Расставшись с сестрой, Дарья замедлила свои шаги. Она понимала, что дома ее уже давно ждут, волнуются, где она так задержалась. Обычно Дарья, если собиралась куда-то заходить после работы, предупреждала с вечера. А тут на улице уже темно, фонари зажглись. А мать неизвестно где.
- Будь что будет. Пока ничего не скажу. А там уж видно будет, как все сложится.
подумала Дарья. В душе у нее теплилась маленькая надежда, что все обойдется. Успокоив себя надеждой, Дарья заспешила домой.
- Мама, ты где это была? Я уж Бориску на конюшню послала. Думаю, может в лес поехала, да случилось чего.
Надя обеспокоенно взглянула на мать.
- Да вот, зашла к Наташе. Что-то так захотелось с ней поговорить. Все набёгом встречаемся, поговорить толком некогда. А разговорились и про время забыли. Опомнилась, как уж темнеть стало. Не переживай, доченька. Чего у нас может случиться.
В избу вбежал запыхавшийся Борька. Он только раскрыл рот, чтоб сказать, что матери на конюшне нет, так сразу же и осекся, увидев ее за столом.
- Ну, мама, ну ты даешь, переполошила нас всех.
Дарья притянула Бориску к себе, обняла.
- Ну не серчай на мать. Не сказала вот вам да по гостям пошла.
Ребенок, который был уже выше Дарьи ростом, прильнул к матери. Ему была приятна ее ласка. Шершавая рука, которая гладила его по голове, казалась ему самой мягкой рукой в мире.
- Знаешь , мама, а я записался в клубе в кружок художественной самодеятельности. Там мы всем будем заниматься, и петь, и плясать, и сценки разные ставить. А потом выступать в клубе. Мне так там понравилось.
Мать улыбнулась, представив своего сына выступающим со сцены.
- Ну артист ты у меня будешь.
Ниночка, услышав, что Борька собирается где-то выступать, заканючила
- И я, и я со сцены хочу петь. Меня учительница хвалила, говорила, что я пою хорошо. Бориска, возьми меня тоже выступать.
- Маленькая ты еще, вот подрастешь немного, тогда и выступать будешь. Знаешь, как мы с тобой споем!
Брат с сестрой начали дурачиться, представляя, как они выступают в клубе со сцены. К ним присоединился и Олёшка и даже маленький Сёмка. Только Зина не принимала участия в этой забаве. У нее одной из всех детей не было голоса. Даже сейчас, когда маленьким хором все дети пели песню, она не присоединилась к ним.
- Вот еще, дел других что ли у меня нету, песни с вами петь - отмахнулась она, когда Борька махнул ей рукой, чтоб присоединялась.
Дарья облегченно вздохнула, что разговор от нее перешел на детей. Только Надя изредка бросала взгляд на мать, все-таки что-то мучает ее. Вот вроде и смеется, а глаза не веселые. Но она не стала больше допытываться. Надо будет, мама сама расскажет.
И потянулись для Дарьи дни ожидания. Она все еще жила своей маленькой надеждой. Мутить ее перестало и голова больше не кружилась. Единственное, что смущало, так это задержка. Но она опять же вспоминала, как тяжело ходила Сёмкой, а тогда ведь моложе была. Она опять стала ездить в лес за дровами, ворочала толстенные чурки, таскала мешки с картошкой и столовские большие котлы.
Пришел сентябрь со своим листопадом, с золотистыми паутинками, с гомоном птиц, собирающихся в стаи. В школу в этом году провожали только Ниночку. В Белую школу, как все ее называли. Дарья переживала, как бы не стали ее обижать. Уж больно она худенькая, маленькая. С улицы все ребятишки ходили в эту школу, это и успокоило сердце матери. У Нюры девчонки постарше немного, с ними поговорила, чтоб присматривали за Ниной
- Не переживай, тетка Дарья, присмотрим. И проводим, и обратно заберем, пока не привыкнет сама ходить. Тут ведь недалеко, она и без нас дорогу знает. Да и кто ее обижать будет. А если мальчишки дразнить ее будут, то мы заступимся, так им наподдаем, что неповадно будет. - заявили девчушки в один голос.
Пришла пора копать картошку. Как тут Василия не вспомнить. Он за главного был, командовал на поле Бориской да девчонками, распределял, кому чего делать. В этом году командиром на поле была Дарья. Кому заступ в руки, кому в ведро картошку собирать. В этом году даже Олёшенька картошку собирал за Зиной. Земля сухая в тот год была, картошка, как намытая, и сушить не надо, сухая. Сразу в мешки ссыпали и в подпол уносили.
Дарья привычно завязала мешок с картошкой, подозвала Надю, чтобы помогла подкинуть на плечо, осторожно шагнула с ношей. Вдруг руки ее непроизвольно разжались и она бросила мешок на землю. Она явно почувствовала, как ворохнулся внутри ребеночек. Это ни с чем она не могла спутать. Семерых родила, знает.
- Мама, ты чего - испугалась Надя.
- Ничего, ничего, взяла неловко, выскользнул. Сейчас перехвачу получше. Подкинь еще разок.
Высыпала в подполе картошку, вылезла, села на стул. Нет, не оправдались ее надежды. Есть он, ее ребенок, Нежеланный, нежданный, ненужный. Ей вдруг стало жалко его и страшно. Он еще не родился, растет там себе потихонечку, а уже не нужен. Как же так может быть. Это же ее дитя. И какая разница, кто его отец. Главное, что она его мать. И он не виноват, что так получилось. На душе вдруг стало спокойно. Вырастит она его, справится.
Дарья прижала руку к животу, ей хотелось почувствовать ребенка еще раз. И малыш словно понял ее желание, шевельнулся, вот я тут, живой. Вернувшись на поле, она сказала ребятишкам, чтоб поменьше картошки в мешки насыпали. Она порадовалась, что теперь выходные дают. Хоть и не успели за один день выкопать, но на неделе закончат, вечером по бороздке, по две. Не так уж и много осталось.
Вечером, когда легли все спать, Дарья обнимала рядом лежащего с ней Сёмку и думала, что пройдет совсем немного времени и опять придется доставать зыбку с чердака. Думала, что внучат в ней нянчить будет, а вот как повернуло в жизни. Еще одного ребеночка вырастить самой придется.
Как-то вот надо Наде сказать. Дарья боялась этого. Как примет это известие дочка. Ей ведь уж двадцать лет осенью будет, невестится девка, а тут вдруг мамка родит. Не будет ли стесняться, не отвернется ли от нее, не скажет ли, что нагуляла. Вот что теперь страшило Дарью. И тянуть дальше некуда. Скоро уж живот заметно будет. Нет, завтра она говорить об этом не будет. Женщина почему-то решила для себя, вот закончат они картошку копать, а на другой день она все расскажет дочке.
На другой день в столовой она посмотрела на лоснящееся лицо своего насильника. Как же он был ей неприятен. После того случая они почти не разговаривали. Он распоряжался, что надо сделать, Дарья молча исполняла. Повар уже не придирался к ней по каждому пустяку. Дарья думала, стоит ли сказать ему, что она беременна от него. Подумав решила, что ничего говорить не будет. Скоро и так все узнают, а он пусть догадывается, от кого у нее ребенок.