Словно в забытьи, не до конца осознавая, что делаю, я подошёл к двери и постучал. Мне открыли довольно скоро. Женщина не казалась старухой, но лицо пересекали глубокие, ещё с молодости, морщины.
- Что беспокоит? - спросил тихий голос.
- Я не знаю, просто проходил мимо...
- Да хороша ночь для прогулок, - она еле заметно улыбнулась, как мне показалось, сочувствующе. - Нет, не хворь тебя беспокоит! - ее голос сделался серьёзным, глаза будто засветились огнём интереса и какой-то дикой неведомой страсти, пронизывали меня насквозь, вновь разжигая притупившиеся за вечер и ночь чувства.
- Помоги! - не сдержался я. - Я знаю, ты делала невозможное! Неужели, теперь не поможешь!..
- А на что ты готов?
- Все что угодно!
- Хорошо, - выдохнула колдунья. - Мне ничего не нужно. Но знай, менять судьбы опасно. Те, кто начертал их, будут недовольны... Я попытаюсь усмирить их...
То, что случилось дальше, сейчас мне помниться с трудом. Она что-то шептала, то еле слышно, то на грани крика, делала ладонями неведомые пассы. Достала две свечи, зажгла одну из них. Продолжая творить одной ей ведомые заклятия, касалась пламени, резко отводя руку на себя, словно пытаясь его украсть. На третий раз я не поверил своим глазам - пламя погасло. Она также резко провела левой рукой над второй свечкой и та зажглась ровным светом.
- А теперь слушай меня внимательно! Когда я дам знать, коснись чаши, но не смотри в воду. И потом тоже не смотри...
Я кивнул.
Колдовство, если это было оно, продолжалось. По воде плыли блики от свечи, отражались на потолке и стенах. Иногда они складывались в фигуры людей и чудовищ. Я следовал указаниям, и когда блики и тени замелькали особенно быстро, понял, что обряд заканчивается. Отражения остановились. Одно из них стало приобретать форму женщины, её черты становились все прекрасней и знакомее. И тогда я заглянул в воду. Да это была она, и она улыбалась. Улыбалась мне!
Я уже отводил взгляд, когда её глаза изменились. Что-то ужасное воззрилось на меня оттуда. Разом похолодело внутри, сердце пронзил непонятный страх. А потом все закончилось. В чаше была обычная вода и отражалась в ней обычная же свеча. Ведьма ничего не заметила.
- Все милок. Теперь возьми эту свечу. Если будет особенно трудно, зажги её. Поможет. А сейчас мне нужно отдохнуть.
Больше она не сказала ни слова.
Со смешанным чувством тревоги и надежды я вышел. Словно камень неясного груза лег на мои плечи. А ещё я ощутил страх, обещание невыразимых бед, неотвратимых, но пока далёких. Это чувство таяло, как утренний туман под лучами солнца. Но я понял, что однажды оно вернётся.
Я возвращался домой. Произошедшее казалось мне миражом. Сказкой, немного страшной, но и дающей веру. Веру во что? Нет, я не питал иллюзий.
Прошло время. Первые дни, дни без смысла и цели остались позади. Я больше не искал встреч, грусть просто впечаталась в меня, стала частью моего существа, но не лишила ни силы, ни разума. Я учился жить с нею дальше.
Где-то через месяц я навещал знакомых и на обратном пути, задумавшись, я чуть не столкнулся с нею. Хватило приветствия, пары дежурных фраз, чтобы заметить перемены. Она изменилась, это читалось в каждой черте, каждом жесте. Это была всё та же девушка, покорившая мое сердце, но еще прекрасней. Потаенная грусть исчезла без следа.
Вежливый разговор быстро перешёл в оживленную беседу. Её интересовало все. Она много спрашивала и рассказывала сама. Я узнал, что уже почти месяц, как она изменила свою жизнь. Поменяла круг общения, некоторые интересы и привычки. Ей стало легко и спокойно. Я искренне радовался за неё, улыбался, чего не делал уже давно, и встречал взаимность. Весь день мы разговаривали и гуляли, по городу, вдоль реки, нам было все равно где, гуляли до темна. Проводив её до дома я, наконец, решился и поцеловал.
Наш роман развивался стремительно. Это была настоящая буря страсти. Я упивался счастьем, и она разделяла его со мной. Нам не хватало дней и ночей. В душе, наконец, взошло солнце, и в его лучах сгорали все бывшие тревоги и печали, но я не знал, что оно давно миновало зенит и страшные грозные сумерки уже бросили тяжёлую тень, расползающуюся по тенистым оврагам.
Прекрасный октябрьский день пылал теплом и яркими красками. День на редкость не похожий на осень. Мы сидели под старым дубом возле того самого пруда, шутили и смеялись. Отчего-то в тот момент она показалась мне красивой, как никогда. Я попросил её закрыть глаза и когда она их открыла, подарил ей букет из кленовых листьев, в котором лежало давно приготовленное кольцо. Так она согласилась навсегда разделить со мной радости и горе. Насколько это было символично, я узнаю потом...
В тот вечер ей впервые стало плохо, но все прошло очень быстро и ни она, ни я не придали этому особого внимания.
А потом была свадьба. Весёлая и шумная, звонкая и игривая. Пришли все друзья, старые и новые, и мы были вдвойне счастливы, что столько близких и родных людей разделили с нами нашу радость.
Беда случилась неожиданно.
Она все чаще жаловалась на слабость, головокружение. Ни отдых, ни прогулки, ни свежий воздух не приносили облегчения. Областной врач тоже лишь разводил руками, он не мог выявить никакую болезнь. Только покой и больше заботы - вот и все, что он посоветовал. Я проводил с нею все время, замечая, как любимая угасает, прямо на глазах. Ее тело становилось все тоньше, а щек уже не касался румянец. Но мы также любили друг друга и это придавало сил нам обоим. Она утешала меня, уверяла, что все пройдёт и я тоже старался не показывать свои тревогу и грусть. Так мы обманывали друг друга. Наверно, это был единственный наш обман.
Как-то вечером ей стало особенно плохо. Врач дал снотворное. Проводив его, я долго сидел на веранде. А когда стемнело, решил зажечь свечу, чтобы светом ламп не тревожить сон любимой. И тут вспомнил о свечке колдуньи. Снова в памяти ожила та страшная ночь, так сильно изменившая наши судьбы. Как странно, ведь это случилось недавно, но все будто стерлось, не всплывая в памяти до последнего момента. Как же я мог забыть! Но уже не важно. Теперь я точно знал, что нужно делать.
Еле разбирая ночную дорогу, я спешил к домику у озера. Дубы и клёны встретили меня угрюмым молчанием, чёрная вода застыла, как смола, но в окошке горел свет. Неужели, она никогда не спит? - пронеслось в моей голове. Впрочем, её покой волновал меня сейчас меньше всего.
Колдунья тотчас узнала меня:
– Ну что, милок, помогло?
– Помогло, но она больна и врачи бессильны, – даже волнуясь, я заметил её смятение, словно мастеру, виртуозно сыгравшему пьесу объявили о провале. Она что-то забубнила под нос, неведомо к кому обращаясь, замахала руками. Потом остановилась.
– Я проверю кое-что. Если ОНИ знают, но нет, все было правильно...
Ритуал, что развернулся предо мной, напоминал давешний, но не требовал моего присутствия, появилась уже знакомая чаша, на стенах и потолке плясали зловещие тени, я ожидал чуда, я знал, что оно возможно, и был готов на любую цену ради исцеления любимой. Но все закончилось очень быстро.
Колдунья смотрела на меня бешеными глазами, её всю трясло, как в лихорадке.
– Ты... Ты смотрел!.. Я же велела не смотреть в воду... Ты погубил всех! Они видели тебя. Они знают...
– Так это все из-за твоих фокусов! Спаси ее, тварь, или я у.б.ь.ю тебя!!! -
Ведьма молчала, казалось, она была погружена в иные миры, куда нет входа живым.
– Я у.б.ь.ю тебя, если ты ей не поможешь!
Услышав, она очнулась. Она была страшно напугана, но не мной. Захохотала, как безумная:
– Они уже близко. О, теперь им будет поживы!
На меня ураганом обрушились, оглушили видения, образы. Круговерть призраков заплясала предо мной. Лицо колдуньи покрылось трупными пятнами, местами проступили кости, а в ушах все звенел её дьявольский хохот, в котором не было ничего от веселья. Не помня себя, я выскочил из домика, но тут же остановился. Мне нельзя было уйти ни с чем.
Спустя несколько минут я вернулся. Колдунья сидела на кресле, запрокинув голову, будто спала. Она вновь выглядела обычно, только казалась особенно худой, пальцы намертво вцепились в подлокотники, застывшее лицо перекосилось в муке. Ведьма умерла.
Я брёл домой.
Я уже понимал, что совершил непоправимое, хотя все-таки надеялся на лучшее. А ещё я так ничего и не узнал о них. Это было какое-то извращенное любопытство, особенно мерзкое в свете случившегося.
На пути к дому стояла церковь. Я не раздумывая зашёл внутрь. Над миром ночь и внутри никого. Я подошёл к образам и, хотя не знал толком ни одной молитвы, просил прощения и спасения для неё. И мне ответили! Из подсознания или мыслей, не знаю, на миг проступило лицо, но не сулило оно ни прощения, ни сочувствия. Звериный оскал и ненависть. Багровые зрачки пронзали меня насквозь, и я увидел бескрайние пустынные ледяные просторы. Ветер отовсюду, со всех сторон, но даже он не давал ни звука. Здесь не было ни времени, ни пространства. Вечность и бездна. В тишине витали белесые тени, от них исходили флюиды невыразимых грусти и тоски, составляли их сущность, заменив все остальное. В тех, кто когда-то были людьми уже не оставалось разума, б.о.л.ь и страдания растворили его и сами тени истаивали, медленно, но неотвратимо обращались в ничто.
Я бежал прочь, снова не разбирая дороги, меня преследовали багровые зрачки и жуткие видения. Вернувшись домой, рухнул на диван и уснул без снов.