! Напоминаю, что без письменного разрешения автора копирование и распространение любых текстов автора для публичного либо частного использования, озвучивание и публикация текстов запрещены законом о защите авторского права.
Эксклюзивные рассказы, повести и роман доступны по подписке VK Donut - здесь.
В то утро Тамара рванула из родной деревни в город, едва рассвело. Крики бабки Шуры всё ещё стояли у неё в ушах. Всю дорогу она не могла нарадоваться, как ловко у неё вышло провернуть это дело. И рыбку съела, как говорится, и чешую продала. Выманила-таки из старой ведьмачки рецепт, который поможет ей удержать этого лопуха Егора ещё на некоторое время. А как девчонки подрастут, так и можно будет сплавить дурачка в утиль. Тамара поморщилась, вспомнив поцелуи мужа, его телячий взгляд.
- Тюфяк!
Она всегда лишь исполняла свои супружеские обязанности, как некую повинность, необходимость, ложку дёгтя в бочке мёда. Что ж, чем-то приходится и жертвовать ради женского счастья материнства и сытой жизни в достатке. Нет, она и сама, конечно, неплохо зарабатывала, и даже поболее Егора, но, не зря придумана фраза «одна пенсия хорошо, а две лучше». Денег, как известно, много не бывает. И девочка, сидевшая во взрослой тётеньке Тамаре, та девочка, что выросла в деревне и мечтала о богатой жизни, пусть не роскошной, но при средствах, отвечала: «Конечно, не бывает. Деньги – это то немногое, ради чего стоит побороться в этой жизни».
По приезду домой, Тамара принялась продумывать план воплощения бабкиного совета в жизнь и ждать. Егор всё чаще уходил вечерами в машину, пил там, включив музыку. Тамара лишь фыркала, чего он ждёт? Что она станет с ним сюсюкаться, утешать? Да пусть себе заливается, сколько ему угодно, ей только на руку – не пристаёт к ней со своими мужскими потребностями. Она зарделась, вспомнив ласки Ильяса. Вот уж кто умеет доставить женщине удовольствие. Егор в этом плане крупно проигрывал, Тамара взяла его «щенком», до неё у него и не было никого, пожалуй, а если и были, то ничему толковому они его не научили. Да и шут с ним. Раз в два-три месяца можно потерпеть эту повинность. Чаще она его и не подпускала к своему т.е.л.у.
Время шло, а Тамара ждала. Ей нужен был младенец. И желательно поскорее. Этот тюфяк Егор выходил из-под её влияния без привычных манипуляций, и даже начал позволять себе разговаривать с ней резко и выражать своё мнение, чего обычно с ним не случалось. По природе своей он был человеком нерешительным и мягким, про таких говорят – верёвки вить можно. А тут ишь, стал выступать, выговаривать ей что-то. К такому Тамара не привыкла. И потому нервничала в ожидании заветного младенчика. И вот однажды, такая возможность ей, наконец, представилась.
Юная девица поступила в отделение почти в полночь. Девятнадцать лет. Срок двадцать недель. Полное открытие. Роды в ходу. Замечательно. Тамара, улыбаясь, натягивала стерильный халат, шапочку и перчатки. Девице ребёнок был не нужен, она только выла во время очередной схватки, как Игорь Леонидович, её женатый любовник, теперь-то уж точно её бросит и никуда не уйдёт от жены, как обещал ей.
- Дура, - фыркала про себя Тамара, вслух подбадривая глупую девку совсем иными словами.
Ей нужно было влезть в доверие, стать «доброй тётенькой доктором», такой участливой и сопереживающей чужой б.е.д.е. А там дело будет в шляпе. Девка выла, не слушалась и тужилась невпопад, потому по итогу вся порвалась.
- Оно и лучше, - думала Тамара, накладывая швы на п.р.о.м.е.ж.н.о.с.т.ь девицы, уснувшей под наблюдением вызванного анестезиолога, - Спи, детка.
Когда всё закончилось, Тамара оформила всё, как нужно, чтобы по документам было не подкопаться. По ним следовало, что недоношенный плод родился неживым. Мать забирать т.р.у.п.и.к отказалась. А коллеги из м.о.р.г.а не проводят в.с.к.р.ы.т.и.е м.е.р.т.в.о.р.о.ж.д.е.н.н.о.г.о до двадцати двух недель. Значит, мы спокойно можем «отправить» его в отходы класса «Б». Тамара, улыбаясь, заполнила документацию и, закрыв карту, повернулась к лежащему на пелёнке, ещё живому плоду. Если бы в этот момент сам дьявол оказался рядом с нею, он ужаснулся и поразился бы тому, каким разительным может быть двоедушие человека разумного, и что затеяла эта безумная женщина, с миловидным и участливым лицом.
Через несколько дней Егор уже вновь ходил, как шёлковый, и если в душе, возможно, и не испытывал любви к жене, то стал прежним покладистым супругом, что не могло не радовать довольную Тамару. Теперь можно было не переживать каждый месяц в ожидании женского «счастья» - придут/ не придут. И вновь в их квартире потекла привычная бытовуха. Они прожили вполне сносно и удобно ещё несколько лет.
И вот теперь Тамара стояла во дворе под окнами больницы и пыталась привести в порядок мысли. Что подвигло её муженька полезть в вентиляцию? Сам виноват, с каким-то злорадством подумала она. Вряд ли он сейчас выкарабкается, а, следовательно, держать ответ за находку ей перед ним не придётся. Да и не привыкла она, Тамара, оправдываться перед мужем. Обычно это был его удел. Как бы он ни строил из себя невозмутимого и самостоятельного мужчину, он и не догадывался, что всем всегда управляла она, крутя им, словно марионеткой. А он просто жил в иллюзии своей самодостаточности. Для того, чтобы Егор прозрел, он должен был отойти от присухи, а Тамара никогда не забывала «обновить» приворот. М-да… Дела. Что же делать-то теперь?
- Что делать, что делать? – пробурчала Тамара себе под нос, - Надеваем маску с.к.о.р.б.я.щ.е.й жены и идём на беседу с коллегами.
И Тамара, захлопнув дверцу машины, решительным шагом направилась к центральному входу.
Конечно же, никаких утешительных новостей у врача для неё не было. Шла операция, стабилизировали состояние поступившего, как могли, но гарантий никаких никто не давал, слишком всё было сложно и непредсказуемо. После разговора с врачом Тамара вышла из больницы задумчивая. Надо как-то успокоить дочерей. Для них он отец, и каким бы нелюбимым для неё мужем он не был, Тамара не могла не признать, что папа он был неплохой. С дочерьми он находил общий язык. Тамара вздохнула, оглядела себя в отражении зеркального окна тамбура. Неплоха. Миниатюрная, моложавая, глазки блестят. Она и без Егора не пропадёт. Не так, конечно, она представляла итог их семьи, но да ладно, как уж вышло. Главное, не забывать перед людьми изображать из себя переживающую жинку. А Егор… пусть уж лучше у.м.р.ё.т, возиться с и.н.в.а..л.и.д.о.м ей совсем не улыбается. Она ещё в самом соку и впереди лучшие годы её жизни.
Дни тянулись за днями. Тамара ходила на работу. Май, выдавшийся жарким, совсем как лето, наконец закончился и перешёл в июнь, девочки вышли на каникулы.
- Хоть одной головной б.о.л.ь.ю меньше, а то эти уроки, бр-р-р, - Тамара всего этого терпеть не могла.
Её мать никогда не занималась с ней, маленькая Тамара сама была очень упорным, целеустремлённым ребёнком и очень ответственным. Потому занятие домашкой с собственными детьми было по мнению Тамары пустой тратой времени. Обычно этой частью занимался Егор.
- И чего теперь ожидать? – не выходила из головы Тамары мысль, чем бы она ни была занята, данный вопрос преследовал её неотступно.
Да ещё свекровь звонила ей каждые полчаса, слёзно выспрашивая о состоянии сыночка, как будто она, Тамара, могла ей сказать что-то новое.
- Меня-то к нему не пускают, сама понимаешь, - сквозь рыдания шептала в трубку свекровь, - А вы там «свои». Ты всегда можешь позвонить и расспросить, или приехать. А может быть, ты уговоришь, чтобы меня к нему пропустили, а? Ну, хоть на минуточку, Тамара?
- Не стоит вам видеть Егора, Инесса Павловна, - все годы замужества Тамара называла свекровь строго по имени-отчеству, ясно давая понять чётко очерченные границы между ними, переходить которые матери мужа не желательно, - Вы же сами понимаете, в каком он виде. Вы расстроить, Вам станет плохо. Ну зачем это сейчас? Нам и так всем тяжело.
- Что верно, то верно, - шумно всхлипывала Инесса Павловна, - Я вот пока у Вики ночую, одной совсем тяжело дома. А тут хоть с внуками помогу.
- Вот и правильно, - ответила Тамара, - До свидания, Инесса Павловна, у меня пациенты.
- Да-да. Конечно-конечно…
- И когда уже только наступит конец всему этому? – с раздражением думала Тамара, кладя трубку, - Устала от их семейки. Ну, ничего, я терпеливая, я подожду…
(продолжение следует)
Иллюстрация - художник Здзислав Бексиньский.