Мама привезла отца домой только к концу ноября, когда снег уже укрыл землю. Приехать родители должны были на автобусе. Три дня подряд Сонька и Санька караулили их, не зная точной даты. Они бежали к назначенному времени к остановке и ждали прибытия автобуса, потом плелись домой, гадая, почему отец с матерью опять не приехали.
Только на третий день, наконец-то, дождались. Когда папа и мама вышли из автобуса, Сонька бросилась навстречу, а Санька так и стоял, ожидая, когда все трое к нему приблизятся. Отец подошёл к сыну, подал ему руку и каким-то очень тихим голосом прошептал:
- Ну, здорово! Ты тут без меня за мужика был. Молодец.
Санька молчал, хотя и подал руку отцу. Он еще привыкал к нему: к незнакомому голосу, к больничному запаху, к повязке, которая шла по голове и завязывалась под челюстью и даже походке, какой-то неуверенной и шаркающей. Это был он и не он - какой-то незнакомый, совсем не его папа, чужой!
Так и шли домой: мама и папа - рядом Санька и Сонька, молчаливые и потерянные. А снег летел и летел на землю нежно-белыми лепестками…. Вокруг всё было серо, уныло и грустно…
Дома засуетилась бабка, будто встречая кого-то незнакомого, а не родных дочь и зятя:
- Приезжим щей не жалей, а погуще лей! Устали, поди, с дороги-то. Надоть и пообедать.
Она поставила на стол щи, пироги, напечённые загодя, нарезала сало, которое отец очень любил.
Но отец вдруг, смешавшись, отвернулся, а мама непривычно засуетилась:
- Мам, Толя не может привычную еду есть теперь. У него шины стоят во рту. Сейчас я ему каши сварю, а вы садитесь, обедайте. Я тоже потом с вами.
Она поставила на топившуюся печь не маленькую кастрюльку, плеснула немного молока и начала варить манную кашу. А баба Фёкла стала, будто меньше ростом, растерялась как-то и промолчала, что было совсем уж ей несвойственно.
Отец присел к столу бочком, как в гостях в незнакомом доме. Бабка опустилась рядом:
- Да, это ж как ? Я ждала , думала накормлю вкусненьким. Ты ж любишь…любил …
И она как-то резко смолкла вдруг, утирая набежавшую слезу.
- Да, вот так, Фёкла Васильевна, другая жизнь теперь у меня. Сам привыкнуть никак не могу. Вдруг инвалидом стал.
- Ан, ничаво! Человек живучий, его ничем не изведёшь. И у тебя всё хорошо будет. Вон, у вас дитят сколько. Их растить надо – рук опускать нельзя. Кто духом пал – сразу пропал. Время вылечит. Попомни слово моё.
За столом было тихо, Санька и Сонька наблюдали за отцом. Он просовывал в рот чайной ложкой кашу, не всегда это получалось аккуратно, совал крошки хлеба в рот пальцем, отламывая их от куска. Видно было, что жевать он не мог. Ему было неуютно от любопытных и жалостливых взглядов домашних, но был голоден и ел, как мог и умел теперь.
Бабка, почувствовав напряженность, встала и сказала, обращаясь к ребятишкам
- А, ну, поели уж! Пошли из-за стола, а то расселися здеся, ровно на именинах!
Сонька с Санькой нехотя встали и собрались уже идти вон, но тут появился хнычущий Андрейка. Он только проснулся. Увидев маму, бросился к ней. Та взяла сынишку на колени, он к ней прижался, с опаской поглядывая на отца. А тот потянул к своему любимчику руки:
- Ну, иди ко мне, иди!
Но Андрей отвернулся от незнакомца и заревел во всё горло.
Отец резко поднялся и вышел из кухни, бабка следом. Сонька слышала, как та говорила отцу:
- А хотел-то ты чего? Он малой ишшо, тебя вон сколько не было – забыл он. Да, тут еще повязка. Ты жа умный, понять должон. Я вона стара ужо, всякого повидала – мне и то непривычно, а тут малой… И неча жалеть себя. Не девка красна. Жить надо, работать, как умеешь и как можешь пока.
Отец ей что-то отвечал, но глухо и очень тихо – слышно не было.
***
И потянулись зимние долгие дни. Соньке даже нравилось, что отец был всё время дома: он помогал ей делать уроки, рассказывал интересные истории, они вместе смотрели передачи по телевизору. Санька нашёл с отцом общий язык быстро. Тяжёлой физической работы отец теперь выполнять не мог, и старший сын стал его силой. Они вместе чистили снег в ограде: Санька с лопатой, отец - с метлой. И даже кололи дрова. Только теперь отец складывал их в поленницу, а Санька стучал колуном. Отец ему подсказывал, как ловчее чурку расколоть.
Потихоньку и гуляли втроём. Ходили к реке. Она была заметена снегом уже, по берегу лежали сугробы. Сонька с Санькой на лыжах, отец с ними, где мог пробраться через снежные буруны, пешком. Ребятишки не оставляли его одного, не отходили далеко.
Он стал помогать бабке на кухне: чистил картошку, нарезал хлеб и даже мыл посуду иногда. Они с тёщей опять начали спорить, иногда поругивались, но как-то по-доброму и очень беззлобно.
Бабка говорила ему:
- Ты меня жить-то не учи! Я уже учёная – помирать скоро.
Он улыбался, отвечая:
- Живы будем – не помрём. Вам надо жить теперь. Как мы полтора человека детей вырастим без вас?
- А почему полтора-то? – удивлялась баба Фёкла.
- Ну, меня-то теперь за полного человека считать нельзя. Нина целиком, и меня половина! Как ни крути – полтора!
- Коли шутишь ужо – так точно будешь жив! – отвечала, усмехаясь, бабушка.
Отец теперь уставал быстро, много лежал, стал раздражительным и нетерпеливым, даже порою покрикивал на маму, чего раньше за ним не водилось:
- Чего там возишься? Побыстрее нельзя! С голоду с тобой помрёшь!
Это он, когда мать замешкалась, было, с едой. Он хотел привычной, вкусной пищи, а приходилось есть кашу, протёртые супчики, даже варёную курицу ему пропускали через сито.
Бабка быстро ставила его на место:
- Итишь, ты царь какой! Подождёшь – не помрёшь поди! Она итак вокруг тебя хороводы водит. А ты мужик! Терпи!
И отец, пристыженный, замолкал, глаза его становились пронзительно-грустными.
Андрейка по-прежнему дичился отца: не шёл к нему на руки, боялся остаться с ним дома один.
И вот однажды, когда мама была на работе, бабка наливала всем горячий суп и ставила на стол. Андрейка, сидящий рядом с Сонькой, потянул за клеёнку, и чашку с горячим варевом полетела прямо ему на колени. Андрюшка заорал, а отец быстро вскочил, отбросил чашку и сорвал с малыша штанишки. Подхватив сына, он сунул его ножки под умывальник и уже при помощи бабки поливал обожженные места водой. Вскоре мелкий смолк, и, всхлипывая, уснул у отца на руках.
- Не было бы счастья, да несчастье помогло, - сказала баба Фёкла. – Бог до людей, а отец до детей!
Начало историй о Соньке и Саньке можно прочитать на моём канале в подборке "Неслухи"
Оскорбления, ненормативная лексика и грубость на канале запрещены.
Копирование текста и его фрагментов без разрешения автора запрещено.
Комментируйте, подписывайтесь, ставьте лайки. Это помогает развитию канала.
Добро пожаловать!