А вот этому портрету повезло больше. Он точно определен современниками, как подлинно цветаевский, и Марина Ивановна сама бережно хранила его. Он написан в 1931 году, с натуры, (Марина Цветаева проводила поэтический вечер в парижском зале "Эвритмия» и читала свои стихи и прозу) и подарен, почти тотчас, художником - персонажу, модели.
Марина Ивановна с благодарностью оставила на листе с портретом свою подпись – автограф: » Теперь уже нельзя сказать: «Нам остается только имя!»
Аарону Львовичу Билису — на память о тяжком (для него!) сеансе («смейтесь! смейтесь же!»)
Вечер 30-го мая 1931 г. Париж. Марина Цветаева»
Да, Цветаева бережно сохранила свой портрет. Этот факт особенно интересен, если вспомнить не раз высказываемое ею отношение к живописи. Вот характерная запись: «Изобразительные искусства и слово. Изобразительные искусства грубы́, точно берут за шиворот: гляди, вот я. Очевидность. Наглядность.… Никто не может сказать, что картины нет — раз ее видел. Кроме того, даже если человек картины не понял, то всё-таки видел — цветные пятна. Т. е. глаз его удовлетворен, ибо глазу большего не нужно, бóльшее нужно — разуму. А стихи? Восемь буквенных строчек. А Музыка? Пришпиленные блохи нот. Никакой красоты, никакого подкупа. Меня нужно понять — либо меня нет. Отсюда и <> беззащитность слова. И поэта».
Необходимо нам помнить, что это заявление звучит в контексте приверженности к искусству слова, и «зрительное» ставится ниже поэзии и музыки лишь в иерархии цветаевских творческих ценностей. Ее отношение к живописи было гораздо сложнее и многообразнее. Можно понять эту резкость еще и потому, что Марина с детских лет росла в атмосфере искусства, нескольких его стихий: музыки, живописи, скульптуры… Её батюшка был директором Румянцевского музея, а затем Музея изящных искусств имени Александра Третьего.
Для нее с детства была ясна и одновременно - загадочна прохлада музейных залов, запах старых полотен, холстов, красок на палитре.
И весь загадочный смысл полотен для нее тоже объяснялся словами… Ей ведь было кого спросить. Мать - пианистка, отец профессор искусства..
Смысл портрета Цветаевой авторства Аарона Билиса для меня лично - в его изяществе и точности линий и штрихов, в прорисовке тщательной лица поэтессы и ее удивительных глаз, в легкости полуулыбки на лице, в неподдельной твердости в складках губ.
Не знаю точно, предчувствует дли она трагичность своей Судьбы, но есть в ней некая напряженность и «сивилльская молчаливость», внутренний уход в себя, тот самый, который, каким то чудом "сверхнаития", сумел угадать, уловить и точно передать Константин Родзевич в своих портретах, рисунках Марины Ивановны, в ее деревянной скульптуре поэта – птицы, поэта – сирены…. Кстати, есть легенда, что Константин Болеславович потом всю жизнь рисовал только Марину в разных образах…
О рисунках Константина Родзевича я напишу еще. Постараюсь. Меня увлекает их история... А Вас? Вы хотите прочесть об этом? Напишите в комментах..
