Это я насчет женской непривлекательности и невостребованности. А также насчет «либо примириться с одиночеством до конца жизни, либо согласиться оплачивать присутствие мужчины в моей жизни».
Сначала – о привлекательности и востребованности. Ну и, как обычно бывает у нас, у красоток, переодетых в дурнушек, – собака Баскервилей зарыта на территории детства. Детство – это вообще такое компактное кладбище домашних животных. Куда ни глянь – всюду небольшие надгробные булыжники и вазоны с пластмассовыми георгинами противоестественных расцветок. Нет, я, конечно, понимаю, что никто не хочет гулять по таким местам, но выхода нет. И гулять придется, и искать придется, и эксгумировать придется, и кремировать тоже придется. Потому как, если не развеять прах этого мрачного дога с палубы круизного лайнера, так и будем маяться и горевать до пенсии.
Классик Владим Владимыч когда-то сказал: «Возьмем винтовки новые, на штык – флажки. И с песнею в стрелковые пойдем кружки!». Вот и мы: возьмем лопаты новые, стаканы, ром. И с песнею в фамильный склеп с тобой зайдем.
Итак, откуда берется женская непривлекательность и невостребованность? Совершенно верно, женская непривлекательность и невостребованность благополучно произрастает из детской непривлекательности и невостребованности.
Теперь вопрос на засыпку: а много ли ты видела непривлекательных детей, принцесса? Совсем не одного? Вот и я тоже: ни разу. Ни одного. Нет в природе непривлекательных детей. Отсюда сразу же простенький вывод: раз в природе нет непривлекательных детей, значит, в природе не существует непривлекательных женщин. Элементарно ж, Ватсон!
Однако в природе жизнерадостно существуют странные родственники. Как правило, ближайшие. Как правило, мамаши. Я сейчас не буду подробно останавливаться на причинах их затейливой экспансии на территорию своих ни в чем еще не повинных маленьких дочек. Так как причины (они же – резоны) выглядят столь неаппетитно, что бренные останки собаки Баскервилей воспринимаются на фоне этих самых резонов как вполне себе сносный завтрак в постель.
Но факт остается фактом. Наших матушек хлебом не корми, дай только пройтись кирзовым сапогом по нежным (т.е. хилым) росткам девчачьей привлекательности, женственности (также не побоюсь страшного слова на букву «s» – «сексапильности») и грядущей личной успешности. Ну не вписываемся мы в планы наших родительниц в виде ярких эффектных красоток, уверенно марширующих по жизненному шоссе в сопровождении бригады официальных поклонников. Причем не вписываемся категорически. В планы наших маменек мы, увы, идеально вписываемся только в образе унылых лахудр, ковыляющих по какой-то забытой просеке или даже гати в кромешном одиночестве. Именно этот образ греет суровые материнские сердца получше любого отопительного прибора.
Не спрашивай, почему. Я сейчас говорю не об причинах, а об следствиях. Ну, и раз сердце греет именно этот имидж, дело – за малым! Всего-то осталось – убедить дочь. Делов-то! Нет ничего проще, чем убедить маленького, беззащитного, глупого (точнее, не информированного) ребенка, что он, ребенок, является начинающей унылой лахудрой, уныло ковыляющей по унылой просеке….и т.д., и т.п. (см. выше).
Рецепт прост, как всё гениальное. Нужно каждый Божий день рассказывать маленькой дочери о том, что она не удалась. Ну не повезло, дочка, бывает! Для этого нужно нежно хихикать, глядя на первые попытки дочери прихорашиваться перед зеркалом: «Ах, ты моя кривоножка!». Или: «Эх, тебе бы росточку!» Или: «Не смейся так, зайка, с твоими зубками можно только улыбаться, как Мона Лиза». (Кстати, вот мы и разгадали загадку Джоконды – за ее спиной наверняка притаилась любящая мать). Или: «не горбись, ты и так плоскодонка».
Убедив дочь, в том, что она безнадежная страшилка, незамедлительно приступаем ко второй части Марлезонского балета. Теперь дочку нужно по-быстрому убедить, что это не страшно – быть страшилкой. Это совсем не страшно, дочка. Ведь я тебя и такой люблю, птенчик. Правда, есть одна пикантная деталь: чувство мое не безвозмездно и не бескорыстно, сама понимаешь. Нужно отрабатывать. Точнее, нужно пахать, как на колхозной плантации. В режиме 24/7, без выходных и отпусков.
Рецепт и здесь прост до оторопи. Нужно каждый Божий день обесценивать. Внешние данные мы уже технично обесценили. Теперь осталось обесценить дела и успехи в труде. Для этого никогда не хвалим, но всегда тычем, как котенка, носом в изъяны результатов деятельности. Совсем не важно, что в табеле 15 пятерок, это ерунда. Важно, что в этот табель затесалась одна-единственная четверка по пению: «Как же так, дочь?!». Ни разу не важно, что девочка перестирала гору грязного шмотья. Важно то, что она случайно забыла снять с брата и простирнуть несвежую футболку с Миком Маусом: «Неужели так трудно было сообразить?!». Ну, принцип вы все поняли.
Таким незатейливо-незамысловатым образом мы получаем девочку, уверенную, что она, во-первых, непривлекательная, а, во-вторых, – уверенную в том, что нужно очень много всего делать и выдавать на-гора, чтобы тебя всё-таки хоть чуточку любили. Ну и еще нужно быть очень благодарной за крошки этой любови, небрежно сметенные с барского стола. Мы получаем на выходе трудолюбивую дурнушку, т.е. девочку мечты, дочь года.
Зачем матери понадобилась на хозяйстве очень трудолюбивая замухрышка, ты ведь и сама догадаешься, не так ли?
Девочка та, которая дочь года, выросла. И она точно знает, что конкретно вот ей нужно пахать от зари до зари, зарабатывая и отрабатывая крупицы потребного к себе обращения.
Хорошая новость: это не так. Это всего лишь мутные выдумки ретивой мамаши.
В реальной жизни можно вообще не надрываться на колхозном поле. В реальной жизни любят за так, ни за что. Вопреки. Не смотря на. В реальной жизни не существует непривлекательных женщин и девушек. Все непривлекательные женщины и девушки давно вымерли в результате естественного отбора. Остались только привлекательные. Иначе как бы, по-твоему, происходил процесс размножения? Раз она непривлекательная, значит, она никого не привлекает, раз она никого не привлекает, значит, она не размножается и не передает по наследству свою непривлекательность. Это вот сейчас была не моя мысль. Ее озвучил очень давно писатель Л. Жуховицкий. И он прав. Естественный отбор – он такой: суровый, но справедливый.
Я, конечно, прекрасно понимаю, что очень трудно поверить в себя и в свою красотень, если тебе всё твое счастливое детство доходчиво объясняли, что белое – это такое черное. А черное – это такое переодетое белое. И дважды два – это вообще дерево.
А на самом деле все просто-препросто: Ты есть. Ты здесь. Ты, мать твою, до сих пор здесь. Значит, ты достаточно хороша.
ДОСТАТОЧНО ХОРОША. И ТОЧКА, ДОЧКА!
И это мы с тобой только-только подошли к могильной плите, на которой написано «Баскервилльс хунд». Мы только-только попинали эту плиту ногой, проверяя на прочность.
(И, ради Бога, не подумайте, что я прям ненавижу мамочек, как класс-род-вид. Нет, конечно. В конце концов, есть вменяемые. Например, мама Лили Брик. Мудрая женщина: правильно сориентировала обеих дочек. Лиличка на уши всех местных чуваков поставила в свое время. Включая Сталина, если что. С ума сходили-стрелялись-травились. Не поленись, найди фотографии этой Лилички. Нашла? Посмотрела? Прикольно, да? Всё еще считаешь себя непривлекательной? Да ладно!).
