Приходит в жизни момент, когда хочется передать словами те прекрасные чувства, которые наполняли нас в детстве и юности при соприкосновении с чудодейственной Живой Природой, лечившей от мимолетных невзгод и наполнявшей души радостью бытия вне зависимости от погоды, времени суток и житейских неурядиц. Дни и ночи были одинаково прекрасны, очень длинны и интересны своей новизной и неожиданностью. Мы легко просыпались в любое время, наши неутомимые тела пели от желания двигаться. Сунув в сумку пару бутербродов, прихватив удочки, надолго уходили навстречу рассвету. Туда, где за лугами, щедро осыпанными разноцветными цветами, из-за горизонта плавно выныривало солнце, где жаворонок, привязанный к небу невидимой нитью, пел пронзительно знакомые песни, а прекрасная река гладила прозрачными струями галечные перекаты и песчаные отмели, брызгавшие россыпями пескарей. И крутой косогор, воткнувшийся в небо вершинами деревьев, хранил в своих осыпях земные тайны, обнажая изредка остатки чьих-то костей или вычурные разноцветные камни.
Голубой дымок костра стелился над водой и таял вдали, открывая радостные картины теплого летнего утра. По фарватеру реки шумно шлепал плашками огромного колеса белый мелководный пароход. На верхней палубе несколько человек в цветастых майках, прильнув к поручням, передавая друг другу бинокль, смотрели на компанию полуголых мальчишек, небрежно развалившихся на берегу возле огня.
- Туристы, - крикнул Колька, подпрыгнув с земли, как дикая обезьяна, - начинаем переговорный процесс!
Он повернулся к реке задом и, картинно нагнувшись, громко пустил ветра. Никто из ребят даже не засмеялся. А плывущие вдали туристы, естественно, ничего не услышали и, наверное, поэтому ничего не ответили. Только в бинокль смотрели, любуясь Колькиными телодвижениями на фоне щедрых видов диких речных берегов.
- Хорош тут стрелять, артиллерист контуженный, - лениво произнес Шурка, - гляди попа треснет. Пройди лучше по берегу, сушняка набери, я же из дома картошки полведра притаранил, а углей мало.
- Да нормально углей, - встрял в разговор Витек, - давай закапывай картошку и пошли рыбу ловить. Колька еще корягу притащит и сверху положит. Запечется.
Пацаны разобрали сложенные на земле самопальные длинные ивовые удочки и, насадив на крючки мелких кузнечиков, забросив снасти, пошли друг за другом вниз по течению. Ловля в проводку радовала частыми поклевками и была достаточно добычливой. Берег изрезанный небольшими затончиками, где скапливалась некрупная #рыба , не требовал дальних марш-бросков. Пройдя метров пятьдесят, возвращались обратно, и раз за разом повторяли проводку. Сорожки, голавлишки, чехоньки, ельцы, подъязки, попав на удочку, серебряными пулями вылетали на берег из воды и исчезали в холщовых и кирзовых сумках, набитых крапивой. Иногда и его величество красноперый язь, под восторженный гвалт добытчиков, неторопливо выволакивался на берег по прибрежному песку, заставляя удачливого рыболова прыгать от счастья и выкрикивать запретные матерные слова.
Теплый ветер ласково трепал наши нечесаные лохматые волосы и гладил покрытые дегтярным загаром животы и спины. Вдали на переправе маленький катерок, натужно фыркая, тащил здоровенный паром, где стояли несколько запряженных в телеги лошадей и маячили мужики и бабы, наладившиеся косить траву на заливных лугах. Там за рекой из-за темного леса вставало солнце, разгоняя туман и выстилая сусальным золотом верхушки сосен.
- Хорош, пацаны, - Шурка смотал удочку и направился в сторону костра, - айда уху варить, пока скотину на водопой не погнали. И картошка уже поспела.
Мальчишки последовали за ним. Скинулись по справедливости из своих уловов, быстро почистили рыбу перочинными ножами, сложили в котел, несколько крупно резанных картофелин туда же кинули, луку накрошили. Разгребли угли, достали печеный почерневший картофель, сложив его рядом на траву. Подкинули в костер сухих веток и повесив на рогульки котел с варевом, сев в кружок и, сыпанув соли на плоский камень, напустились на печеную картошку. Господи, как это было вкусно! Кто-то, присолив, выскребал ножиком горячую мякоть и, деликатно подув, аккуратно отправлял в рот, насадив на лезвие. Кто-то, поскоблив картофелину и разломив ее пополам, ел целиком вместе с кожурой, пачкая углем физиономию. Божественное священнодействие сопровождалось негромким чавканьем и редкими матюгальными всхлипами жадных едоков, обжегшихся “царским” угощением.
Нет, они не были обездоленными и дома их не морили голодом. Но одно дело привычные бабкины щи да каша, а другое – собственноручно приготовленная на костре пища. А уж для приехавших в гости юных горожан, влившихся в компанию деревенских сверстников, это, вообще, был пир богов, участие в котором запоминалось на всю жизнь.
А после картошки была уха – апогей кулинарного мастерства всех времен и народов. Про достоинства ухи, сваренной из свежей рыбы на костре, даже говорить не хочу, рискуя вызвать нервные расстройства у давно не пробовавших такой еды добропорядочных граждан. Мальчишки, прихлебывая, ели ее из “артельного” пятилитрового котла, вылавливая ложками картошку. Брали двумя пальцами остывшую, выложенную на доску, некрупную рыбу. Тщательно обсасывали, выплевывая на землю кости, и кидали остатки в воду на прокорм ракам.
Вблизи бабахнул выстрел, дробь просвистев поверху над головами с бульканьем рассыпалась по воде. Нервный Колька уронил ложку в котел. Из кустов вылез ухмыляющийся Сережка с отцовской двустволкой в руках.
- Нормально жахнул, да? Штаны проверьте, рыболовы, ничего туда, случайно, не упало? - Он нагло скалил зубы, нарываясь на скандал.
- Дал бы я тебе по роже, да вставать лень, - Шурка зачерпнул ложкой из котла, - а если бы попал в кого-нибудь?
- Я стрелять что ли не умею? – Сережка присел рядом, - так просто пошутил, проверил на прочность ваши задницы. Батя в город уехал, ружье не спрятал. Патроны есть. Пошли через косогор, к старой зерносушилке. Там голубей пропасть. Зажарим.
Он попросил ложку у отвалившегося от котла Ваньки по прозвищу Корноухий, и тоже с удовольствием хлебал ушицу.
- Нормально, - Сережка ухватил с доски рыбку и по заячьи мелко шлепая губами, быстро объел ее.
По дороге с косогора спускалось стадо в сопровождении кособокого старика пастуха с длинным плетеным кнутом и мальчишки подпаска лет двенадцати. Несколько самых бойких коровенок, выбежав вперед, сходу заскочили в воду аж до середины брюха и остановились, изредка бичуя себя мокрыми хвостами. Картинно вытягивая морды, пили речную воду. Вслед за коровами воздушное пространство вблизи реки заполнили многочисленные слепни и оводы, следовавшие за стадом. Колька, шлепнув себя по голому пузу, поймал здоровенного оленьего слепня, вставил ему в зад соломинку и подбросив вверх заорал:
- Мессершмитт пошел на таран!
Было видно, как слепень, жужжа, словно маленький самолет, летит вдоль берега, таща за собой длинную соломину.
- Все, - сказал Шурка, - валить надо отсюда. Коровы сейчас тут все обдрищут. Собирайте шмутки.
Он выплеснул остатки ухи в реку, сполоснул котелок, протер его травой с речным песком и всучил своему двоюродному брату Петьке по прозвищу Длинный, хотя он был самый низкорослый среди ровесников. Юность бывает жестока.
Одевшись, прихватив удочки и сумки с уловами, ребята по знакомой тропинке полезли через косогор на верхотуру. Поднялись, Сережка, зарядив ружье, намылился было идти за голубями, по Шурка воспротивился:
- Хорош на сегодня приключений, мне мамка наказала огурцы полить. Я за голубями не пойду, а вы, как хотите. И тебе Петька велели воды в баню натаскать, а то твой отец приедет – ругаться будет.
Проходя мимо кустиков дикой малины, Сережка выстрелил себе под ноги.
- Дурак что ли? – Взорвался Шурка, - на голову больной? Палишь куда попало. Точно щас в репу заполучишь.
- Змея же, - Сережка ткнул стволом, - гляди.
Ребята сгрудившись смотрели, как здоровенная черная гадюка, разорванная дробью, корчилась в траве. А рядом с ней расползались в разные стороны маленькие, величиной с палец, ее дети – гадючки.
- Ребята, - позвал Сережка, у них тут гнездо видимо?
Он поднял с земли палку и пришиб мелкую змейку.
- Не упускайте, ловите всех, иначе из них вырастут здоровые ядовитые змеи и будут мстить за мамку.
Пацаны, быстро нашли палки и принялись дубасить по траве в поисках гадюшат. Их было много, не меньше десятка. Достав из карманов ножи, пацаны начали резать убитых уже маленьких змей напополам, чтобы точно не ожили. Потом сгребли пресмыкающихся в одну кучу, засыпали травой и ветками.
- Братская могила, - объявил Сережка и произвел салют, выстрелив в воздух, - теперь торжественно расходимся. Главное, чтобы мелких не осталось, - проронил он, еще раз осматривая траву под ногами, - змеи страшно злопамятные. Приползет еще потом, скотина ядовитая.
Время было уже далеко за полдень. Где-то возле деревни тарахтел трактор. Пацаны шумной толпой шли домой. Пересказывали друг другу знакомые с детства анекдоты, мусолили старые деревенские новости, обсасывая их с разных сторон. И вспоминали подробности сегодняшней охоты на змей. А приезжий мальчуган, случайно затесавшийся в их компанию, рассказывал небылицы про жизнь в городе, где в магазинах много разных рыболовных снастей, на каждом углу продают мороженное, но нет возможности наловив рыбы, сварить уху на костре. Во-первых, дров не найдешь, во-вторых, в милицию могут забрать.
Окуная ноги в мягкую дорожную пыль, лежавшую толстым слоем вдоль единственной деревенской улицы, дошли до мостка, делившего населенный пункт ровно пополам. Остановились, прощаясь до завтра.
- Утром за чехонью пойдем, - объявил Шурка, - сегодня надо мух наловить. Бошки только им отрывайте сразу, а то они потом очухиваются и из коробки вылетают. На мух чехонь отлично берет, лучше, чем на гадиков (опарышей) и червей. И червей тоже копните в логу, мух постоянно не хватает. Я еще тесто сделаю, потом, если что, сапу будем ловить возле дальних кустов. Главное, чтобы батя не нажрался. Они сегодня с Петькиным отцом колодец копали, если закончат – точно замахнут по этому поводу. А с утра он выкобениваться начинает, потому, что голова, наверное, болит. Деньги просит, орет на мамку. Я ее боюсь с ним в такое время оставлять. Он вообще-то нормальный, добрый, но после выпивки дураком становится. Бабка его, бывает, веником лупит, чтобы не куролесил. Вырасту – вообще пить не буду. Насмотрелся на него.
Ребята неспешно расходились по домам. Жизнь катилась своей чередой. По реке, шлепая плашками колеса плыл уже другой пароход и другие туристы смотрели в бинокль на чудесные виды среднерусской природы, где среди осин, берез, елей и полевых трав пряталось наше детство, в вельветовых курточках, грязных штанах и стоптанных башмаках. А над сельсоветом висел красный флаг великой страны – СССР. И это был не последний день в нашей длинной жизни.