брошенном в огонь щенке (впоследствии спасенным, успокою я дорогих читателей). Сначала это было делом рук жестокого отчима, а потом уже и самодеятельностью брата и... самой Лизы.
Да, это была ещё не литературная мистификация. Но подобное "правдивое" повествование о себе говорит много о хорошем воображении и, скажу аккуратно, склонностях дорогой Елизаветы.
Ещё больше о литературных мистификациях можно прочитать тут:
О Елизавете Дмириевой | Черубине вам рассказывала Есипова Оксана
Обнимаю и бесконечно люблю.
❤️❤️❤️ Жду вас ТГ | ВК | ОК ❤️❤️ Мои книги на Литрес с реф ссылкой
Не забудьте про новинки: "Отдайте вашего мужа" (вошла в лонг конкурса от Литрес) и черновик "Песочные часы" с 10% скидкой