О Leptostomia begaaensis известно очень мало. Что оставляет достоверность реконструкции полностью на совести палеохудожника. Можно сказать лишь, что живший на территории современного Марокко в середине мела (100 миллионов лет назад) летающий ящер был невелик. Но до какой степени невелик? Найдены только фрагменты клюва.
То есть, в случае лептостомии дискуссионными являются все вопросы. Окаменелости не сразу, но уверенно были опознаны, как принадлежащие птерозавру. Однако, до какой степени птерозавров можно считать «ящерами»? Да и в таком случае, был ли данный ящер летающим?
Это, собственно, и интересно. Клюв лептостомии более всего оказался похожим на клюв киви. Прочный, при этом отчасти гибкий и чувствительный, предназначенный для зондирования грунта в поисках червей. Обнаружение подобной адаптации у птерозавра стало неожиданностью.
Накопление и переосмысление информации о птерозаврах, вообще, последнее время приводит к выводам всё более неожиданным. С одной стороны, образ жизни этих животных был куда разнообразнее, чем предполагали традиционные воззрения. Согласно оным, птерозавр — не обязательно большое, но всегда хорошо летающее, способное долгое время парить в поисках добычи и, как правило, рыбоядное животное. Традиция допускала существование птерозавров питающихся чем-то другим, но как исключение. Сейчас же ясно становится, что исключением — и редким, вероятно, — был именно морской птерозавр. Подобно птицам, летающие ящеры занимали очень разнообразные экологические ниши. В том числе, соответствующие нашим весьма специализированных фламинго, и — как показывает пример лептостомии — удостоенных звания «почётных млекопитающих» киви.
А киви — не летают. Откуда в таком случае уверенность, что лептостомия летала? Нет такой уверенности.
Это второй аспект переосмысления взглядов на птерозавров. С накоплением находок и развитием технологий биомеханического моделирования стало ясно, что многие птерозавры летали плохо. А гигантские вообще могли летать только в юности. Но это также сближает птерозавров с птицами. Не все птицы летают хорошо. Некоторые только с пинка. А некоторых, — страусов, например, — пинать — плохая идея.
Внезапным, — но совершенно очевидным, — выводом оказывается то, что птерозавры, приспособленные к полёту хуже птиц, и менее для передвижения по воздуху специализированные (сохранившие возможности использовать передние лапы для бега и лазанья) имели куда больше чем птицы оснований для отказа от способности к полёту. Если уж и киви не летают, почему обязана летать лептостомия, предки которой чувствовали себя в воздухе менее уверенно, чем предки киви?
...Но тут всё не просто. Полёт, сравнительно с пешим передвижением, энергозатратен. Зато, позволяет достигать локаций по земле недоступных (преимущество не всегда значимое). Плюс, крылья обеспечивают хорошую защиту от хищников наземных (таковые не везде есть). Минус, — демаскируют, предавая летуна к когти хищников летающих. В воздухе негде прятаться.
Данный комплекс факторов, определяющий направление эволюции птиц в каждом конкретном случае, к сожалению не универсален и не может быть применён в полной мере к животным мезозоя. Ибо до сих пор не выявлены птерозавры, — кроме мелких насекомоядных, — способные перехватывать добычу в воздухе. Если таковые всё-таки наличествовали, — а в свете последних открытий это было бы не удивительно, — у той же лептостомии, как и у киви, оказывается больше причин не летать, чем летать. Если же воздушных хищников не было, различия в правилах игры создают неопределённость.