Женщины в романах Достоевского.
Отчего критики, из тех кто были современниками Достоевского: Виссарион Белинский и Николай Добролюбов, считали, что Федору Михайловичу не удаются женские образы? Такой, замеченный критикой, неуспех можно было бы объяснить малым вниманием уделенным женщинам со стороны писателя. Но, нет, если создать перечень действующих лиц, то можно сказать, что в романах Достоевского женских образов будет не меньше, чем мужскиж. Мало того, большинство интриг, вокруг которых завязывается действие всех романов связано с женщинами.
Значит господа критики хотят сказать, что романы Достоевского наполовину безлики, и что места с участием женщин можно протускать без ущерба для восприятия целого произведения?
Но, это далеко не так. Если не сказать прямо противоположное: Без женских образов романы Достоевского утратят какую-либо художественную ценность. Они станут романами не о земной, украшенной многоцветной палитрой чувств жизни, они превратятся в фантастические лунные пейзажи, как его роман "Двойник". Или как длинный, скучный, моносюжетный рассказ "Господин Прохарчин", который мог бы написать любой "Фаддей Булгарин". И это лишь потому, что в романе и рассказе нет женских образов!
Готов утверждать, что женщины у ф. М. Достоевского, это сплошь Богини, нимфы, ангельские существа, несущие на своих крыльях веления судьбы. Они своими касаниями стараются унести от прозаических земных забот с собою в небеса. ( Не без исключений, конечно, была одна земная старушка, торговка краденным, да пару торговок женским телом, но первая как ненужный элемент была истреблена бедным студентом, а других Достоевский побрезговал описывать и они остались элементами пейзажа.)
Все остальные героини романов писателя, даже со словами " кушать подано", не служат фоном для создания необходимой правдоподобности картины, они тоже несут свои смыловые нагрузки. Но, уж если героиня находится среди главны действующих лиц романа, то она вносит в повествование свою сюжетную линию (ведут свою партию) - так по правилам симфонической гармонии ( открыто М.М. Бахтиным) и так по-Достоевскому.
Героинь Достоевского бывает бесполезно пытаться отклонить от своей линии (так же, как не имеет смысла пытаться отклонить веление судьбы). Припоминается один персонаж, который пытался изменить сюжет, используя свое влияние на женские слабости и он оказался "демонической личностью", проще говоря подлецом - этот персонаж Петр Верховенский из "Бесов", главный бес. Удивительно, как Достоевский его пощадил и не обрисовал, в намеках, его нетрадиционную половую ориентацию, хотя... не одна героиня не могла затронуть его сердца, он же признавался в любви другому бесноватому: Ставрогину, который был извращенцем, но не на мужской счет. Припоминается еще старший со-бес (не собрат) П. Верховенского из романа "Униженные и оскорбленные" умелый манипулятор женским сознанием, это граф Валковский - законченный подлец без стыда и совести и тоже, в трактовке писателя, демоническая личность.
Между прочим, можно представить в кого бы обратился у Достоевского "ученик науки нежной" Евгений Онегин - эволюция его была бы представлена у Федора михайловвича однозначной: в мелкие бесы...
Есть у Достоевского и "жиголо" в "Игроке" и "Подростке" - мелкие, не имеющие право на душевные переживания типы. Свидригайлов, из "Преступления и наказания" это другое - конечно другое; не будем даже отступать ради него от основной линии нашего исследования, чтобы пояснять, как низко может пасть русский человек, если без должного поклонения будет относиться к женщине.
Мы знает, что у Достоевского, начиная с "Преступления и наказания" герои "исповедуют" богоискательство. Сам автор приводит их к необходимости осознания всеобъемлющей божественной игры; и признания, что не сам герой повелитель своей "альфасамцовой" воли, а некий всеобъемлющий, всеблагий Вседержитель.
И конечно же, эта сила дейсвует через тех, кого мы назвали Богинями, нимфами, ангелами (а в рамках христианской концепции: Святыми) - женщинами, первой из которых Достоевский дал самоназвание: "Маточка".
Мы знаем, что Достоевский искал воплощения "вполне совершенного человека, близкого к христианскому идеалу" в образе князя Мышкина, героя романа "Идиот". Князь должен был воплотить тот идеал, который почти безгрешным посетил бы сей грешный мир 19-го века. Для князя Льва Николаевича Мышкина, двумя женщинами, имевшими несомненное влияние на его судьбу, стали девица Аглая и Настасья Филипповна. Главное испытание, которое не смогла вынести душа героя (роман кончается трагически) явилось испытание Любовью. Можно сказать, что князя полюбили две, такие разные, женщины и он полюбил их, но если вы прочтете роман, то поймете, что это опять же не та любовь, о которой мы привыкли видеть и слышать в современных произведений искусства.
В начале романа, когда князь впервые попадает в дом Епанчиных и знакомится с хозяйкой и ее тремя дочерми; он рассказывает о своей жизни (лечении) в маленькой горной швейцарской деревушке. Между прочим, он рассказывает потрясающую историю о жительнице этого селения, бедной, падшей девушке Мари. Как из всеми презираемой (Мари принимает презрение, как должное) и униженной она, постепенно, под воздействием детской любви преображается. Виной случившемуся почитанию Мари был князь Мышкин, он рассказал детворе, как она страдает. До этого детвора повторяла жестокие поступки взрослых: смеялась и унижала Мари. Девушка была больна и она вскоре умерла, но уход ее из этого мира был иным , нежели прожитая ею, полная страданий жизнь - она ушла преображенная Любовью. Князь говорит: "Через них (детей, G.), уверяю вас, она умерла почти счастливою". "Почти счастливою", сказано писателем так, потому что сказать "умерла счастливою" было бы гиперболической гиперболой.
Этот рассказ о Мари - Марии, символически предваряет историю любви князя к Настасье Филипповне. Настасья Филипповна, оставшаяся сиротой, была подобрана в отрочестве богатым меценатом и воспитана, как содержанка. Социальное положение такое же, как у Мари, разница только в том, что Настасья Филипповна не считала себя виновной в положении, в котором ее принудили оказаться. Она заставила с собою считаться, она боролась за свое достоинство. И сострадательная любовь князя Мышкина помогла ей воскресить духовные силы и преобразиться, так же как это произошло со швейцарской ее сестрой Мари. В христианской патристике есть примеры, когда падшие женщины возраждались к чистой жизни, они хорошо известны, это Мария Магдалина, это Мария Египетская... Если видеть в пробудившейся чистой любви Настась Филипповны к князю, как своему Спасителю (духовному Спасителю), то эта любовь так же естественно соединяется с христианской любовью, которую испытали обе святые Марии, к своему Спасителю.
Любовь и дар и испытание, переживая это чувство князь высказывает мысль, которой нет в Евангелии: "Красота спасет Мир"!
И вот разговор по поводу портрета Настасьи Филипповны, из той же сцены романа, о котором шла речь выше:
" - Да, хороша, - проговорила она (генеральша) наконец, -очень даже. Я два раза ее видела, только издали. Так вы такую-то красоту цените? - обратилась она к князю.
- Да... такую... - отвечал князь с некоторым усилием.
- То есть именно такую?
- Именно такую.
- За что?
- В этом лице... страдания много... - проговорил князь, как бы невольно, как бы сам с собою говоря, а не на вопрос отвечая.
...
Александра взяла его (портрет), к ней подошла Аделаида, обе стали рассмартивать. ...
-Экая сила! - вскричала вдруг Аделаида, жадно всматриваясь а портрет из-за плеча сестры.
- Где? Какая сила? - резко спросила Лизавета Прокофьевна.
- Такая красота - сила, горячо сказала Аделаида, - с этакою красотой можно мир перевернуть!"
Не о этой ли Красоте идет речь в формуле Достоевского-Мышкина? Если об этой, то действительно преображенная Настасья Филипповна становится Святою, как Мария магдалина, как дева Мария, мать Христа - она становится Красотой Спасающей Мир! Только это происходит не по строгому житийному канону священномучениц - невест Иисуса Христа. Но, это происходит по Его слову: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них". Во "имя Мое собраны" - означае собраны во имя Любви!
И здесь надо сказать о второй Красоте, которая не декларируется в романе Достоевского, но которая необходимым образом присутствует в нем: это красота отношений между мужчиной и женщиной, и здесь необходимо продолжить цитирование Евангельских истин Христа, чтобы полнее осознать какую любовь описывает Достоевский в своих романах.
" Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою." Иоанна 13:34-35
Возможно в святоотеческой патристике где то описана Любовь между святыми монахами мужского и женского пола, но если этого нетрадиционно для христианской литературы, то почему этого не может быть в романах Достоевского? И нельзя не согласиться, что такая Любовь может быть гораздо естественнее по жизни человеческой, чем между святыми Братьями, или Сестрами в монастырских братствах...
Ведь изначально Господь создал Адама и Еву, а не двух Адамов, или двух Ев...
Надо думать, что красота взаимоотношений между мужчиной и женщиной, которые составляют золотую коллекцию лучших сцен во всех романах Достоевского, именно эта Красота спасет Мир.
Мне справедливо возразят, что роман "Идиот" оканчивается трагически - в чем же тут спасение Красотой? Вспомним, что лейтмотивом романа Достоевский избрал христианскую этику - поэтому Спасение обращено к Миру людей, в котором герои несут искупительную жертву для Мира, подобно распятию на кресте.
Все мирское окружение главных героев романа ведет их к этой искупительной жертве, а мы читатели, благодаря искусству писателя-творца, сопереживаем в наших сердцах их крестному пути. И приносим покаянную молитву за Мир.
Не рассматриваю здесь второй любви князя Мышкина к Аглае, в этой сюжетной линии романа так же просматриваются христианские корни, но так как в каждом романе Достоевского заключено несколько романов, то проследить всю корневую систему питающую их это увлекательные темы для других исследований.
