- Зоя, ты что так обиделась на меня? Ну извини, я не собирался всю ночь там быть, но так получилось. Неужели не простила?
- А что, кто-то просил у меня прощения? – с иронией спросила Зоя. – Не слышала.
- А если б попросил? Простила б?
- А ты попробуй!
- Ну Зоя, хватит! Подулась – и хватит! Что такого случилось?
Зое стало грустно. Значит, он не понимает, что случилось, значит, это норма для него? Или, может, она надоела ему? Хотя в постели он по-прежнему ласковый, нежный, а потом за целый день не спросит, как она себя чувствует. И сыном только недавно стал интересоваться.
Она вздохнула, ничего не сказала ему. Наверное, ему рано было жениться – не нагулялся еще. Но свекровь говорит, что такие, как он, могут и за всю жизнь не нагуляться. И что же? Терпеть всю жизнь?
Зоя разостлала байковое одеяльце на сундуке, взяла с плиты чугунный утюг и стала гладить рубашечки, ползунки Коли, рубашки Петра. Он подошел к жене, обнял, но не встретил уже привычного для него отклика. Зоя только на мгновение оставила свое занятие, но сразу снова продолжила гладить. Петр почувствовал холодность жены, насторожился. Неужели она что-то узнала? Он отошел от нее, решив сыграть обиду. Достал папиросу, молча вышел в кухню, опустив голову. Зоя незаметно проводила его взглядом. Она чувствовала, что Петр будто хочет загладить какую-то вину, но какую? Почему он не сказал, с кем из мужиков был в ту ночь? А когда она спросила про Федьку, даже вздрогнул.
- Ты чего? - спросила Евдокия вышедшего в кухню нахмуренного Петра. – чего нахмурился?
- Ничего, - буркнул Пётр, - много берет на себя, - кивнул он в сторону комнаты, где осталась Зоя.
- Да неужто много? – с сарказмом спросила Евдокия. – Неужели спросила, где ты был всю ночь? И с кем?
- И ты туда же? – зло ответил вопросом на вопрос матери Петр. – Я что, должен отчитываться за каждый свой шаг?
Он повысил голос и тут же снизил его, оглянувшись на дверь в комнату.
- Ах ты кобель! – возмутилась Евдокия, стараясь сдерживаться.- Да где ты такую найдешь, как Зоя? Другая уже и глаза б тебе выдрала, а она только молчит. Еще не знает, с кем ты был. А я точно знаю, что рыльце-то у тебя в пуху, - почти прошептала она. – Моли Бога, чтоб кто-нибудь не рассказал ей все!
Петр выругался и, резко встав, быстро вышел в коридор. Он рассчитывал найти у матери поддержку, но она встала на сторону невестки, о таком он не слышал – обычно свекровь встает на сторону сына или хотя бы пытается защитить его, а тут...
Зоя закончила работу и посмотрела на часы. Коля уже должен был проснуться, нужно было его покормить, искупать и укладывать уже на ночь. Она подошла к кроватке. Щечки малыша горели, он лежал, раскинув ручки. Зоя встревоженно потрогала лобик сынишки - он был горячий. Она потрогала ручки малыша – мальчик горел! Зоя на мгновение замерла: Коля еще не болел, не считая того времени, когда начали прорезываться зубки. Она вышла в кухню.
- Мама, Коля заболел! – с тревогой в голосе произнесла она.
Евдокия встрепенулась:
- А что такое?
- Горит весь! Что делать?
- Не паникуй! У него ж зубки режутся, может, сразу два полезли.
Она вытерла руки полотенцем, пошла в комнату к внуку. Наклонившись к малышу, осторожно потрогала его лобик.
- А я думаю, почему он не просыпается, уже ужинать пора, а он все спит, - говорила Зоя, нервно сжимая руки. – Мама, поднимать его или пусть спит?
Евдокия подумала и сказала, что нужно разбудить его, потому что все равно проснется ночью, захочет есть.
- Да и переменить ему ползунки нужно, поднимай!
Зоя осторожно, стараясь не испугать, стала тормошить мальчика. Он капризничал, не хотел открывать глазки. Зоя взяла его на руки, прижала к себе. Он весь был горячий.
- Надо померять температуру, - сказала она, - мне кажется, у него высокая. Где наш градусник?
Не спуская ребенка с рук, Зоя стала искать в коробочке с лекарствами аспирин. Она слегка паниковала – мальчик заболел в первый раз, и Зоя не знала, что делать. Она забыла обо всем: и о Петре, и о том, где он был ночью – все сошлось на одном: заболел сынок!
Зоя сменила одежку мальчику, хотела покормить его кашей, что сварила свекровь, но малыш не стал есть, только пососал грудь и снова уснул. Зоя успела дать ему растертый в порошок аспирин, разведенный в ложке грудным молоком, и теперь ждала, когда спадет температура.
Ночь выдалась беспокойной: Зоя постоянно вскакивала, как только слышала какое-то движение в кроватке. Температура снизилась, мальчик спал спокойно, но Зоя не успокаивалась. Ей пришла мысль о том, что теперь они не могут уезжать, ведь больного ребенка нельзя везти никуда, да еще зимой! Она не говорила этого Петру, надеясь, что он сам все поймет.
Утром она не пошла на работу, осталась дома, и только ко времени приезда машины с почтой пошла в отделение, оставив мальчика со свекровью. Встретив машину, она сразу сказала водителю, чтобы он передал начальству, что у нее заболел ребенок и она ушла на бюллетень. Водитель пообещал передать, забрал письма и уехал. По дороге домой она зашла в амбулаторию, позвала фельдшера домой.
Петр злился на Зою, на себя, на Федьку... Все шло совсем не так, как он планировал! Да еще Колька заболел!
- Петро, ты чего такой смурной? Зойка, что ли, запилила? Узнала про Жанку? – спросил Федька.
- Какую Жанку, ты чего? – недоуменно спросил Пётр, смутно припоминая, что, кажется, ту рыжую так звали...
- Ого! – хохотнул Федька. – Ты что, спал с бабой и не знал, как ее зовут?
- Чего ты орешь? – шикнул на него Пётр, оглядываясь, не слышал ли кто.
- Да чего ты оглядываешься? Уже все знают, что ты с ней спал, она рассказала всем на ферме, а там, сам понимаешь – наши бабы держать в секрете не будут! Так что если еще Зойка твоя не знает, то не сегодня-завтра узнает!
Федька отошел к своему трактору, посвистывая – он уже все получил от своей, так что особенно помалкивать ему было ни к чему. А Петр лихорадочно пытался придумать, как убедить жену в том, что ничего такого не было. Он уже знал, что Зоя не будет ходить на работу и облегченно вздохнул: значит, ни с кем общаться не будет, хотя бы пока. А там все забудется, и они уедут.
Но он не учел того, что мать бывает в магазине, у соседей. Буквально назавтра в очереди за сахаром ей Клавка громко сообщила:
- Ну что, как твоя невестка, еще не весь чуб выдрала Петьке?
- За что это она должна ему чуб выдрать? – приготовившись к бою, спросила Евдокия.
- Как это за что? С этими, прости, Господи, что на ферме живут, гуляет, все село знает, а ты не знаешь? Она сама, ну эта, с какой Петька твой, всем рассказывает, как он Новый год с ней встречал. Грозилась отбить его у жинки. Понравился он ей очень! – закончила Клавка, видя, какой интерес вызвал ее рассказ у очереди.
- А ты видала? Или ты свечку держала? – набросилась на нее Евдокия. – Тебе посплетничать – как воды напиться, кто ж не знает?
Из очереди послышались голоса и в защиту Клавки, и согласные с Евдокией. Домой она шла, погоняемая злостью и желанием действительно потаскать сына за чуб.