Опальный испанский учёный и офицер Хорхе Хуан прибыл в Лиму практически в то же время, что и жалобное письмо президента Араухо, где писалось чуть ли не о вооружённом перевороте. Одновременно с письмом Араухо вице-королю пришли письма от Бугера и Годена, говорящие напротив о том, как преданно Хорхе Хуан служит королю и их общему делу.
Ожидая аудиенции вице-короля, чтобы лично доложить о безобразиях в Кито, Хорхе встречает там, кого бы вы думали? Лакондамина. Тот, получив по распискам 12 000 песо, однако, не погнушался просить наличных и у высших особ. Впрочем, забегая вперёд скажу, что вице-король Виллагарсиа не выделил Лакондамину безлимита, но дал кредит 4000 песо. Тоже не плохо.
Дон Виллагарсиа письменно пожурил президента Араухо и наказал ему не жмотиться, а выделить 20 песо на растаможку для учёных. А своим друзьям из экспедиции наказал больше не задирать местные власти и заниматься тем, для чего они собственно и приехали. Вице-королю на фоне англо-испанского конфликта, грозящего перерасти в войну, были совсем не интересны местные дрязги старых и новых президентов.
Вернувшись в Кито наши друзья обнаружили, что проблема рассосалась сама собой. Антонио Ульоа так же покинул семинарию, а милиции надоело за ним гоняться. Приборы Бугеру выдали просто так, без всякой оплаты в 20 песо. В целом жизнь в Кито стала налаживаться. Лакондамин купил себе домик со шпилем. Буге остался жить у святого отца. Остальные нашли себе квартиры, каждый по своим предпочтениям. Поскольку работ предстояло много, нужно было обживаться надолго.
Так как базисное расстояние было измерено, необходимо было приступать к дальнейшим измерениям треугольников, вершинами которых наметили пики гор и вулканов, так как их было видно издалека при любом рельефе. К середине августа 1737 года наметили тридцать треугольников, измерять которые двинулись две независимые бригады. Буге, Лакондамин и Антонио Ульоа, штурмовали Пичинчу. Годен с Хорхе Хуаном лезли на Памбамарку. Отнаблюдать углы в треугольниках представлялось трудным, но привычным для опытных астрономов делом.
Они приступили к измерениям, но как оказалось - это не так просто. Вершины первых гор постоянно были скрыты то туманом, то облаками. Горы оказались слишком высокими. На первые измерения ушли месяцы. Затем они начали восхождения. Первый подъём на вулкан Пичинча был очень крутой (высота 4700 м). Они не знали, во что ввязались и это было для них скорее плюсом. Одежда импровизированных специалистов совсем не подходила для лазания по горам. Чем выше они поднимались, тем сильнее страдали от горной болезни.
Из-за нехватки кислорода у них болела голова, была тошнота, и с каждым шагом нарастала слабость. Неожиданно самые сильные и молодые члены команды быстро выбивались из сил и страдали от неизвестной хвори. Антонио Ульоа, терял сознание и несколько раз чуть не сорвался в пропасть. Годен и Хуан жаловались на непрерывное головокружение, у Лакондамина кровоточили десны. И только обыкновенно болезненный Буге, возраст которого близился к сорока, казалось, чувствовал себя хорошо.
Поднявшись на вершину уже ничего нельзя было видеть из-за тумана. Им пришлось целый месяц пережидать время пока откроется хоть какая-то видимость. Если с Пичинчи просматривался сигнал на Памбамарке (их возводили из деревянных пирамид, обтянутых выбеленной тканью), то точки базиса совершенно пропадали из виду. И наоборот. На вершинах лежали вечные ледники, было очень холодно и дул сильный ветер. Кто знал, что отправляясь в самую тёплую страну мира они будут замерзать до полусмерти. День и ночь в палатках тлели жаровни, но вода все равно замерзала. Именно эти трудные дни слепят из разношерстной (мягко говоря) компании настоящую команду.
Именно тогда неожиданно для себя французы открыли несколько эффектов, связанных с горами. Например, миражи, переносящие изображение предметов и людей в облака или особое преломление света, которое сегодня именуется кругами Ульоа.
До конца 1737 года измерили пару треугольников, но дальше работа никак не двигалась. Сигналы или, проще говоря, метки, которые ставили для наблюдения были сделаны из дерева и отбелённой материи. Своеобразные пирамидки метровой высоты. Частенько их приватизировали индейцы, шастающие в горах. Кто же откажется от плохо лежащего куска материи и небольшого количества халявного дерева. Тогда очередное восхождение пропадало даром.
Дело пошло только в начале 1738 года, когда Годен предложил (вот уж от кого не ожидали) ставить знаки пониже, чтобы они не скрывались облаками. А вместо маркеров-пирамидок использовать свои палатки, которые тоже были из белой материи. К палаткам, как к чужой собственности, индейцы не притронутся. К апрелю было измерено 5 треугольников (из 30).
К задержкам из-за погоды добавлялась политика. В апреле экспедиции всем составом пришлось вернуться в Кито на празднование Пасхи. Главный инквизитор, отец настоятель иезуитов, большой друг Буге, хотя и терпел присутствие французов, раз те уважали свинину, но все еще грозился сжечь любого, кто недостаточно исправно будет посещать мессы.
В праздничные дни произошла ещё одна трагедия. Раба, принадлежавшего Буге (купленного в Санто Доминго) закололи в темном переулке. Власти начинать расследование отказались - это же всего лишь раб. Но нервы это происшествие учёным помотала изрядно.
По городу ходили новые слухи. Никто не верил, что учёные прибыли для измерения меридиана. Не таковы белые господа, чтобы непонятно за чем торчать в диких небезопасных местах вот уже несколько лет. Понятно, что они там нашли богатство. Это должен быть какой-то горный минерал, который превращают в золото. Одни смотрели на учёных с завистью, другие, наверняка, замышляли кое-что и похуже. Поэтому лучше бы им было удалиться на полевые работы. Что они и сделали. В начале июля экспедиция уже находилась в районе Котопахи (5897 м).
Дело шло споро. В ноябре закрыли треугольник в Риобамбе, проделав ровно половину маршрута измерений. Полтора градуса. Поняв, что работы идут, Годен неожиданно сорвался в Кито, не объяснив, зачем. Там он выбыл надолго, поскольку слег с приступом малярии. Злоязычные коллеги утверждали, что дело на самом деле в женщине. От них одни беды. С лихорадкой, однако слег еще и Ульоа. Его состояние было настолько опасно, что пришлось поручить его заботам хозяев близлежащего имения. Поскольку продолжать работы с таким недостатком рабочих рук было невозможно, то и остальные воспользовались возможностью передышки в Лос Эленес.
Владели им друзья Лакондамина, и французы с удовольствием провели несколько месяцев в обществе образованных и приятных людей, особенно приятном тем, что его составляли четыре дочери хозяина – барышни от тринадцати до двадцати лет. С одной из них Годена сведёт впоследствии Судьба и несчастная любовь. Говоря о Годене, кто бы сомневался, хоть это и был Жан Годен-Дезодоне младший, племянник нашего ловеласа (яблоко от яблони…). Но это совсем другая история.
Измерения возобновились только в 1739 году. В конце августа французская миссия воссоединилась Куэнке. Все треугольники были закрыты. Буге, Лакондамин и Годен обрабатывали журналы, Вергуин и Дезодоне поверяли инструменты, ударно поработавшие последние два года. Остальные успели вернуться из своего маленького ботанического путешествия по следам лакондаминовых маршрутов.
Вот тогда и разыгралась третья серьезная трагедия. История получилось настолько жуткой, что Лакондамин через много лет опубликует ее пересказ, и тот станет бестселлером. Как это обычно выходит, к трагедии, привели упрямство и несчастливое стечение обстоятельств. Ну и, конечно же, женщина. Как без них 😂
Об этом в следующей статье.
